Русалочка в шампанском - Страница 6

Но говорить об этом Галине Ермолаевне явно не стоило. Еще чего доброго, генеральша присоединит к обидным прозвищам, которыми она уже наградила Наташу, еще одно – Пьянчужка.

– Такая пунктуальность для женщины просто удивительна, – задумчиво продолжала тем временем Галина Ермолаевна. – Я лично такую пунктуальность наблюдала лишь у одного человека – моего мужа. Да еще, пожалуй, у солдат во вверенной его попечению части. Вот там все подчиненные являлись к столу минута в минуту!

– Но это же было в казарме, дорогая, – произнесла Нина Сергеевна. – А у нас в стране женщины в казармах не живут.

– Только на зонах, – тут же воскликнула Галина Ермолаевна. – Вот в чем все дело! Она знакома с режимом зоны! Наташе довелось побывать за решеткой!

Но Нина Сергеевна, как она ни была предубеждена против своей соседки по столу, не пожелала принять эту версию, выдвинутую подругой.

– Галя, ты хоть иногда думай, что говоришь! – воскликнула она. – Это что же получается, по-твоему, мы все это время сидели за одним столом с уголовницей?

Галина Ермолаевна при этих словах смешалась, смутилась и замолчала, что было ей совсем не свойственно.

Маришу же словно током шандарахнуло. А эта Галина Ермолаевна куда проницательнее, чем можно было предположить. К сожалению, последнюю фразу возмущенная Галина Ермолаевна выкрикнула слишком громко и на ее возглас стали оборачиваться другие посетители ресторана.

– О ком вы говорите, дорогая Галина Ермолаевна? Кто сидел? Кто уголовница? О ком это вы?

– Погодите, погодите, – отвечала всем вдова генерала. – Я должна все хорошенько обдумать. Не могу безосновательно выдвигать столь серьезные обвинения.

Мариша слушала гул любопытных голосов вокруг их столика и с ужасом понимала, что Наташина тайна, которую та только пару часов назад доверила Марише, вот-вот выйдет наружу. Сплетня такая заразная вещь, что если на одном ее конце и нету ничего, так вскоре обязательно появится.

Скажут не только, что Наташа сидела. Но скажут и о том, что сидела она по тяжелой статье за убийство своего любовника. Что судья оказалась матерью этого молодого человека и от души влепила убийце сына на полную катушку. И еще черт-те что придумают и разнесут по всему санаторию.

И кого обвинит в этом Наташа? Конечно, ее – Маришу! Объяснять потом, что всему виной досадная случайность, а также «испорченный телефон», будет бесполезно. Наташа на всю жизнь затаит против Мариши горькую и совершенно незаслуженную Маришей обиду.

– Галина Ермолаевна, – поспешно затеребила Мариша пожилую женщину. – Мне вам надо срочно что-то сказать.

И видя, что Галина Ермолаевна, вся поглощенная своими мыслями, не спешит обратить на нее внимание, Мариша выпалила:

– Мне кажется, что у меня начинаются роды!

Нина Сергеевна охнула. А Галина Ермолаевна тут же забыла про все свои подозрения по поводу Наташи и начала делать то, что у нее получалось лучше всего на свете, – отдавать команды.

– Немедленно идите к себе в комнату. Нина, проводи нашу молодую мамочку! А я пойду за врачом. Очень надеюсь, что тревога ложная, но в таком деле лучше не рисковать.

И чрезвычайно взволнованная Галина Ермолаевна побежала в кабинет врача. А Мариша в сопровождении Нины Сергеевны потопала к себе в номер. По пути она несколько раз крутила головой по сторонам, пытаясь высмотреть высокую фигуру Наташи, но ничего у нее не получилось.

У себя в номере Марише пришлось улечься в постель, а потом терпеливо сносить осмотр врача, которого все-таки привела с собой деятельная Галина Ермолаевна. Осмотревший Маришу врач не нашел у нее никаких признаков начинающихся родов. Да и «боли», терзавшие Маришу, уже «стихли» к приходу врача.

Но на всякий случай сей эскулап посоветовал Марише до утра оставаться в постели, а при необходимости звонить ему. Любезный доктор даже оставил свой номер телефона и прибавил, что звонить ему можно в любое время суток. Хоть даже в три часа ночи. То ли прекрасная пациентка произвела на врача такое сильное впечатление, то ли платили ему в «Солнечном береге» очень хорошие деньги, заставляющие его быть столь любезным.

Марише было все равно. Ей хотелось одного – чтобы все наконец выкатились из ее номера, и она могла без помех ускользнуть к Наташе и предупредить ее о грозящей ей неприятности.

– Доктор, вы уверены, что Марише можно оставаться одной? А то я могла бы подежурить возле ее кровати.

Вот старая грымза! Мариша не могла сдержать досадливого стона, который все, впрочем, приняли за стон боли. Но, к счастью, врач отверг предложение генеральши.

– Ценю вашу заботливость, мадам, – шаркнул он перед ней ножкой. – В наше время мало найдется таких самоотверженных людей, готовых пожертвовать своим отдыхом ради блага другого человека. Я просто восхищен вами!

Нет! Ему точно хорошо платят!

– Так что, доктор? – кокетливо поинтересовалась Галина Ермолаевна, стрельнув в него глазками. – Может быть, вы осмотрите и меня тоже? Знаете, у меня сегодня были такие боли в груди… Вот тут вот слева. Как думаете, это сердце?

Внеплановый осмотр отнюдь не привел доктора в восторг. Но он, не теряя своей любезности, предложил пройти в номер к генеральше и совершить там осмотр. Вид у него при этом был довольно кислый. Но торжествующая Галина Ермолаевна ничего не заметила и поволокла свою жертву за собой. Наивная Нина Сергеевна засеменила за ними. И Мариша не без злорадства подумала, что тетенька еще получит за свою преданность от властной подруги.

Оставшись наконец одна, Мариша мигом спрыгнула с постели. Ничего у нее не болело. И вообще, чувствовала она себя на протяжении всей беременности отлично. Мариша не ощущала никаких неприятных симптомов, которыми ее пугали все вокруг.

Действительно, несколько дней по утрам в самом начале беременности ее слегка мутило. Но она отнесла это за счет голода и не придала никакого значения. А затем и тошнота прошла. И Мариша вообще стала чувствовать себя превосходно.

В общем, беременность никак не могла унять ее кипучей энергии. И сейчас девушка выскользнула из своего номера и поспешила в сторону люкса Наташи. Только бы не встретиться с врачом и старушками! Иначе, как она объяснит им свое мгновенное «выздоровление»?

– Наташа! – постучала Мариша в дверь люкса. – Откройте, Наташа, это – я!

И так как из номера не отвечали, она прибавила:

– Я должна вам кое-что сказать. Кое-что очень важное!

За дверью раздался какой-то шорох, и Мариша добавила надрыва в голос.

– Вам грозит опасность! – трагическим шепотом произнесла она. – Слышите?

Шорох за дверью усилился. Мариша толкнула дверь, которая, к ее удивлению, оказалась открытой, и очутилась в номере.

– Наташа? Вас не было на ужине, и я…

Не договорив, Мариша осеклась. На кровати, повернувшись лицом к стене, лежала Наташа. Дыхание у женщины было тяжелое. И кинув взгляд на стол, где стояла уже пустая бутылка коньяка, Мариша все поняла. Наташа просто пьяна и спит!

– Наташа? – повторила Мариша вполголоса, еще не зная, как ей следует поступить сейчас.

Разбудить женщину или оставить ее в покое до утра? Пожалуй, второй вариант был предпочтительнее, потому что вдруг Наташа будет недовольна, что ее разбудили? Балконная дверь в номере была открыта, и Мариша, заботливо прикрыв спящую теплым покрывалом, чтобы не простудилась, тихонько вышла из номера. Ничего с ней до утра не случится. А утром Мариша встанет специально пораньше, чтобы успеть еще до завтрака переговорить с Наташей и предупредить ее.

И все же что-то не давало Марише покоя. Она точно помнила, что когда в первый раз сегодня покидала номер Наташи, та специально встала и закрыла за ней дверь. Мариша даже помнила, как щелкнул замок у нее за спиной. Но когда Мариша пришла в люкс после ужина, дверь оказалась открыта! Куда же ходила Наташа, если на ужине ее не было?

Это было странно, но все же не настолько, чтобы Мариша стала забивать себе этим голову. Она просто машинально отметила этот факт и отложила его на дальнюю полочку, как поступала всегда и со всеми странными деталями или хотя бы даже и не странными, а хоть немного выходящими за рамки обыденного. И очень часто случалось, что потом эти детали пригождались Марише.