Русь многоликая - Страница 92

   - Действуй, сотник.

   И вот тихо, без лишнего шума и криков, из леса вышла плотно сбитая фаланга пешцев и быстрым шагом, почти бегом бросилась в атаку на кочевников. Увлечённый разворачивающимся сражением с защитниками поселения, противник заметил нас, когда мы успели пройти больше половины расстояния до него.

   - Стой! - скомандовал сотник. - Стрелки - бей!

   И пусть стрелков было мало, но волна смерти, выпущенная ушкуйниками, резко изменила картину боя. Руки воинов привычно рвали тугую тетиву луков, её хлопки слились в сплошную череду глухих ударов, но всё перекрывал смертельный шелест стрел.

   Ш-Ш-Ш - и кто-то, пронзённый посланцем богини смерти, падал на землю. Ш-Ш-Ш - и верный конь, готовый унести хозяина от любой беды, валился на землю, оставляя своего наездника наедине с его судьбой, нити которой уже перебирают богини. Ш-Ш-Ш - и рука, способная отразить зажатым в ней оружием любой удар, вдруг оказывается настолько тяжелой, что её уже невозможно сдвинуть с места. Ш-Ш-Ш - и множество бед и неприятностей, которые были далёкими и не представляющими никакой угрозы, вдруг опасно приблизились.

   Но и кочевники оказались смелыми воинами и быстро разобрались, что к чему. Выхода у них не было - впереди горящее поселение, позади строй чужих воинов, перекрывающих единственную дорогу к отступлению. Командир у них был опытным, и степняки, сбившись строем клина, пошли на прорыв. Так у них оставалась надежда, что удастся спастись хоть кому-то, иначе всех ждала гибель.

   Вражеский клин был нацелен в середину нашего строя. Степняки разгонялись, надеясь таранным ударом пробить нашу хлипкую с виду цепочку. И опять ставшая уже привычной картина выбора - кому выпадет жить, а кому умирать. На эти весы, определяющие судьбу любого человека, ложилось всё, и желание жить было не самым главным, этого хотело любое существо, начиная от червяка и заканчивая богами.

   Здесь решающим становилось то, что ты мог предъявить ещё. И монолитная стена щитов даже не дрогнула перед разогнавшейся конницей. Русская пехота, ушкуйники бросили на весы судьбы свою выучку, воинское мастерство и характер. И об стену, сложенную из этих камней, разбилась отчаянная попытка спастись кочевников, бросивших умирать раненых воинов и попытавшихся бегством спасти свою жизнь.

   - Первые ряды, копья упереть в землю. Держать строй, сбить щиты! Держаться, пёсьи дети!

   У кочевников не было копий, так что они надеялись, что им удастся просто стоптать и разметать стоявших против них людей. Не получилось. Самые первые напоролись на выставленные копья. Удар был просто чудовищный, ломались крепкие ясеневые оскопища, устоять в одиночку на ногах было невозможно, но воины, поддержанные сзади вторым-третьим рядом, остались в строю.

   А как только конница остановилась, по ней ударили сулицы, лишая всех оставшихся в живых любых надежд. И опять стрелки начали собирать свою смертельную жатву.

   Я шёл по поселению, пытаясь понять, какой вред нанесли кочевники. Некоторые дома сгорели, ограда во многих местах была разрушена, и самое страшное - было много убитых. Видимо, вначале степняки надеялись быстро захватить поселение и продать его жителей в рабство, поэтому старались беречь будущий товар и вели стрельбу только по защитникам, находящимся на стенах. А когда поняли, что это не получается, разозлённые ожесточённым сопротивлением, начали навесную стрельбу по самому поселению, поражая всех без разбора.

   Возле одного небольшого дома я увидел лежащие рядком трупы мужика, женщины и трёх детей. Рядом с ними на коленях, опустив голову, стояла молодая девушка с непокрытыми волосами. Я почему-то, не знаю почему, подошёл ближе и спросил:

   - Твоя семья?

   Девушка подняла на меня глаза. Казалось, что в синем небе собираются грозовые тучи, чёрные, клубящиеся и готовые залить любого потоками воды или засыпать стрелами молний.

   - Как тебя зовут, красавица?

   - Млава.

   Я, подчиняясь какому-то непонятному для меня порыву, протянул ей руку:

   - Пойдём со мной, Млава, вместе будем мстить за их смерть.

   Под палящим солнцем, под заунывную песню ветра и в сопровождении куда-то спешащих шаров перекати-поля караван медленно приближался к побережью Каспия. Обычный, ничем не выделяющийся караван, несколько десятков верблюдов в сопровождении воинов. Правда, их облик значительно отличался от давно ставшего привычным вида местных жителей.

   Это шёл караван русского купца Добронрава, распродавшего в славном городе Самарканде весь свой товар, закупившего редкий и дорогой шёлк для продажи франкам и теперь направляющегося домой. Тяжело торговать в этих местах, жарко, обычаи непонятные, но зато прибыль хорошую удаётся получить. Правда, кроме самой торговли приходилось собирать разные слухи и сплетни о самом городе и событиях, происходящих во всех здешних землях, но это было привычно и не вызывало такого страха, как в первое время.

   Однако сейчас купца не столько радовали, сколько пугали разговоры, которые стали вести с ним крупные местные купцы. И причём не один, а будто сговорились, и персы, и ромеи, и кашгарские купцы говорят об одном - все хотят втянуть русских в войну. На все отговорки, что не купеческое это дело, просили только донести их слова до князя, а уж они об оказанной услуге не забудут. Вот и сжималось привычное ко всему сердце купца в преддверии грядущих изменений.

   - Проходи, дядька Ждан, присаживайся, испей горячего отвара. И что тебя ко мне привело, ты вроде бы отошёл от дел, молодым всё передоверил, - такими словами встретил меня Рус.

   - Купец мой вернулся из Самарканда, новости интересные привёз, вот и не усидел я дома, пришёл с тобой поделиться, княже.

   - Ты пей отвар-то, твои новости столько ждали, что ещё немного подождут. А ты мне дорог, дядька, так что береги себя, а не бегай с новостями, как молодой.

   - Никак осуждаешь меня, княже?

   - Да ты что, дядька! Старость твою жалею, сил-то вон совсем не осталось, а всё делами занимаешься.

   - Призовут боги, так уж ничем таким и заняться не придётся. А я всю свою жизнь с Колотом и Малом рядом воевал, да и с тобой делил всё, что происходило. Так что не обессудь, княже, не могу оставить тебя одного.

   - Вот и хорошо, дядька Ждан, что помирать не торопишься. Почему и говорю, попей отвар, сил набери, а потом и поговорим о новостях купеческих.

   - Да всё со мной хорошо, княже. Слушай лучше новости, что привёз мне купец верный Добронрав из Самарканда. Пришли там к нему купцы, почему именно к Добронраву, сказать не могу, но купцы пришли персидские, ромейские и кашгарские. Люди всё непростые, именитые, большими деньгами крутят. И все хотят с нами торговать, причём им надо много товаров, и цены другие, отличные от установившихся.

   - Ну это и понятно, какой купец не хочет торговать с размахом.

   - Так, да не так, княже. Они хотят не просто торговать, в первую очередь им нужна война, а вот если она будет, то будет и торговля.

   - Что-то непонятно, дядька Ждан.

   - Всё просто, княже. Персы и ромеи воюют уже не одну сотню лет, и никто победить не может. Вот и ищут они любого союзника в этом деле. И для них всё, что наносит ущерб врагу - благо. Персы услышали про наши победы над ромеями на море, и предлагают тебе, княже, войну не кончать, а наоборот, воевать ещё больше и напасть на Константин-град. За это они готовы продавать свои товары по половинной цене. Не все, правда, это будут делать, а лишь те торговцы, на которых они укажут.

   - Чудно как-то.

   - Да что тут чудного-то? Война на Черном море приводит к тому, что ромеи теряют доступ к его восточным берегам. А товары с востока, проданные на западе, дают им такой доход, что позволяют покупать мир с варварами, нанимать воев и заводить союзников. Эти товары, в первую очередь шёлк и пряности с Индии, идут через землю персов в Антиохию и Тир, откуда морем попадают в Константин-град.