Рунет: Сотворенные кумиры - Страница 11
– А у тебя есть какие-то ограничения на ведение ЖЖ в связи с твоей популярностью? Меня вот, например, всегда удивляла смелость, с которой ты постишь в открытом доступе фотографии ребенка и другую личную информацию.
– Видишь ли, мое ебало столько времени уже светится в телевизоре, что было бы наивно думать, что я могу быть невидимкой, – усмехается Носик. – Но ты абсолютно права. Все, что относится к личной жизни, то есть все, о чем пишут в ЖЖ 90 % тех людей, которые его ведут, в моем является абсолютно запретной темой. Я веду его с 2001 года. Когда я начинал его вести, я был женат. Потом я с этой женой расстался. Потом у меня были какие-то беспорядочные и упорядоченные связи – с кем-то я жил год, с кем-то – полгода. Уже несколько лет я живу с Аней. Ничего этого ты в моем ЖЖ не найдешь: ни «расстался», ни «разошелся», ни «сошелся», ни «встретил», ни «полюбил».
Все-таки поразительно хитровыдолбанная штука – близкие человеческие отношения.
Вообще непонятно, откуда все так внезапно берется и куда потом так же внезапно девается.
– Никакого идентифицирующего указания на моего текущего партнера в моем ЖЖ никогда не было. Там не написано, как называется ЖЖ моей мамы. Не потому, что я стесняюсь, а потому, что нет никакой причины, чтобы жизнь других людей и их отношения со мной становились предметом обсуждения в таблоиде, где каждую запись читают от 30 до 70 тысяч человек ежедневно.
Первые фотографии Ани, которые я себе позволил поместить в ЖЖ, были связаны с рождением ребенка и нашей свадьбой. Если ты поищешь по двум моим дневникам (dolboeb и anton_nossik. – Ю.И.), то раньше нашего брака никакого упоминания об Ане там нет.
То есть она может там упоминаться – будет ссылка на какой-нибудь ее пост и т. д., поспешно уточняет Носик, видя мой недоверчивый взгляд, – но совершенно не в контексте того, что это моя девушка, или мать моего ребенка, или моя жена. Потому что те, кому надо об этом знать, и так знают. Есть огромное количество злой воли, булькающей в этом котле ЖЖ, и я совершенно не готов быть наводчиком на своих близких.
<…> Мы с Аней вчера сочетались гражданским браком.
Для людей, проживших до этого четыре года в любви и согласии, успевших за это время завести пятимесячного ребенка и почти четырехлетнюю кошку[27] (Боже, как время быстро летит), штамп в паспорте – не Бог весть какая веха. Но, во-первых, никто из нас не сирота, а во-вторых, у Ани это первый в жизни опыт.
Dolboeb о себе
Я родился в московском роддоме имени Грауэрмана 4 июля 1966 года около восьми часов пополудни.
В то время он находился на Калининском проспекте.
Теперь уже нет в Москве ни Калининского проспекта (он переименован в Новый Арбат), ни роддома Грауэрмана (видимо, кому-то в дни дикой прихватизации глянулся уютный особняк, где это учреждение располагалось). Остался лишь гигантский экран на стене здания, где показывают рекламу. Что там показывали в советское время, не помню, но явно не рекламу. Кажется, киножурнал «Новости дня» про ход уборки озимых.
Говорят, моему появлению на свет способствовало светило московского акушерства, профессор Исаак Рафаилович Зак, ставший спустя 19 лет моим тестем, а ныне обитающий в районе Ocean Parkway, что на Брайтон-бич.
<…>
Мои родители зачали меня осенью 1965 года по уговору со своими друзьями, супругами Пивоваровыми, тогда же решившими заводить ребенка. Накладка, однако, состояла в том, что я очень не хотел рождаться, и в результате долгих уговоров согласился явиться на свет лишь спустя 10 месяцев после зачатия (41 год спустя мой сын Лев Матвей Антонович унаследовал эту неторопливость, пересидев в утробе больше двух недель). Поэтому Павел Витальевич Пивоваров (aka Павел Пепперштейн), зачатый со мной одновременно и ставший моим молочным братом, родился 29 мая 1966 года, на 35 дней меня раньше, зато в один день с Леонидом Леонидовичем Делицыным, о существовании которого он, впрочем, едва ли подозревает.
Я не очень много помню про времена своего рождения. Первые воспоминания детства относятся у меня к 1970 году, когда мы с мамой на лето поехали в страну Чехословакию, о которой будет отдельный рассказ.
Это первый пост из автобиографического проекта «100 фактов обо мне», в который Носик превратил расхожий ЖЖ-флешмоб: пользователь писал пост, в котором был список из ста коротких фактов[28], и предлагал еще нескольким френдам написать такие же посты у себя. Каждый «факт» у Носика из простого упоминания (например, «Я был знаком с человеком, который первым завез на советскую территорию вирус иммунодефицита человека», факт № 69) превращается в развернутое эссе с множеством ссылок, дат и интересных деталей.
Естественно, и аудитория «ста фактов о Носике» больше, чем аудитория «ста фактов» о любом другом пользователе. Причем Носик сделал ее себе сам.
Начиная проект, он написал в журнале anton_nossik: «При очередном пролистывании свежей подшивки небылиц, сочиненных обо мне разнообразными анонимами и почетными финалистками известного конкурса, захотелось написать о себе 100 фактов. Но тут же подумалось, что выйдет не просто фолиант, а – двухтомник, потому что укладывать значимые факты в одну строку мне затруднительно, да и непонятно – зачем.
Затем пришло в голову, что каждый факт, если он займет пару и более абзацев, нужно делать отдельным номерным постом и что нет ни малейшей причины этот эпос из 100 нумерованых фактов обо мне публиковать в
В первые же часы после публикации этого поста журнал anton_nossik зафрендило 460 человек, и Носик начал писать. По данным серверной статистики за январь 2008 года у его основного журнала dolboeb было 11 126 подписчиков, а каждый отдельный пост в нем прочитывало около 32 900 уникальных пользователей. Естественно, среди них было по крайней мере несколько тысяч человек, которых жизнь и мемуары dolboeb’а живо интересовали, – хотя бы ради того, чтобы разгадать секрет его длящейся популярности.
Когда на блог-платформе Twitter.com появилось приложение под названием Mobster World – фактически, игра в «мафию», – скорость и механизмы капитализации этой популярности стали предметом обсуждения и восторга среди русских пользователей «Твиттера».
– «Дон Носик» меня просто восхищает, – сказал мне осенью 2009 года тогдашний издатель журнала «Что читать?» Александр Гаврилов, глядя в рейтинг Mobster World у себя в телефоне: третье место среди почти миллиона играющих по всему миру уже несколько месяцев занимал Don Nossik. У него была третья по численности мафиозная группировка в игре.
– Как ты играешь в Mobster World, что твой Don Nossik время в топе? – спросила я как-то самого Носика.
– Я тебе могу рассказать, как я играю, – Носик вытащил iPhone, запустил там Twitter и показал мне ленту, в которой, кроме коротких записей от френдов, были и игровые сообщения – в частности, о том, что такой-то «попытался напасть на вас и потерпел поражение, проиграв вам NNN долларов». Сообщений о том, что кто-то победил Дона Носика, не было. Как, впрочем, и сообщений о том, что Дон Носик хоть что-нибудь сделал для своей победы – купил на игровые деньги лишнее ружье, вооружил свою банду бронежилетами, провернул ограбление банка, чтобы заработать. Фактически, Носик в «мафию» не играл: он побеждал, потому что остальные игроки об него расшибались.