Руководство по системной поведенченской психотерапии - Страница 29

Иными словами, многие «значения» (означаемые) «схемы» не могут быть правильно или, в ряде случаев, вообще хоть как-то означены в «картине», сталкиваясь с противодействием господствующих в ней представлений («рече-мыслительные процессы, связи «знаков», компиляции «означающих»). «Картина» (сознание) предлагает версию действительности, каковой она кажется «я» (носителю «картины») или должна была бы быть по его («я») мнению. При этом «я» следует понимать здесь как мигрирующую функцию, положение которой зависит от обстоятельств. В этом смысле «проповедуемая идеология» может разниться от ситуации к ситуации.[73] То же, что находится «под» сознанием – «схема», может быть подразделено на неосознанное («значения» и их отношения) и на собственно бессознательное (к чему относятся, собственно, механизмы и акты поведения, которые осознаются лишь в рефлексированной форме, но не сами по себе).

Исходя из вышеизложенного, КМ СПП формулирует следующую структуру континуума поведения:

1) «картина» (или сознание) – это индивидуальная (принадлежащая данному индивиду) семантическая или понятийная («мировоззренческая») сеть, сотканная из «знаков» («сигналов сигналов», «означающих», «предметов»);

2) «схема» (или подсознание) – это индивидуальная (принадлежащая данному индивиду) система динамических стереотипов и доминант разного уровня, существующих на правах «значений» («сигналов», «означаемых», «вещей») и отображающих фактическую действительность данного индивида, с искажениями и тенденциозностью, о которых было сказано выше.[74]

«Схема», в свою очередь, может быть подразделена на:

а) неосознанное – составляющие «схемы» – «значения» («сигналы», «означаемые», «вещи»);

б) бессознательное, которое является процессуальным составляющим континуума поведения, – это «значения» («сигналы», «означаемые», «вещи») в действии и само действие, организованное механизмами динамического стереотипа и доминанты.

Теперь настал момент, когда необходимо ответить на вопрос о том, «что» «движет» субъектом поведения в континууме поведения. Однако тут же возникают существенные трудности. Кажется, что феномены динамического стереотипа и доминанты позволяют полностью «перекрыть» все возможные варианты «причин» (мотивов) поведения (и адекватного, и неадекватного). Но они вовсе не проясняют вопроса о смысле поведения, то есть о том, зачем, с какой целью это поведение производится организмом. Вместе с тем, не ответив на этот вопрос, рассчитывать на целостное представление о психическом не представляется возможным.

И здесь мы сталкиваемся с весьма недвусмысленной попыткой исследователей обойти некий феномен, указание на который может поколебать стройность их теоретических концепций, а главное – посеять смуту в осмыслении сути человеческого существования, имя этому феномену – «инстинкт». Анализируя работы классиков, нетрудно заметить, что и И.П. Павлов, и А.А. Ухтомский с завидным упорством открещиваются от понятия инстинкта, как будто признание инстинктивности поведения человека действительно низведет его до ланцетника. «С физиологической точки зрения, – писал И.П. Павлов, – никакого существенного различия между тем, что называют инстинктом, и рефлексом найти нельзя»³⁰².

Впрочем, нельзя не отметить и следующий момент: если они и затрагивают эту тему, то речь идет только о различных инстинктах (пищевом, половом, оборонительном и т. д.), но никто из них не говорит о едином инстинкте самосохранения как о некой тенденции, некой генеральной линии, которая детерминирует психическое, организует его вокруг основополагающей задачи всего живого – сохранить и продолжить жизнь. Действительно, если расчленить эту задачу на отдельные составляющие, то мы получим некую хаотичную общность простых рефлексов, о чем неоднократно говорили и И.П. Павлов, и А.А. Ухтомский. По всей видимости, в начале ХХ века господствовала такая трактовка инстинкта, согласно которой последний – есть сложная наследуемая форма поведения, то есть поведение живого существа, которое не требует, как писал Л.С. Выготский, «выучки»³⁰³. Однако для наименования таких форм поведения нет никакой необходимости в понятии «инстинкта», если мы пользуемся понятием «безусловного рефлекса», а потому скептическое отношение к этому термину со стороны И.П. Павлова вполне понятно.

С другой стороны, разве можно отрицать наличие этой «генеральной линии», разве можно не заметить, что все поведение живого существа, каждый механизм психического жестко подчинен именно этой задаче – выживанию? Стремление выжить – вот что стоит за каждым поведенческим актом животного, каким бы простым или сложным этот акт ни был. Именно в угоду этому стремлению и создается, и совершенствуется психическое, а потому понять последнее, устранив эту «ось», невозможно ни при каких условиях! Другое дело, насколько удачен сам термин, к нему действительно есть масса нареканий, но суть и значимость данного явления не становятся от этого меньше.

Более того, было бы, наверное, большой ошибкой думать, что эта тенденция, этот изначальный импульс – жить, бороться в меру своих сил за свое выживание – исключительная прерогатива нервной системы и психического. На всех уровнях иерархии живого мы встречаем всю ту же потребность – выжить. Уже одноклеточные существа проявляют удивительное рвение в этом вопросе, причем очень, в сущности, схожее и с высшими формами организации живой материи. Достаточно вспомнить амебу, которая проявляет то, что является, по сути, «пищевым инстинктом», отбирая из внешней среды только те элементы, которые ей необходимы, и устраняя из внутренней продукты метаболизма. Здесь уже есть и зачатки «оборонительного инстинкта», правда, в пассивной форме – амеба переходит в состояние цисты, если внешняя среда не благоприятствует ее жизнедеятельности (активную оборону продемонстрирует только гидра – один из первых многоклеточных организмов). Наконец, есть у амебы и «половой инстинкт», выражающийся в знаменитом делении. Разумеется, несмотря на эту весьма обильную инстинктивную деятельность, нервной системы и психики у амебы нет, однако искомая тенденция выживания очевидно наличествует.

Именно эта тенденция выживания и есть тот генеральный план, нацеленный на конечный результат – жить и продолжить жизнь, согласно которому отстраивается все живое. Согласно этому генеральному плану отстраивается и психическое, которое, вне всякого сомнения, является лишь одним из эволюционно выработанных приспособлений, обеспечивающих этот «полезный результат». И уже И.М. Сеченов говорит о «чувстве самосохранения», которое, в отличие от простых, рассматриваемых нами рефлекторных актов, служит не «розничным целям организма», а «обеспечивает валовые выгоды тела, сохранение его целиком»³⁰⁴.

При этом нельзя не признать, что самый что ни на есть настоящий «инстинкт» незримо и неотступно присутствует в указанных теориях, но «по умолчанию», а попытки авторов редуцировать его до «рефлекса» – это не более чем терминологическая игра[75]³⁰⁵. И.П. Павлов говорит о том, что деятельность коры и подкорковых центров «обеспечивает наиболее полное соответствие с жизненной обстановкой животного»³⁰⁶, а А.А. Ухтомский предпочитает в этой связи говорить об «изменении» поведения в соответствии с «изменяющимися условиями» среды³⁰⁷. Иными словами, речь идет об адаптации живого организма к условиям его существования, а целью этой адаптации приходится признать выживание, то есть примерно то, что с легкой руки эволюционистов именуется «инстинктом самосохранения».

Сохраняя нарочитый нейтралитет в отношении понятия «инстинкта», И.П. Павлов предлагает не «систематизировать» разнообразные инстинкты, поскольку все они (от пищевого до полового) имеют одну функцию – «охранительную»³⁰⁸. Таким образом, И.П. Павлов не только не отрицает существования инстинктов как таковых, но идет значительно дальше – объединяет их в одно общее, единое целое, которое, если обобщить высказывания ученого на эту тему, есть собственно тенденциявыживания, обеспеченная, в первую очередь, «элементарными эмоциями»³⁰⁹. Понятие «элементарных эмоций» И.П. Павлова фактически тождественно понятию «главных эмоций» У. Кеннона,[76] которые не являются в его концепте фактом сознания, но фактом поведения целостного организма по отношению к среде, компонентом общего комплекса активности этого организма, необходимого для выживания³¹⁰. Таким образом, оба ученых указывают на первичную, исходящую функцию «тенденции выживания», которая свойственна всякому живому организму и обеспечивает его адаптацию, причем наличие этой тенденции выводится аналитически, что, по всей видимости, и смущает патриархов объективизма.