Руководство для детей, у которых трудные родители - Страница 17

Девочка, за которой хотела ухаживать мать, потеряла все — и мать, и отца, и брата, и сестру, даже дом. Когда ситуация стала непереносимой, врачи отправили ее к отцу. Тот никогда не уделял детям особого внимания и оказался в большом затруднении. Он нанял гувернантку, даже не удосужившись познакомиться с ней поближе. По роковой случайности мадмуазель Б. оказалась душевнобольной; кроме того, у нее была еще больная сестра, находившаяся в психиатрической больнице.

Тем временем Жизель понемногу стала приходить в себя. В санатории она встретила молодого архитектора. Они понравились друг другу, потом влюбились друг в друга, и Жизель попросила у мужа развода. Муж пришел в ярость и согласился на развод лишь при том условии, что дети останутся с ним, а матери будет запрещено их видеть. Жизель долго колебалась, но в конце концов приняла условия, выдвинутые мужем, решив при этом, что подчиняться им не будет.

Десять лет дети оставались с отцом и ненормальной гувернанткой! Отца практически не бывало дома, он много путешествовал и совершенно не имел контакта с детьми. По воскресеньям гувернантка водила их в психиатрическую больницу на свидание к своей больной сестре. Но каждый день, исключая выходные, детей у школы ждала Жизель (в закрытом фиакре, чтобы никто ее не узнал). Таким же образом она провожала их и из школы до дома, разговаривая с ними из окна фиакра. Она связалась также с семейным врачом, который рассказывал ей все, что касалось детей. Жизель теперь жила в прекрасном доме и в любящей семье. Более того, она вела интересную и плодотворную профессиональную жизнь, что в те времена являлось большой редкостью. Жизели было невыносимо знать, что дети ее несчастны, и, как только старшая девочка выросла и смогла сама принимать решения, мать начала с помощью дочери и семейного врача готовить тайный побег детей из дома, тем более что второй ее муж ничего против этого не имел.

И вот наступил день, когда дети вышли из школы, но домой не вернулись, а прямехонько отправились к своей родной матери. С гувернанткой случился припадок, и она бросилась, грозя пистолетом, к семейному врачу, которому пришлось спасаться бегством через окно (правда, первого этажа)! Что же до отца, то он так никогда ничего и не сделал, чтобы вернуть детей себе, поскольку более в Париже не появился. Дети так и не узнали, где и когда он умер. Тотальный отказ от своих отцовских прав.

Жизель с детьми и вторым мужем жили очень счастливо и не бедствовали, да и все дети, став взрослыми, оказались не последними людьми в той сфере, которую для себя выбрали.

Жизель, таким образом, сделала что могла для того, чтобы отфильтровать хоть часть груза страхов и боязни одиночества, тяготевших над их семейством. Она выжила, а не умерла, как ее отец, она смогла построить уютный дом и ввести в него своих детей, с которыми всегда сохраняла эмоциональный контакт. Тем не менее цену пришлось ей заплатить немалую, и на детях все–таки сказалось то, что им пришлось пережить, особенно на Катрин.

И ей, как и ее брату с сестрой, пришлось снова взяться за работу по фильтрованию наследственных страхов и «идей», которую начала ее мать. После боязливого и несколько вялого подросткового периода девочка расцвела, а в двадцать лет уже пользовалась большим успехом у мужчин. Ее профессиональная жизнь сложилась успешно, замуж она вышла по любви и родила дочку, Мари. Но на протяжении всей жизни ее отношения с мужем и дочерью были особыми: несколько месяцев в году она жила дома и окружала родных нежной любовью, потом уезжала работать на несколько месяцев, причем как можно дальше. Ее мучили угрызения совести, ее пугало то, что она так и не научилась любить по–настоящему, она боялась, что муж и дочь в конце концов так рассердятся на нее, что закроют перед ней дверь дома.

Она возвращалась, лезла из шкуры вон, чтобы доставить удовольствие домашним, соблазняла всех… и вновь исчезала. Она являла собой законченный пример родителя–исчезающего–на–время. Но и работу по фильтрованию наследственных страхов и стереотипов поведения она вела немалую. Несмотря на свои исчезновения, она смогла создать дом и поддерживать его стабильность, надежность; наконец, поддерживать в нем любовь. Она смогла установить со своим мужем теплые и достаточно постоянные отношения, и тот оставался с дочкой, пока она отсутствовала.

Дочка Катрин выросла, вышла замуж и тоже родила девочку — Сюзанн. Мари в детстве очень страдала из–за исчезновений своей матери, но мать обеспечивала ей достаточное чувство защищенности и постепенно Мари смирилась с материнским отсутствием. Впрочем, не все так хорошо кончилось: Мари долго не могла расстаться с родителями и жить одна. Когда же она вышла замуж, то перенесла на мужа свою аффективную зависимость от родителей — она совершенно не могла от него отойти.

Когда Сюзанн родилась, с Мари, ее матерью, произошла странная перемена: приблизительно через два года после рождения дочери Мари, до того постоянно работавшая с мужем, нашла новую работу и два дня в неделю должна была отсутствовать дома. Сюзанн оставалась с отцом и нанятыми девушками, которые сидели с ней и обходились более или менее хорошо и умело. Такая система работала около десяти лет и послужила причиной целой кучи синдромов и возникновения чувства вины. Сюзанн тоже не удалось полностью избавиться от страхов, но ей удалось сильно и ясно выразить свое неудовольствие.

Вся эта история кончилась в один прекрасный день: Мари поделилась с одним из своих дядьев намерением поменять работу — она хотела перейти на работу в… другую провинцию. Раздраженный дядя воскликнул; «А ты бы не могла немножко побыть со своей дочкой? Или обязательно нужно проделать с ней все, что твоя мать проделала с тобой?» Мари остолбенела и прекратила свои путешествия. Однако и она исполнила свою часть работы по фильтрованию. У Сюзанн, когда она появилась у нас, ребенок еще не родился, но у нее оставались проблемы ее прабабки, юной вдовушки 1890 года.

В этой истории мы не обращали внимания на педагогический аспект; нам хотелось выявить сам механизм фильтрации наследственных страхов, стереотипов поведения и прочее. Каждая из девочек, однако, старалась воздействовать на свою мать теми средствами, которые оказывались в ее распоряжении, постепенно подводя ее к осознанию того, что же именно необходимо человеческому существу, желающему жить и получать удовольствие от жизни. И никто из этих юных учительниц не отказался от своего предприятия, даже Жизель, которой грозила почти неминуемая смерть в двадцать лет.

Для воспитания родителей подходит все или почти все, то есть педагогическим материалом служит все, что юридически не запрещено. Это может быть животное, растение или минерал, одушевленное существо или неодушевленное, — все может служить для передачи педагогического опыта. Однако есть одна возможность, которой всегда может пользоваться ребенок, чтобы передать то, что он хочет сказать: он всегда может воспользоваться своим собственным телом. Это вполне конкретный объект, податливый и весьма взлелеянный родителями, и родители к изменениям физического состояния их ребенка очень чувствительны. Такие изменения позволяют сыну или дочери щадить слишком чувствительные уши их молодых родителей, избегая употребления слишком откровенных или слишком резких выражений. Например, с помощью расстройства пищеварения ребенок может вполне элегантно и немногословно выразить то, что звучало бы в словесной форме приблизительно так: «ты меня достал», «отстань» и так далее. Расстройства дыхательного аппарата — «ты душный», а кожные болезни — «я от тебя сохну»…

Стоит только тем или другим симптомам заявить о себе — прыщики, несварение желудка, легкий насморк, срыгивание, — как родители уже заволновались. Однако случается, что некоторые особенно тупые родители ничего не понимают и ребенку приходится упорствовать, что может стать небезопасно уже для его организма.

Но не стоит забывать и того, что бывают дети, склонные драматизировать события; они предпочитают более шумные и явные физические проявления, а не скромное напоминание о своих желаниях и нуждах.