Русский капкан - Страница 9

Первый губернский съезд принял также резолюцию по земельному вопросу. В ней говорилось, что земля, леса, недра и воды есть общественное достояние, в будущем оно не будет передаваться в частную собственность. Такова воля русского народа.

Также говорилось, что все монастырские, церковные земли и леса подлежат немедленному отчуждению без всякого выкупа. Съезд приветствовал коллективную обработку земли и обещал помощь крестьянам семенами и машинами. Большое внимание съезд уделил развитию рыболовных и зверобойных промыслов. Съезд принял резолюцию, направленную на укрепление финансового дела в губернии.

Съезд дал конкретную программу строительства советской власти на местах. Основные вопросы, стоявшие на повестке дня, решались в интересах рабочих и тех слоев населения, которые приветствовали восстание в Петрограде в дни октября.

Съезд создал общегубернский центр советской власти – Архангельский губисполком.

В статье, посвященной закрытию первого губернского съезда Советов, газета «Известия Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов» писала:

«Отныне фундамент Советской власти в губернии прочно заложен в виде губернского исполнительного комитета, – туда в большинстве пошли истинные представители пролетариата и передового крестьянства».

В уездах были распущены уездные и волостные управы.

Вследствие создавшейся тяжелой обстановки, вызванной интервенцией, губисполком и все советские учреждения утром 2 августа вынуждены были эвакуироваться в город Шенкурск.

На эвакуации в этот город настояла Москва. Кто именно настаивал, осталось загадкой.

– Я категорически против, – стоял на своем начальник штаба Северо-Восточного участка обороны красный генерал Самойло и доказывал, что этот район неплохой для обороны, но неважный для перехода в наступление.

– Дай бог нам удержаться в обороне, – возражали ему штабисты. – Все идет к тому, что мы безвозвратно потеряем Север. Сопоставление сил далеко не в нашу пользу. До весны, может, и продержимся. А потом…

Сходились на том, что потом… видно будет.

На эвакуации в этот таежный городок также настаивал патриотически настроенный сторонник Троцкого полковник Парский, в скором времени принявший под свое командование две армии, из которых был образован Северный фронт.

Обе армии представляли собой малочисленные, плохо вооруженные отряды, разбросанные по огромной территории от мезеньской тундры до вологодских лесов в бассейнах больших судоходных рек Северная Двина и Онега.

Шенкурск – это юг Вологодской губернии. Здесь не было промышленности, за исключением нескольких лесопильных заводов да кустарных производств по изготовлению телег и саней, но этот район – как аргумент для доказательства правоты московских стратегов и персонально полковника Парского – эта волость могла прокормить целую губернию.

– Здесь мы в своей губернии, – настаивал Парский. – Мы ограждены болотистыми непроходимыми лесами.

– А река Вага? – возражал ему генерал Самойло. – В зимнее время это почти питерский проспект. Для морских бронированных судов, для той же реки Вага, на которой стоит Шенкурск, – мелководье, для наступающих войск – не преграда.

Генерал Самойло предлагал все губернские учреждения эвакуировать в Котлас.

– Город старинный, промышленный, на Северной Двине, удобное сообщение с Петроградом и Москвой, – убедительно выкладывал он свои аргументы, не отходя от карты, висевшей на стене. – Для размещения служб губисполкома есть подходящие дома…

Ему возражали, но как-то робко, поддерживали командующего. По сути, Парский предлагал отсидеться, а тем временем на юге России наметится перелом в пользу советской власти.

– А кто обеспечит перелом?

Отвечали:

– Красная армия.

– А мы – кто?

– В данный момент мы так слабы… Вот если всех слабых в один кулак…

– Надо не отсиживаться в болотах, а готовиться к наступлению и в подходящий момент перейти в решительное наступление, – высказал свою правоту начальник штаба Северо-Восточного участка обороны.

Большинство членов реввоенсовета приняли сторону генерала Самойло и об этом же телеграфировали в Москву непосредственно Председателю Совнаркома Ленину.

Реакция Ленина была однозначна:

– Кандидатуру, предложенную Троцким, – отклонить. Товарищу Самойло принять командование армией.

На грядущие события Александр Александрович глядел с дальним прицелом. Когда полководец знает свой маневр, он уже наполовину выиграл сражение. Да плюс железная воля полководца, воспринятая войсками, – вот и еще одна, притом весьма существенная, составная победы.

Будучи слушателем Академии Генерального штаба, офицер Самойло штудировал Полевой устав Российской армии. Там черным по белому было записано: оборона – вид боя для накопления сил и средств к переходу войск в решительное наступление.

А как из глухомани перейдешь, когда оттуда скрытно не выдвинуться? Еще на марше противник расстроит боевые порядки. У него преимущество в авиации.

Уделили внимание и воздушному флоту.

– Авиация привязана к аэродромам. Аэродромы – около Архангельска.

– Александр Александрович, не будьте наивны, – возражали ему – Интервенты не ограничатся Архангельском. Они пришли сюда, чтоб оккупировать всю губернию, а может, и весь Русский Север. Через неделю, если не раньше, сюда нагрянут англичане с американцами, – предупреждал комендант штаба Северо-Западной завесы, а затем начальник разведки 6-й Красной армии Матвей Лузанин.

– Зачем интервентам Шенкурск?

На этот вопрос командующий отвечать не стал. Он уже знал: в штабе интервентов решался вопрос большой политики. Из Лондона и Вашингтона запрашивали у генерала Пула, как скоро будет ликвидирована советская власть в Архангельской губернии?

Доложить, что почти весь Северный край находится под управлением экспедиционного корпуса, значит ничего не сказать. Пространство без населения – еще не губерния. Управление там, где есть кем управлять. В северной части губернии – безлюдье. И все-таки и там люди живут, обслуживают сами себя, и называются они самоедами. От них, дескать, никакого проку. Люди, считай, каменного века.

А вот на юге губернии, по берегам таежных рек – по Северной Двине, по Онеге, по Мезени – какая никакая, а – цивилизация, и люди не из каменного века: мореходы – первооткрыватели неведомых земель. Уже не одно столетие они пользуются современными орудиями труда, постигают науки, открывают законы химии и физики, сочиняют философские стихи.

Этих людей, рассуждали пришельцы, и надо приучать трудиться на цивилизованный Запад – колонизировать земли руками самоедов, как едко шутили сами русские, на чужом горбу в рай…

От самоедов у них осталось разве что название да узкие, чуть-чуть раскосые глаза. Из года в год все больше в них славянской крови, все больше русского ума.

А с умными можно только по-умному…Доложить в Вашингтон и Лондон, что почти вся губерния под управлением экспедиционного корпуса, осталось только оккупировать юг необозримой губернии – всей военной мощью навалиться на верховья северных европейских рек.

Но так как дело приходится иметь не с дикарями, то хотя бы формально соблюдать «законность» при местном «законном» правительстве. Будь то правительство «народного социалиста» Чайковского, или кого-нибудь еще, назначенного великими державами. Ведь посланы войска на Русский Север не на прогулку, а на «законный» дележ русской территории.

А как приступать к дележу, когда где-то в тайге заседает архангельский губернский исполнительный комитет, законный хозяин губернии?

Из Вашингтона на имя американского командующего Джорджа Стюарта по радио шифром была принята телеграмма о подготовке диверсионного отряда из числа русских офицеров для ликвидации Архангельского губисполкома. После выполнения задания отряд награждался премией в сумме десять тысяч долларов. Ответственность за операцию возлагалась на вице-консула в Архангельске Г.Д.Вискерманна.