Русский капкан - Страница 18

Витольд Хансович заподозрил что-то неладное, подумал: «А не связано это с подрывом катера?»

Спустя несколько дней в дом Саага заглянул Сергей. Он не спросил о пакете (значит, не знал, что принесут), и Витольд Хансович догадался: против Сергея затеивается провокация. В молодости, когда Сааг учился в политехническом институте, подобные фокусы проделывали жандармы: подозрительному студенту передавали пакет с какими-нибудь запрещенными брошюрками, и вскоре врывались с обыском.

Прием повторился и теперь. Значит, новая власть уже охотилась и за Сергеем. «Какой же власти он служит?» – спрашивал себя Витольд Хансович. Не знал он, что капитан Самойло имеет самое прямое отношение к генерал-лейтенанту Миллеру, недавно поставленного генерал-губернатором Северного края.

Следователь Журман действовал методом проб и ошибок. Кто клюнет на пакет – на эту примитивную наживку, – из того в контрразведке он будет выбивать нужные сведения. Подследственный умрет, и никто не узнает, в чем он признался. Сведения о подрыве катера нужны были союзникам, но не губернатору.

– Ты сегодня какой-то не такой-то, – обратился к сыну Витольд Хансович. – Заметно? – с наигранной улыбкой спросил Сергей. – Мне нужно в командировку, на юг губернии, а там – другая власть. Вот и ломаю голову.

– Куда именно?

– В Котлас.

– Это за линией фронта. Там красные, а ты белый офицер.

– А с каким пропуском будет мне удобней?

– Смотря кто потребует. На воде – союзники, на железной дороге, за Обозерской – красные. Все дороги в сторону Котласа перекрыты.

– А твои плоты идут по Онеге, через линию фронта?

– Я плачу союзникам. Там итальянцы. За доллары всех пропускают.

– И даже баржи с корабельным лесом?

– Плоты. У меня под Каргополем куплен участок зрелого леса. В Онеге покупаю лесопильный завод. Я тебе о нем говорил.

– А мне нужно в Котлас. – Сергей повторил свое намерение.

– Быстрей доберешься поездом. Пути перекрыты, но нигде сплошной линии фронта нет. Можно верхом на лошади. До Емцы. А там уже – поезда… Только нужен пропуск.

– От красных? Они что – тоже берут взятку?

– Кто в этом мире не берет? Ты молодой – привыкай.

И тут же предостерег:

– Может, не стоит рисковать? В Котласе – штаб завесы. Чекисты что церберы. Липу не предъявляй.

– А мне туда надо. Срочно. Иначе опоздаю.

– Ладно, так и быть, помогу, – сказал отец. – Я тебе дам человека. Это мой рабочий. Он знает, где взять лошадей. Раньше бывал в Котласе?

– Нет. Но у меня есть план города.

С адресом рабочего, который жил в Самоедах, Сергей отправился в путь. По документам он – учитель гимназии, направляется на новое место службы преподавать в гимназии города Котласа русскую словесность, из армии демобилизован по ранению.

Котлас, как и все города Русского Севера, выстроен из дерева. Каменных домов оказалось лишь несколько, в их числе мужская гимназия. К счастью для Сергея, в нем размещался штаб командования сухопутными и морскими силами Архангельского района.

Перед входом в здание на каменных ступенях сидел матрос, положив на колени в деревянной кобуре маузер, курил трубочку. К нему и обратился Сергей:

– Товарищ матрос, как мне пройти к товарищу командующему?

– А вы собственно кто?

Перед матросом стоял коренастый солдат в выгоревшей гимнастерке, ботинки с обмотками, за спиной выгоревший на солнце тощий вещмешок, на стриженой голове мятая фуражка с надтреснутым козырьком. Лицо молодое, небритое, но не истощенное недоеданием.

– Демобилизованный, из госпиталя. Я слышал, товарищу Самойло требуются артиллеристы.

– Сначала предъявите документик, если он у вас имеется. – Матрос поднялся. Он был выше Сергея на целую голову, по годам почти ровесник.

– Покажу коменданту.

– Я и есть комендант.

Сергей предъявил «Свидетельство о ранении», выданное перед отправкой на лечение.

– Вы что – родственник командующего? – заинтересованно спросил матрос.

– В некотором роде.

Матрос взбежал на второй этаж и вскоре вернулся.

– Пройдемте со мной.

По дороге спросил:

– Вы давно из Питера?

Ответить не успел. Из классной комнаты вышел командующий. Сергей привык видеть своего приемного отца в генеральской форме, в погонах генерал-майора. Сейчас он был в защитном френче из тонкого сукна, в галифе без лампас, в высоких хромовых сапогах. А вот коротко подстриженные пшеничные усы и небольшая уже седеющая бородка были все такие же, как и три года назад, когда Сергей в последний раз приезжал с фронта.

Первое, о чем Александр Александрович спросил, рассматривая сына в солдатском обмундировании:

– Что за маскарад?

– Но не в форме же офицера к тебе являться? Пока до тебя добирался бы, меня десять раз могли задержать и столько же раз поставить к стенке.

– Насчет стенки это преувеличение. Что же касается задержания…Да, задерживаем, проверяем…Еще союзники не успели захватить Архангельск, а по губернии уже расползаются шпионы. По крови вроде русские, а работают на интервентов. Ловим почти каждую неделю. Особый отдел не успевает допрашивать.

– И шлепают?

– Если шпионы – мера одна. Тюремных замков в тайге мы не настроили.

– А Мудьюга?

– Это работа пришельцев. Цивилизованная Европа не может без концлагерей. Для русских, разумеется… А шпионы – из эмигрантов. Убежали из котла революции. И опять в котел, но уже за деньги… Вчера тут одного допрашивали. Утверждает: его привезли итальянцы. Он, видите ли, торговец лесом. А когда чекисты предложили все сказать, как есть, признался: его доставили янки на крейсере «Олимпия». Учили шпионскому делу под крышей Красного Креста. По бумагам – представитель фирмы, изготавливающей школьную мебель. А ведь рядом Канада. Строительного леса предостаточно, чтоб посадить всех детей Америки за школьную парту. Зачем для изготовления школьной мебели переплывать океан? На Север легко попасть через канадскую границу.

– А может, их интересует Русский Север? – заметил Сергей, рассматривая кабинет командующего.

В словах сына Александр Александрович уловил тонкую иронию.

– Что верно, то верно. Интерес к нам питает вся Европа, а Соединенные Штаты – особенно. Продажа Аляски подогрела аппетит. Но – купить весь наш Север – это дорого. Да и по-настоящему русский человек не продаст ни пяди своей земли. Враги России продают русскую землю охотно. Это те же янки. Дешевле, как они считают, заполучить нашу землю разбоем. Только надо выждать момент, когда мы не сможет удержать свое, нам принадлежащее по праву.

– Для янки этот момент настал.

– Они еще не воюют, – продолжал командующий. – Присматриваются, что в первую очередь можно увезти за море, – и бросил беглый взгляд на учебную карту Российской империи, которая висела на стене. Ее почему-то не сняли, видимо, забыли. Карта добротная, старая, на льняной основе, еще Аляска была в составе России. Теперь она каждому, кто на нее смотрит, служит напоминанием о потерянном государстве, которого уже нет и, может, больше никогда и не будет.

Слушал Сергей и удивлялся: ведь отец вслух произносил его мысли, когда он стоял в окопе, корректировал огонь своей батареи, отражал очередную, далеко не первую атаку немецкой пехоты. Стоявший рядом подполковник Игумнов из разведотдела армии приехал на передовую, чтобы наши пластуны-разведчики отловили немецкого офицера и передали подполковнику для допроса. Когда артиллеристы рассеяли пехоту, в свалке убитых и раненых удалось обнаружить лейтенанта. Он был ранен в ногу. Пленного оттащили в землянку, перевязали, и подполковник Игумнов по-немецки спрашивал, с какой целью была предпринята атака. Ответ был до наивности прост:

– Взять высоту 141,2.

А высота – это холм, с которого просматриваются дивизионные тылы русских. На этой высотке остались два десятка трупов. Завтра же русское командование бросит сюда батальон, а то и полк – отобьет высоту. Сколько же трупов окажется на этом поле боя?