Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943 - Страница 26

Меня вызвал к себе Фукс и приказал в течение трех дней найти и опробовать средства для дезинсекции. Я очень обрадовался этому поручению и попросил освободить меня на эти три дня от несения службы. Получив одобрение, я отправился к себе в расположение и никем не отвлекаемый принялся читать франкфуртские газеты за последние четыре недели. Из них следовало, что дела разворачивались не так хорошо, как хотелось бы. На наступление зимы никто не рассчитывал.

Мой план по избавлению от вшей был составлен очень быстро. Я отправил Эрхарда к Вольфу, чтобы он на три дня отпросился от службы в качестве моего помощника по проведению дезинсекции. Затем мы растопили хлебопекарную печь, дали ей остыть примерно до 60 градусов и засунули в нее наши кальсоны, рубашки, пуловеры, носки, портянки и спортивные костюмы. Эти вещи нуждались в обработке в первую очередь. По моим расчетам, в результате таких действий мы могли избавить всю роту от вшей в течение 8 дней.

– Надо, чтобы дезинсекция продлилась четыре недели! – глубокомысленно изрек Эрхард, попыхивая сигаретой. Нам было приятно сидеть абсолютно голыми на печной лежанке, отгородившись от всех своими шинелями.

Когда мы открыли заслонку печи, то вытащили из нее опаленное коричневое тряпье. Пришлось доложить о не удаче.

– Вы слишком сильно раскалили печь, – заметил Хельцл. – Придумайте что-нибудь другое.

– Есть у меня одна идейка, – замялся я. – Но для ее осуществления потребуется служебный прибор.

– Ну, говорите же!

– У нас есть учебные патроны. Мы можем выкурить вшей газами. Но для этого необходимо хорошо изолированное помещение.

Хельцл и Фукс одобрительно кивнули. Мне вновь удалось выпросить для себя три свободных дня.

Когда я вернулся к Эрхарду, он только довольно ухмыльнулся. Три дня мне никто не мешал читать святого Августина. Потом мы с Эрхардом закупорили хлебопекарную печь, засунули в нее завшивленные вещи и запалили один патрон. Из печи повалил густой дым, и через две минуты из наших глаз брызнули слезы. Пришлось покинуть дом. Через час мы вернулись, раскупорили печь и проветрили помещение. Когда газ выветрился, обнаружилось, что вши остались живы. На этом наши эксперименты закончились.

Становилось все холоднее. 20 лошадей сдохли от истощения, голода и холода. Переносная печь не могла отопить все громадное помещение конюшни. Тогда кто-то предложил распределить лошадей по небольшим частным конюшням, но Хельцл отклонил данное предложение, поскольку это нарушало порядок несения службы.

Каждое утро в 5 часов нас будил дежурный унтер-офицер, а в 6 часов вся рота уже стояла в строю перед конюшней. Люди, словно куклы, застывали по стойке «смирно» на 20-градусном морозе. Из канцелярии без шинели появлялся гаупт-фельдфебель с блокнотом в руках и распределял личный состав для несения службы по следующим направлениям: поднос фуража, чистка оборудования, уборка и приведение в порядок помещений, несение наружной постовой службы, охрана и дежурство по конюшне. Хельцл считал этот церемониал, заканчивавшийся исполнением строевой песни, весьма важным. Хан с его чудесным голосом выступал в качестве запевалы и дирижера. Но, несмотря на все старания, создать иллюзию казармы не удавалось.

Однажды утром Рюкенштайнер явился на построение в старом тулупе из овчины. Дубленка была закреплена на груди тремя перекидными ремнями.

– Что здесь делает гражданский? – заорал Фукс, завидев Рюкенштайнера. – Пошел вон отсюда!

Рюкенштайнер снял свои очки. Меховая шапка-ушанка на его голове развязалась, и ее ушки распластались вдоль его щек.

– Очень холодно, господин гауптфельдфебель, – залепетал он. – У меня отмерзают уши и пальцы рук. А тонкая ткань шинели вообще никуда не годится.

С этими словами бедняга вышел из строя и строевым шагом направился к Фуксу.

– Я – такой же иван, только из австрийского Амштеттена на Дунае, – продолжал бормотать Рюкенштайнер.

Команда по добыче топлива доставляла из лесов сырую древесину. Единственным теплым местом во всей деревне была кузня. По утрам вместо кофе давали коричневатую водицу, в обед маслянистый суп, а на ужин треть буханки хлеба, селедку, мармелад, 20 граммов масла и 5 сигарет.

18 ноября в 12 часов дня была объявлена тревога: поступила информация о том, что русские начали подготовку к своему зимнему наступлению на Харьков. Пришлось срочно заново собирать седла и упряжь лошадей, а это без малого 20 тысяч составных частей.

Из канцелярии прибыл Шобер с приказом мне и Рюкенштайнеру явиться к командиру роты. Во дворе дома, где располагалась канцелярия, лейтенант Хельцл осматривал новые котлы, которые планировалось установить на кухне. Его серые глаза приобрели водянистый оттенок, но не от холода, а от алкоголя. Кивком он пригласил нас в помещение канцелярии, где Фукс приводил в порядок свои бумаги.

– Мы снова перебазируемся, – не отрывая головы от бумаг, бросил он.

– Вы немедленно должны направиться в Малиновку и подготовить помещения для расквартирования роты, – перебил его Хельцл. – Возьмите с собой пять человек и скачите верхом. Не теряйте времени, село и так забито до отказа. Сегодня ночью, будем надеяться, рота прибудет туда!

– А где находится эта Малиновка?

– Взгляните сюда! – Хельцл указал на карте вытянутое село, раскинувшееся вдоль берега реки Северский Донец. – Вы поскачете через Чугуев. Там спросите кого-нибудь, чтобы сориентироваться. Карту с собой я дать вам не могу.

Всемером мы отправились в путь. На крестьянских лошадях рысью проследовали через зимний сосновый лес, замерзшие болота. В лесу, где почва была еще мягкой, мы с Рюкенштайнером скакали немного впереди. Его несколько вытянутое красноватое лицо обрамляла лохматая шапка-ушанка с опущенными на русский манер ушами. Когда наши лошади поравнялись, он вдруг заявил:

– Мы еще станем русскими, настоящими русскими. Взгляни на меня. Рядом с тобой скачет Вилли Рюкенштайнер, художник из Амштеттена, который уже стал русским. На мне шуба, меховая шапка. Теперь стоит только пойти прогуляться и выпить чашечку кофе с молоком, ваша светлость. Все так забавно перемешалось, как считаешь?

– Да, да.

– Да скажи же что-нибудь! В газетах я вычитал, что враг разбит, Россия повержена. Три миллиона пленных. А это что? Ты слышишь?

– Тяжелая артиллерия, кажется.

– Зимние квартиры, переносная печка в конюшне – я сойду с ума. А что на это скажет иван? Он что, просто будет смотреть на все это? О боже! С каким удовольствием я сейчас прогулялся бы, заглянул в отель «Мариандл» на горнолыжном курорте. Там сейчас так же холодно, как здесь. Выпил бы кофе со взбитыми сливками, съел бы кусочек линцского торта! Я, наверное, сошел с ума? Как думаешь? Скажи!

Мы обогнали штабную роту нашего полка.

– Вы куда? – поинтересовался я.

– В Малиновку.

– Что там происходит?

– А вы что, сами не слышите?

В этот момент вновь послышались звуки выстрелов тяжелой артиллерии.

– Мы должны расположиться там на зимние квартиры!

– Мы тоже.

Мы обогнали 2-й батальон.

– Вы куда? – опять поинтересовался я.

– В Малиновку.

– Что там происходит?

– А вы что, сами не слышите?

Звуки выстрелов тяжелой артиллерии стали еще отчетливее.

Копыта лошадей зацокали по обледенелой глади замерзшего болота. Изредка раздавался крик сойки. Мы продолжали движение в этом зимнем сосновом лесу перед Чугуевом, который когда-то назывался Фрунзе. Мне было известно, что здесь имелось даже военное училище.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.