Русский бизнес. Начало - Страница 18

В это время к В. кто-то подошел. Какой-то высокий, плотный мужик в спортивной куртке.

- Это не вся история, - сказал он, поздоровавшись, и обменялся с тобой чуть небрежным, как мне показалось, рукопожатием. - Ты забыл про открытки!..

- А я и не говорю, что это все, - сказал В.

(Вариант окончания истории архитектора Жана-Мишеля, рассказанный непредставившимся человеком в спортивной куртке).

“…Все правильно, - сказал мужчина, - немца нашли в одном одном ресторане в стиле “ля рюс”, но не в Москве, а в Санкт-Петербурге. Почему-то он решил, что в Питере люди из Москвы его не найдут. Телевизора насмотрелся…

И точно, долго бы искали, если б он сидел тихо. Нормальный человек, он что бы сделал? Из России свалил. Пока бы его в Европе нашли… Потом, даже если бы нашли - там совершенно другой расклад.

Хотя Георгий Петрович абсолютно законопослушный человек, через Интерпол он бы этого Ваню-Мишу искать не стал.

А немец зачем-то приехал в Питер, остановился там в гостинице на свой паспорт, вечером пошел обедать, выпил, стал петь под балалайку с оркестром, прямо король с Арбата, кого-то задел, вышла ссора, его загребли менты, начали выяснять, кто такой, - тут уж и до нас дошло.

Но самое интересное не в этом, - сказал наш инкогнито, - самое интересное, не то, что у него не было денег, а то, что на наркоту он потратил только часть, вот как! А часть - вы не поверите (так же, как мы не поверили), - и довольно значительную часть, он потратил на какие-то старинные русские открытки. Вот когда это выяснилось - все действительно обалдели. Открытки!!!..

Георгий Петрович, когда ему сказали, был как громом поражен. Первые несколько минут вообще ничего не говорил, вызвали даже медсестру, думали, ему плохо, но он ее отослал: не надо… Потом говорит - мои деньги!.. И опять молчит.

Оказывается, немец собирал эти проклятые открытки еще со студенческих времен. И именно русских у него было мало. Такой досадный пробел… Причем, что интересно, стали смотреть его биографию, ну, в смысле анкету - там это, оказывается, было в разделе “хобби”, не обратили внимания… Подумаешь, открытки собирает. Это же не золотые монеты!..

Так что теперь Георгий Петрович у нас владеет одной из самых серьезных в СНГ коллекций старинных русских открыток. И, кстати, не собирается продавать. Говорит, - значит, так Богу надо было, чтобы он моих 30 тысяч долларов потратил на открытки, и что потом передаст их в дар какому-нибудь музею. Пушкина или Русскому… Как Савва Морозов.

- А немец?

- А что немец. В. правильно говорит, когда его привезли к Георгию Петровичу, он сделался весь белый и стал плакать… Ему хорошенько поддали, получили, как я сказал, какой-то задаток с его родителей и отправили домой. Все настолько были в шоке от этих открыток, что с ним никто не стал связываться, а историю эту некоторое время бурно обсуждали в определенных кругах…”

- А что, - скажете вы, - такое окончание мне тоже нравится. Оптимистично и немного в лесковском духе. Так сказать, новая блоха, русское ноу-хау и загадочная немецкая душа в стиле рококо.

Еще вы можете спросить, почему я поставил эту историю во вторую часть, ведь она свободно могла быть и в первой?

Во-первых, из-за концовки. Из-за двух с половиной фраз в конце рассказа В., которые я пока не сказал. Интригую. Зачем?

Об этом чуть позже, сначала еще один эпизод.

Как я уже говорил, В. собирался в Шереметьево. Ты спросил:

- Зачем?

- Надо друга встретить. Хороший парень.

Почему-то я поинтересовался:

- Чем занимается ваш друг?

В. поднял брови. Наверное, вопрос был не совсем “корректным”.

- Он замминистра топлива нашей республики.

Когда они уехали, я спросил у тебя: правда - замминистра?

Ты искренне удивился:

- Конечно. А что?

- Какая связь может быть у замминистра с такими людьми?

Ты пожал плечами:

- Обыкновенная…

Так вот, обещанные две фразы в конце:

Видите ли, и в первом, и во втором варианте я сказал неправду. Точнее, неполную правду. Потому что полную сказать боюсь.

Потому что на самом деле не было никаких старинных открыток и никакого господина в спортивной куртке, никто не подошел, небеса молчали, охранник не проснулся и немец… повесился.

Хотя его действительно никто не трогал. И, возможно, не собирался. От страха… В тридцать лет! Глупо… И что самое “интересное”, В., рассказывая об этом, смеялся.

Я растерялся. По твоему лицу я понял, что и ты тоже.

- Что ты глупости говоришь?! - сказал ты В. - Болтун! Что ты его пугаешь?! И ты полушутливо толкнул В., видимо, чтобы доказать себе и мне (или хотя бы себе), что ты не боишься.

В. ответил тебе, и вы стали бороться в снегу, как дети или цирковые медведи.

Когда мы шли к корпусам, ты сказал сердито:

- Он все наврал тебе, я же тебя предупреждал! Теперь ты где-нибудь об этом напишешь, а он будет всем рассказывать, как над тобой посмеялся. Дурак!..

Поэтому я, кстати, и решился привести здесь эту историю, потому что надеюсь, что ты прав и господин с кошачьими лапами действительно все мне наврал, ведь ты же заранее предупреждал об этом… Зачем - отдельный вопрос, но, может быть, у них так принято?..

Мы выехали в Москву в тот же день. У тебя были какие-то срочные дела, да и мне надо было домой.

Твой “сто восьмидесятый” мягко катил по Минскому шоссе. Шел снег. Навстречу неслись машины. Было много иномарок. Ведь Минское шоссе - престижный загородный район, рядом “Рублевка”, Барвиха, Горки…

Между нами возник какой-то дурацкий спор про политику. Россия, Штаты; Кавказ, Чечня; Явлинский, Ельцин… Про Путина тогда еще не говорили.

Потом снег пошел гуще, стало плохо видно, и ты замолк. Когда мы въехали в Москву, уже темнело, на Кутузовском проспекте зажглись фонари, ярко светились витрины, и большая елка, оставшаяся после Нового года у дорогого магазина “Москва”, переливалась всеми цветами - красным, зеленым, синим, золотым…

Дикая история, рассказанная В., забылась. Глядя за окно, на желтый от света фонарей снег, казалось, что все спокойно, все будет хорошо, все постепенно нормализуется…

А я вдруг почему-то подумал (наверное, устал): а ну его все к черту. Не могу больше… Не могу. Уеду.

Вон, у соседей, дочка-студентка купила американскую рабочую визу на полгода. Сначала мыла там сортиры в отелях, потом устроилась кассиршей в супермаркет, а сейчас уже поступила в университет какого-то штата. Кстати, чуть ли не в Вермонте.

И мне еще не поздно. Можно даже в Вермонте… А?

У Киевской ты притормозил, мы попрощались, и я вышел.

1997 - 2001