Русские женщины привилегированных сословий в Италии и на Лазурном берегу Франции - Страница 3

Большое значение при изучении правового статуса русских в Италии имело привлечение актов Российского законодательства. Были проанализированы положения «Законов гражданских» с нюансами сохранения и расторжения семейно-брачных отношений за рубежом, наказаниями за «недозволенное оставление отечества» и «преступления против веры». При рассмотрении проблем, связанных с авантюризмом и преступностью изучались статьи «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных», распространяющиеся на «российских подданных, находящихся вне государства»[43].

Петровская эпоха вызвала к жизни появление путевых заметок.

В условиях ненадежности почты письма порой заменялись путевым журналом, о чем свидетельствуют записки П. А. Толстого[44], Б. П. Шереметева[45], Б. И. Куракина[46], братьев Нарышкиных⁴⁷, Н. А. Львова[47] и др. Во второй половине XVIII века престиж Италии вырос настолько, что публикации воспоминаний о ней стали рассматриваться как достояние автора и его семьи, даже если они издавались.

В середине XIX столетия по мере возрастания среди русской интеллигенции значения «образа Италии» как романтического идеала стали появляться труды о ее искусстве. В дореволюционной России одним из известных специалистов в области итальянского искусства был П. Муратов, создавший многотомное исследование «Образы Италии»[48], явившееся квинтэссенцией взгляда русской интеллигенции на достижения итальянского искусства.

Отдельную группу источников составили материалы периодической печати – газеты и журналы России и Италии. В органах итальянской и российской печати регулярно печатались новости о пребывании российской элиты в Европе – деловой и творческой активности, лечении, отдыхе, антикварных пристрастиях. Привлечение в качестве источников объявлений, публиковавшихся на модных курортах Италии, позволило познакомиться с деятельностью деловых женщин, имевших врачебную практику на курортах.

Для исследования особенностей итальянского опыта представительниц дворянского сословия России важнейшее значение имели источники личного происхождения: дневники, переписка, мемуары, работы автобиографического характера: А. С. Пушкина, Л.-Ф. Сегюра, Е. Р. Дашковой, А. Смирновой-Россет, В. Репниной, Е. Волконской, С. Волконского, А. Тютчевой, Ф. Вигеля, П. Вяземского, М. Башкирцевой и других[49]. Полезными для данного исследования оказались произведения художественно-публицистического плана. В работе были использованы сочинения А. А. Ахматовой, А. И. Герцена, М. Ю. Лермонтова, Ф. М. Достоевского, А. К. Толстого, М. И. Цветаевой и др.[50].

Важными источниками стали произведения изобразительного плана. Без них невозможно обойтись в работе, посвященной пребыванию наших соотечественниц в такой стране, как Италия, – общепризнанной сокровищницы искусства.

Автором были изучены русские и итальянские некрополи (с русскими захоронениями) в Риме, Сан-Ремо, Неаполе, Венеции, Больцано, на Капри для установления имен и фамилии, живших в Италии российских эмигранток.

В монографии используются интервью автора с представителями российского дворянства, ныне живущими в Италии, а также известными итальянскими специалистами в области итало-российских отношений, музейными работниками. Общение с княжной Е. Волконской, настоятелем православного прихода в г. Бари В. Кучумовым, руководителями региональных культурных центров «Италия-Россия» Л. Марино и И. Марино (Неаполь), президентом Центра Российской культуры (Рим) В. Гасперович, архитектором Ф. Петруччи, работниками театров Ла Скала, Сан-Карло, Монте-Карло помогло обнаружить новые материалы, которые расширят наше представление о пребывании российских женщин привилегированных сословий в Италии.

Официальный интерес к Италии со стороны России впервые проявился в XV веке. Сложная ситуация в Европе, общая турецкая опасность, заставлявшая искать надежных союзников, коммерческие интересы стали причиной нескольких дипломатических поездок как из Флоренции в Москву, так и обратно. Плыли по довольно сложному маршруту: из Архангельска вокруг континента до Ливорно, а затем оттуда добирались до Флоренции[51]. Со своей стороны папский Рим имел намерение обратить Русь в католическую веру[52]. Интерес к Италии у русских никогда не угасал, ибо это была не только заинтересованность в поиске торговых партнеров и политических союзников против серьезного врага – Турции, но также искреннее признание того, что «римские храмы далеко превосходят остальные всего мира красотой, вложенным в них трудом и великолепием»[53].

Во второй половине XV в. Московское княжество, собрав вокруг себя разрозненные земли Северо-Восточной Руси, освободилось от Ордынской зависимости. Новый статус потребовал соответственного архитектурно-эстетического оформления, что стимулировало рост интереса к изучению итальянского опыта. Из Италии в Россию поехали купцы и мастера как пушечного, так и строительного дела, впоследствии часто не возвращавшиеся[54]. Русские бояре видели почти в каждом шпиона Папы Римского, а потому назад их не желали отпускать.

Папа Сикст IV способствовал заключению брака между Иваном III и племянницей последнего византийского императора Зоей Палеолог. В этом поступке также проявилось желание иметь союзника в борьбе против Турции. В мае 1472 г. русские послы прибыли в Рим на переговоры, где были хорошо приняты папой. В базилике святого Петра было совершено бракосочетание через доверенное лицо. Зою отправили в Россию, где она получила имя Софья[55]. С этого момента, по мнению итальянского журналиста Д. Пуччо, «при царском дворе подул ветер перемен… Невесту Ивана III сопровождала многочисленная свита из доверенных лиц, среди которых были и венецианские врачи Антон Немчина и Леон Жидовин»[56]..

Софья предложила пригласить итальянцев для возведения в Кремле нового храма Успения Богородицы. Итальянские архитекторы должны были перенести изысканные формы Ренессанса в российскую столицу. По «научению» воспитателя Софьи – кардинала Виссариона – посол великого князя С. Толбузин доставил А. Фьорованти, главного архитектора Болоньи, имевшего на Апеннинах известность инженера-специалиста по выправлению и укреплению заваливающихся башен. В 1484 г. – через 5 лет после окончания работ над собором – Фьорованти, теперь уже как специалист в области артиллерии, был отправлен помогать другому итальянцу – А. Фрязину – строить стены Кремля[57].

Уже на рубеже XV–XVI веков лучшие умы Италии понимали, что на их родине архитектура Возрождения оказалась сильнее в теории, чем на практике, что неоднократно отмечалось историками архитектуры. «Ренессанс XV в. во многих отношениях был более велик в том, что он хотел сделать, чем в том, что он действительно сделал»[58], а потому «архитектурное сотрудничество» Италии и России оказалось чрезвычайно выгодно как для начинающих русских мастеров, так и для опытных итальянских творцов[59]. Гениальные работы итальянцев по переустройству Московского Кремля повлияли на развитие русской архитектуры на рубеже XV–XVI вв., что затем повторилось в начале XVIII столетия, а также в его конце.