Русские в СССР. Потерпевшие или победители? - Страница 5

Итак, остаются одни только большевики, которые трактовали марксизм совершенно в ином ключе. Они, совсем как народники XIX века, считали, что вовсе не обязательно ждать, пока Россия полностью пройдет все стадии капитализма. Вот еще один парадокс – эсеры-неонародники отказались от народничества, тогда как большевики взяли его на вооружение!

В тех исторических условиях государствообразующей идеологией мог стать только марксизм – конечно, в большевистской трактовке. Русская общественная мысль находилась в состоянии хаоса, вызванного крушением прежних устоев. Ей нужна была некая опора, некий стержень. И марксизм, с его набором четко сформулированных и жестко утверждаемых положений на роль такой опоры-стержня подходил идеально. Да, ему была присуща и догматичность, и схематизм, но распадающееся национальное сознание как раз жаждало и догмы, и схемы. «Классы», «производительные силы и производственные отношения», «формации», «базис», «надстройка» – все это раскладывало социальное бытие по полочкам. Безусловно, русская мысль и сама бы дошла до своего «марксизма», но она была захвачена врасплох мировой войной и революцией. А рядом находился Запад с его пакетом идеологий…

Показательно, что и русское неонародничество ухватилось за марксизм – здесь проявилось желание встать на какую-то твердую почву. Но вот в чем дело – меньшевистский марксизм откладывал социализм на потом, представляя его делом отдаленного, посткапиталистического будущего. А марксизм большевистский предлагал делать социалистическую революцию «здесь и сейчас». Поэтому массы пошли именно за ним.

Железная основа большевизма привлекала самые разные элементы. В том числе и сугубо государственнические, которые видели в ней залог спасения России и создания мощной индустриальной державы. И действительно, экономический детерминизм Маркса программировал страну на быструю, форсированную индустриализацию, которая была ей столь необходима – прежде всего в военных целях. Опять-таки нужно заметить, что «вообще», «теоретически» этот самый детерминизм – «не есть хорошо». Но в тех конкретно-исторических условиях он оказался спасителен. Здесь в который уже раз заметна диалектика истории, которая отметает любую однозначность.

Вообще, нужно отметить, что история сыграла с учением Маркса довольно-таки злую шутку – он оказался наиболее востребованным именно в аграрных странах. Об этом свидетельствует пример Китая, Северной Кореи, Вьетнама и Кубы, где коммунистические партии по-прежнему находятся у власти. Причем марксизм там уже давно воспринимается как некая формальность, за которой скрывается совсем иная политическая реальность. Собственно говоря, марксизм был нужен для того, чтобы противостоять западному капитализму и подвести под идею национальной независимости некий солидный универсальный базис. «Старый» национализм (а-ля Чан Кайши) оказался не способен представить реальную альтернативу американскому и европейскому гегемонизму. Его буржуазная природа требовала компромисса с Западом, что не устраивало очень и очень многих. Но эти многие и не думали воспринимать марксизм по-марксистски (или хотя бы даже по-советски). Он воспринимался и воспринимается как прикрытие национализма.

Характерно, что в Северной Корее, которая считается оплотом коммунистического догматизма, отказались и от марксизма, и даже от коммунизма. В 2009 году руководство Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР) пересмотрело конституцию страны. Теперь в ней нет положения о строительстве коммунизма. А еще раньше, в 1992 году, из основного закона были выкинуты все упоминания о марксизме-ленинизме. Собственно говоря, и до этого все ссылки на учение Маркса и Ленина были скорее формальными. КНДР не хотела злить идеократический СССР, хотя и вела себя довольно независимо в отношении Москвы. Ну а после распада Союза нужда в марксистской фразеологии полностью исчезла.

Настоящей идеологией Северной Кореи с 1955 года является так называемое «чучхе». Термин этот весьма специфический и очень труден для понимания. Дается несколько его трактовок – «самобытность», «основная часть», «опора на собственные силы», «вещь с точки зрения субъекта», «человек как хозяин себя и окружающего мира». Здесь смешаны элементы религии, традиционализма и социализма. А в центр всего поставлен субъект, решительно преодолевающий окружающую реальность. Причем речь идет скорее о коллективном субъекте, который воплощается в народе, в нации. По сути, чучхе – это национализм, но только крайне левый и радикально-социалистический.

Вот краткая характеристика этого любопытного учения: «Субъектом общественного движения выступают народные массы. Нация, обладающая высоким чувством национальной гордости и революционного достоинства, непобедима.

В отличие от капиталистической экономики, стремящейся к прибыли, главной целью социалистической самостоятельной экономики является удовлетворение потребностей страны и населения.

Народ каждой страны обязан бороться не только против агрессии и порабощения, за последовательную защиту своей самостоятельности, но и против империализма и доминационизма, посягающих на самостоятельность народов других стран.

Чтобы установить общенародную и всегосударственную систему обороны, надо вооружить весь народ и превратить всю страну в крепость.

Революция – это борьба за реализацию народными массами их потребностей в самостоятельности.

Сидеть сложа руки, ожидая, пока созреют все необходимые условия, равнозначно отказу от революции.

Чтобы выработать правильный взгляд на революцию, требуется обязательно положить в основу воспитания чувство беззаветной преданности партии и вождю» (А. Александров. Идеи чучхе).

Как видим, здесь совсем мало общего с марксизмом. По сути, речь идет о левой версии национального социализма. И у этого социализма есть очень важная, специфическая черта. Если на Кубе главенствуют государственные структуры, а в Китае – партийные, то в КНДР господствует армия – во главе с «вождем» Ким Чен Иром, сыном основателя чучхе – Ким Ир Сена. По новой конституции, «верховным лидером» КНДР является председатель Национальной оборонной комиссии, который является главнокомандующим всех войск и «руководит всей страной». Это логически вытекает из учения чучхе, требующего вооружения всей нации. Кстати, северокорейский милитаризм заставляет вспомнить традиционные общества Средневековья, где господствующие позиции занимала военная знать, предводительствуемая монархом. А если вспомнить, что после смерти основателя КНДР Ким Ир Сена власть перешла к его сыну, то аналогия становится совсем уж очевидной. К слову, передача власти по родственному принципу характерна и для Кубы, где ныне правит брат Ф. Кастро – Рауль.

А что же экономика? Тут тоже много любопытного и не соответствующего распространенному взгляду на КНДР. Считается, что северокорейская экономика представляет собой сугубо централизованную, командно-административную экономику «казарменно-коммунистического» типа. Длительное время так оно и было. Но в 2002 году в стране началась масштабная реформа, призванная преодолеть затянувшийся экономический кризис. Так, в целях подъема сельского хозяйства были отпущены цены на продукцию, произведенную в аграрном секторе. Более того, в КНДР было принято решение отказаться от коллективных хозяйств, заменив их хозяйствами семейными. И это уже очень большой шаг в сторону от «коммунизма».

Отдельный вопрос – автаркия. КНДР провозглашает необходимость опоры на собственные силы, стараясь – где это только возможно, сохранить независимость от других стран. И, что показательно, у нее это получается. А ведь это маленькая страна, не имеющая каких-то особых богатств. Можно только представить себе – каких успехов достигла бы наша Великая Россия, если бы мы сосредоточились на внутреннем развитии, используя для этого наши гигантские богатства. Конечно, «казарменного социализма» нам не надо, но мы-то ведь вполне спокойно можем обойтись без него – с нашими-то ресурсами!