Русские сказки, богатырские, народные - Страница 15

Добрыня Никитич уже за вратами, ратное поле представляется очам его, и шатер противника воспаляет его храбрость. Он с покорным видом обращает коня своего пред лицо великого князя и троекратно до земли уклоняет копье булатное.

– Великий обладатель россов и всего славенского племени, – возглашает он, – достойный тебя, победителя гордых, указ несу я на казнь Тугаринову. Сейчас исхожу отомстить за тебя, твою пресветлейшую супругу и за добродетель.

– Гряди в час, покровительствуемый богами, – отвещал Владимир и посылает к нему «злат перстень с правой руки, а великая княгиня – ширинку шелковую златошвейную». Богатырь уклоняется от главы коня, тронутый сею милостью, надевает перстень на десницу свою, а ширинку прицепляет к перьям, шелом украшающим. Звук бубнов вновь начинается, троекратный клик воинства потрясает своим ратным гласом долины днепровские. Сильный, могучий богатырь укрепляется в стременах своих, отдает копьем честь государям и разъяряет коня острогами. Тот летит в поле, как молния, и бугры белых песков киевских, раздаваясь на обе стороны облаком, означают путь витязя, провождаемого радостными воплями народа.

Спящий исполин пробуждается, колдовское сердце его порождает предчувствие грозящей ему погибели, а адская злоба, его одушевляющая, разливает яд лютости в черной крови его. Рев его при слышании противника уподобляется бурливым ветрам, вырвавшимся из ущелий горных. Мятущийся, свирепствующий, садится он на чародейного коня своего, проклинает богов и Владимира и с распростертыми руками стремится на богатыря, чтоб, схватив, проглотить оного. Увидев страшного себе оружьехранителя князя Болгарского, он запинается, трепещет его, как и прежде, но род духов темных, его окружающих, подстрекает его к бою. Он надеется на свою непроницаемую броню, сооруженную всем искусством ада, простирает дебелые руки и стремится вперед с вящей яростью. Кровавая пена брызжет из пасти его, подобной жерлу клокочущего вулкана.

Добрыня насмехается злобе его и не обращает оружия, чтоб тем еще более раздразнить его. Трепещущие сердца зрителей и очи их обращены на своего витязя, все исполнены ожидания.

О муза, к тебе только должен я вознести мою жалобу! Для чего не был я свидетелем побоища, которого свет никогда уже не увидит? Я воспел бы то тем более убедительно, чему удивляюсь только по одним слухам, доставившим это повествование перу моему! Ты, о муза, современная всем древнейшим подвигам, возгласи ныне чудеса, ожидаемые моими читателями!

Уже руки исполина, толщиною подобные дубам, равнолетним земле, растущим в лесах Брынских, зависают над головою Добрыниной, уже длани страшные закрывают богатыря от очей ужасающихся зрителей. Они уже боятся увидеть его погибшим и в болезненных криках являют свои страдания. Между тем богатырь силою чрезмерной отбивает только кулаками руки Тугарина, и тот с болезненным стоном опускает их, не стерпев ударов. Он наклоняется с коня, разевает рот, кусает богатыря из всех сил, но поверите ли, читатели! – исполин, крепко стиснув челюсти, в один миг лишается всех зубов своих. Как камни, отторгнувшиеся с верху гор, падают они с ужасным стуком и потрясают землю, а богатырь получает только синяк от давления, от коего треснула бы гора алмазная. Добрыня, почувствовав боль, рассвирепел. Он решил прежде всего лишить Змеинова сына его коня, пособляющего ему в нападении. Поражает копьем Нимродовым грудь этого адского животного, воздвигнутого злыми чарами.

Сила сокрытого в копье Перунова огня уничтожает гееннское произведение, конь рассыпается в прах; земля, разверзшись со страшным треском, поглощает смрадные остатки твари, и сам исполин увязает в сступившейся земле. Но вот он выдирается и с вящею злобою зияет на Добрыню. Так бросается бешеный пес на презирающий его камень. Между тем богатырь продолжая подвиг, исторгает меч Сезостриса и ударяет им в грудь чудовища, желая одним ударом низвергнуть его в ад. Волшебная броня оказывает ему последнюю помощь. Она спасает жизнь Тугарину, но сама рассыпается и превращается в дым, который поднимается в густом облаке на воздух. Князь адский со всем сонмищем своим в виде ужасных змиев является и поглощает остатки своего порождения. Громы гремят, вихри наполняют мраком чистое поле ратное, а изумленные зрители со стен боятся видеть разрушение природы. Уже оплакивают они погибель своего защитника. Но мрак рассеивается, и они видят богатыря, гонящегося с мечом за удаляющимся в трепете исполином. Погибель его неизбежна! Меч занесен почти к нанесению ударов. Взирающий князь и все множество народа отдыхают и готовы провозгласить победу. Вдруг злые духи спешат на помощь возлюбленному своему чаду, заслоняют исполина, испускают пламенную реку на Добрыню, но та не дерзает выступить против влажности вод священного Буга, обращается вспять и опаляет чудовище. Тугарин возревел, и духи, сберегая другой плод своей злобы, поднимают его на воздух. В мгновение не видно стало змиев, и является только Тугарин, парящий на крылах бумажных[26]. Он опускается к горе Киевской, отрывает великую часть её и, воздвигнув на высоту, налетает на богатыря, чтоб раздробить его. Вопли ужаса предвещают устами народа опасность неустрашимого богатыря, который без робости идет навстречу всем нападениям случая и подставляет только одну расширенную ладонь на отражение горы, готовой на него обрушиться.

В это смятенное мгновение неустрашимый и привыкший к опасностям Тароп видит опасность, грозящую господину его. Он вынимает стрелу свинцовую, окропляет оную водами бугскими, напрягает лук и поражает чародейные крылья Тугарина. Силы адские отваливаются и оставляют исполина, который упускает камень и стремглав разбивается о землю. Добрыня Никитич завершает судьбу его. Он сходит с коня, наступает ногою на горло чудовищу и сильною своею десницею срывает страшную голову с дебелых плеч и, вонзая на копье, возглашает победу, а Тароп подтверждает оную, вострубив в ратный рог. Чудовище, кончая жизнь, трепеталось столь жестоко, что выбило ногами превеликую долину, поднесь еще на месте оном видимую, а кровь его на три часа произвела в Днепре наводнение.

Богатырь довольствовался восхищением об исполнении своего обета и упражнялся в похвалах верному своему Таропу-слуге, неустрашимость коего достойна была этого лестного признания.

Между тем истребление исполина, видимое со стен киевских, произвело великое торжество. Радостные рукоплескания и восклицания: «Да здравствует великий князь и сильный, могучий богатырь его Добрыня Никитич!» – наполняли воздух. Воинство потрясало оружием и сообщало вопль торжественный с гласом народа. Победитель хотел ехать, принести отчет о своем подвиге великому князю, но узрел того шествующего к нему, со всем великолепием двора своего. Он не садился на коня и шествовал пешим навстречу государю, неся знак победы своей, который с коленопреклонением поверг к стопам Владимира… Я не распространяюсь в почестях, восприятых Добрыней от монарха русского и его подданных. Довольно сказать: Владимир умел награждать заслуги и справедливые россы платить благодеяния.

Но радость и приветствия должны были прерваться, чтоб с еще большим весельем проводить торжествующего Владимира в его столицу. Увидели труп исполинов надымающийся. В минуту уподобился он той горе и с прегромким треском лопнул, обратясь весь в смердящую сажу. Только желудок его, подобный великой хоромине, остался цел и производил колебание, как будто имел в себе нечто живое. Все обстоящие ужаснулись и ожидали, что выйдет из оного не меньше как чудовище. Добрыня готов был истребить эту тварь при самом его начале и приложил уже копье свое, но едва острие его коснулось, желудок обратился в водяные пары, а голова исполина в пламень, и рассыпались в воздухе. (Но какое явление! О удивительный, невероятный случай!) На месте желудка усмотрели восстающих, поглощенных исполином Болгарского князя Тревелия, его воинов и киевских витязей. Они были бледны, как усопшие, и ожидали видеть только тени их. Однако свежий воздух оживил их вскоре, и радость усугубилась. Великая княгиня обнимала своего возлюбленного брата, память которого уже оплакала. Всяк находил родственника или друга в пожранных чудовищем. Удовольствие было всеобщее. Наконец Владимир приветствовал государя Болгарского, и тот неожидаемо обрел в нем своего зятя, ибо Тревелий со времени похищения сестры своей ничего о ней не ведал и считал её погибшей. Радость его была чрезмерна, видя сестру свою супругою сильного монарха, подающего законы царству Закамскому, и услышав, что Добрыня удержал ему престол его, готовый предаться в руки другого; он действительно возвратился благополучно в свое государство принять с восхищением восторги от своих подданных, кои нашли в нем прежнего отца, ибо Тревелий, побывав в брюхе у исполина, забыл свои прежние строгости и стал государем кротким. Добрыня в отплату похищенного из его оружейной меча подарил ему ключ от Агрикановой кладовой, а это тут же привлекла к нему множество богатырей, старавшихся заслужить и заслуживших доспехи редкие, во той хранимые.