Русские народные сказки
(Илл. Р. Белоусов) - Страница 34

А сестрицы-лебедушки летят, крыльями шумят, Иванушку провожают:

— Иванушка, Иванушка, передай сестрице от нас привет. Приходит.

— Принес? — барин спрашивает.

— Принес, — говорит.

Принес Иван гусли-самоигры барину и говорит:

— Собери пир на весь мир, они поиграют, а люди послушают. Барин согласился и, когда собрались гости, Иван приказал гуслям-самоиграм заиграть. И все заплясали. Люди пляшут, птицы в лесу пляшут, лошади на конюшне пляшут, столы и стулья заплясали. Пляшут кухарки на кухне, пляшет печь, пляшет горшок в печи, пляшет каша в горшке. Вот как хорошо гусли играли, все гости плясали. И все барские крепостные плясали. Один барин не может плясать. Кричит:

— Прикажи, Иван, гуслям замолчать.

Гусли замолчали, а барин думает:

— Ну, что тут делать? Это не то.

И говорит Ивану:

— Иди домой!

Вот Иван пришел домой, Марьюшка обед на стол подала. Вдруг гонцы бегут.

— Иван, барин зовет.

Приходит Иван к барину.

— Уступи мне жену!

— Ни за что не уступлю.

— Тогда поди мне найди ни то, ни се. Если не принесешь ни то, ни се: мой меч — твоя голова с плеч.

Запечалился Иван пуще прежнего. Идет, а Марьюшка спрашивает:

— О чем задумался, Иванушка? Или я тебя чем обидела?

— Эх, жена ты моя милая, лебедушка белая! Ничем ты меня не обидела. Опять барин посылает меня принести ни то, ни се, где ж это ему взять?

Покачала головой жена, тяжело вздохнула.

— Да, Иванушка, теперь есть о чем печалиться. Это было полбеды, а теперь уже беда. Ну, что было — видали, что будет — увидим. Ну, ничего, ложись, спи себе с богом.

Сама всю ночь не спала — горевала, горькими слезами обливалась.

— Солнце красное, осуши мою печаль, слезы горькие. Ветер, ветер, осуши мою печаль, слезы горькие!

Долго думала она, ничего не придумала. Заря занимается. Пора бы будить Иванушку.

Вышла красавица-лебедушка на заре и стала скликать зверей, птиц, букашек.

— Звери вы, звери, скажите, как найти ни то, ни се?

Отвечают звери:

— Не знаем, красавица-лебедь!

— Птицы, вы, птицы голосистые, скажите, как найти ни то, ни се?

— Рады бы помочь, да не знаем.

— Милые букашечки, даже коровочки и меньше булавочной головочки, скажите мне, как найти ни то, ни се?

— Рады бы сказать, да не знаем.

Заплакала она, смочила горючими слезами шелковую траву. Уже солнце всходит, в усадьбе рожки играют. Псари собак спускают.

За Иванушкой посла шлют. А Иванушка проснулся — лебеди нет.

— Ну, — подумал, — вот мне и смерть.

А барин шумит:

— Привести сюда жену Иванушки, а Ивана отвести на конюшню и запороть насмерть.

Вдруг вбегает красавица-лебедь:

— Иванушка, побежали!

Взяла его за руку, побежали, а псы за ними, лают, погоня. А Иванушка говорит:

— Лебедушка, лети, пускай меня одного запорют.

— Нет, лучше погибнуть вместе, чем одному.

Только она так сказала, вдруг прыгает лягушка: «Ква-ква-ква». А Марьюшка просит:

— Лягушка, лягушка! Не знаешь, где взять ни то, ни се?

— Для чего тебе?

— Да не мне, а барин посылает моего мужа принести.

Лягушка и говорит:

— Кому-нибудь нету, а вам дам. Пойдем, Иванушка, ква-ква, ладно, пойдем за мной.

Иванушка идет, лягушка прыгает. Иванушка хотел взять ее в карман, а лягушка говорит:

— Ква-ква, напрасно думаешь — ты меня не поднимешь. Во мне сто пудов.

Подпрыгала лягушка к хрустальному озеру и говорит:

— Орлец, отвори дворец!

Хрустальное озеро отворилось, там оказался хрустальный дворец. Верх-то у дворца золотой, посеребренный.

Иванушка аж глаза зажмурил, испугался. А лягушка говорит:

— Ква-ква, Орлец, собери нам обедать.

Оказался тут дубовый стол, а на нем скатерть.

Пообедали, а лягушка говорит:

— Ква-ква, иди, Орлец, к Иванушке и служи ему, как мне. Иванушка поклонился лягушке и пошел. Приходит к барину. Барин спрашивает:

— Принес?

— Принес. Собери пир на весь мир, а я всех угощу.

Собрал барин всех бар, становых, урядников, попов — разный весь хлам. Все собрались за столы, смотрят на столах там много было кой-чего.

А Иванушка говорит:

— Орлец! Выкинь в окна столы и стулья, настанови своих.

Так Орлец и сделал: покидал в окна стулья, столы.

Барин испугался, зашумел:

— Что делать?

— Погоди, барин, я сейчас вас угощу хлебом-солью.

И велел:

— Орлец, поставь столы, накрой, чтоб на столах все рекой лилось!

Сели. Иванушка говорит:

— Орлец, дай-ка по трубке каждому в зубы, а барину — две. Не успели ахнуть, а у каждого трубка во рту, а у барина — две.

— Орлец, дай, по буклешке по голове каждому, а барину — две. Как Орлец даст — первый раз промахнулся, а второй как даст — они так комом, как котята, и выкатились — и дворяне и урядники, все кучей.

Тут-то Иванушка больше горя не знал, воротился к своей лебедушке, стали они жить-поживать, добра наживать, людей приглашать. Так они урядников, стражников побили, крепостных распустили, в ладу и добре и согласии зажили.

Живет теперь народ дружно.

Так, как и нужно!

МАРТЫНКА

В некотором^- царстве, в некотором государстве, не знаю, где и в каком селе жил старик со старухой. У них был сын Мартынка. Старик всю жизнь занимался охотой — из ружья дичь бил, в капкан зверя ловил. Так он и приобрел дом, и хлеба хватало. Умер старик. Осталась старуха и сын Мартынка. Дома хлеб вышел. Старуха говорит:

— Мартынка, Мартынка, сходил бы к соседу, попросил бы лошадь с телегою, съездил в город, купил бы хлеба.

Мартынка взял лошадь, запряг.

Полезла старуха за пазуху, оточла сто целковых, дала ему:

— Ну, поехал с богом!

Приезжает Мартынка в город, едет по мясному ряду, видит — мужики-мясники собаку привязали и бьют железными прутьями.

— Что вы делаете? За что бедного пса бьете?

— Как же его не бить: он тушу говяжью спортил.

— Ну и что? Какая печаль. Лучше вы продайте.

— А купишь?

— А сколько вам за нее?

А один шутя и говорит:

— Сто рублей.

Мартынка не сказал ни слова, вынул деньги, отдал. Поворотил лошадей, поехал обратно.

— Как назвать собаку? — думает. — Назову-ка я ее Журкой.

Приехал домой. Мать встречает.

— Ну, Мартынушка, закупил хлеба?

— Нет, матушка, купил первое счастье — собаку Журку, да денег не осталось, кабы осталось — купил бы хлеб.

Мать забранилась на Мартынку.

— Эх, Мартынка, Мартынка, как будем жить. Ведь без хлеба-то нельзя! Ступай к соседу, проси лошадь.

Нечего делать, полезла старуха за пазуху, вынула оттуда последние сто целковеньких, дала Мартынке.

Только выехал, недалеко совсем отъехал, ребята на опорке тащат кота.

— Эй, ребята, вы куда его?

— В речку топить.

— За какую провинность?

— Пирог со стола стащил.

Мартынке стало жалко.

— Так вы лучше его продайте.

— Кто его купит?

— Сколько за него?

Один мальчик шутя и говорит:

— Сто целковых.

Мартынка не сказал ни слова, полез за пазуху, достал деньги, взял кота Ваську и поехал домой. Мать встречает.

— Ну, Мартынушка, закупил хлеб?

— Нет, матушка, закупил другое счастье — кота Ваську. Да денег не осталось, кабы осталось, купил бы хлеб.

Мать забранилась на него:

— Ох, Мартынка, Мартынка! Горе мне с тобой! Как жить-то мы будем?

Она закручинилась и говорит:

— Иди, Мартынка, куда хочешь, в батраки нанимайся, а я буду, бедная, куделю прясть, век доживать.

Ну, Мартынка взял собаку Журку и кота Ваську и пошел. Шел-шел, сустретился с ним священник.