Русские были и небылицы - Страница 14

В нескольких верстах от города Пудожа крутой курган над рекою Водлою поныне носит название Девичьей горы. В старину бродили здесь паны, или литва, и недавно еще, говорят, находили серебряные копеечки, принадлежащие панам, которые были очень богатые. Одна девушка (крестьянка ли или принадлежавшая этим панам) по какому-то случаю бросилась с крутого берега и погибла в волнах Водлы. Вот почему курган этот называется Девичьей горою.

В деревне Поросозеро был когда-то крестьянин бойкий и сильный, – главный из его потомков и ныне называется королем. Он много раз бил шведов. Однажды толпа из двенадцати человек явилась в Поросозеро отыскивать крестьянина-силача, который, не теряя присутствия духа, сам явился перед толпою и говорит: «Я знаю и укажу вам его; вы поезжайте на лодке, я же пойду по берегу пешком; когда схвачу его, то и позову вас». Крестьянин отправился по берегу к известной ему крутой скале, где глубина воды достигала трех саженей. Здесь он остановился и кликнул шведов, ехавших в лодке; но лишь только они причалили к берегу, наш мужик схватил лодку за нос и опрокинул ее; некоторые из шведов тотчас утонули, других он послал ко дну ударами аншпуга. С того времени скала эта называется Шведским камнем.

Мальчишкой я был – бабушка пугала:

– Вон из скалы торчит камень, будто сапог, немцы там придавлены! Немецкий сапог виден!

Это было давно, лет триста прошло. Ходили в то время в Поморье шведы, немцами их еще называли. Пришли они как-то летом – Кемский острог сожгли, Вирму взяли, а Сумский Посад и не поддайся.

Ну, немцы Вирму разграбили, церковь была (старше нонешней, хорошая тоже церковь, в роще стояла, столбы витые в трапезной!), ее разграбили и сожгли дотла, а роща до сей поры есть.

Ушли шведы по зимней дороге, стали в лесу делить награбленное… Пили, ели, отдыхали. Да вдруг на них щелья и упади с неба – сразу всех и накрыла. Только одна нога в сапоге торчать осталась, да и та закаменела.

Там вон за Кильяками-то, в Кузовах, есть луда такая, варака, а зовут ту вараку Немецкой. Так тут, вишь, немчи кашу варили, и, стало быть, шли они на Соловки, чтобы монастырь ограбить. Варят это, значит, немчи кашу, да и похваляются: кто, выходит, больше ограбил, у кого денег больше. Один этак влез на вараку-то, увидал монастырь вдали, что картину писаную, да и пригрозил. Завидно, вишь, стало, что хорош больно монастырь-от, да и казны его счесть нельзя. Пригрозил немец: «Завтра, мол, красоты твоей не видать станет, всю по камушку разнесем».

Да, видно, вражьим было это попущением – Божьим-то изволением: немец как сказал слова те свои, так и стал камнем, и товарищи-то все до одного в камни оборотились. Знать их теперь всех по той вараке: в сумерек проедешь – так ровно бы люди: вся почесть гора уставлена понизу. Так, выходит, все немчи и стали камнями!..

В Ильешах, столь известных петербургским православным жителям, тысячами отправляющимся туда на Ильинскую пятницу по Балтийской дороге, <…> возле самой часовни стоит развесистая старая береза, служащая, как священная, предметом благоговейного почитания. В кору ее, на некоторой высоте от земли, врос булыжный камень так глубоко, что теперь едва приметен. По легенде, это – тот самый камень, который был брошен озлобленным дьяволом в убегающую от его соблазнов Пятницу, спасавшуюся на этом дереве. А возле дерева, у самого корня, есть другой камень, который привлекает главное внимание всех богомольцев. Это – тот камень, на который уперлась стопою Пятница, чтобы быстро вскочить на дерево, и оставила тут глубокий след стопы своей. Вода, скопляющаяся здесь, признается народом за слезы праведницы, плачущей о людских прегрешениях. Эта вода врачует от всяких болезней, и преимущественно глазных, точно так же, как и песок и мелкие камушки, рассыпанные на этом святом месте, и как церковный колокол, под который во время благовеста становятся глухие в надежде исцеления…

Подобного рода камни, существующие во множестве, пользуются благоговейным почитанием не только среди православного населения, но и в католическом мире, причем суеверное воображение народа создает целые легенды о происхождении этих камней, окружая их ореолом святости. Так, например, подобного рода камень указывают в Почаевской Успенской лавре. Такой же камень, называемый «стопою», с изображением креста и славянской надписью, в течение не одного столетия усердно лобызают поклонники в местечке Лукомле (Могилевской губ.). В церковь, сохраняющую изваяние Пятницы, во вторую пятницу после Пасхи собирается до трех тысяч богомольцев из соседних губерний (Могилевской, Витебской и Смоленской) и находящийся здесь камень-стопу, о котором не сохранилось даже легенды, и на котором уже нельзя разобрать стершуюся надпись, почитают не менее самого образа. В Ярославской губернии около часовни, близ села Федоровского, лежит камень с круглыми углублениями, собирающими дождевую воду. Эта вода считается целебной и ежегодно (11 сентября) привлекает массу богомольцев. На месте, где стоит часовня, спал некогда благочестивый человек, которому явилась во сне преп. Федора Александрийская и повелела построить на том месте часовню. Проснувшись, благочестивый человек святой жены уже не видел, но заметил на камне следы ее ног. Также на камне следы ног оставил Зосима Соловецкий, в сорока верстах от села Белое, на Мсте, в Боровичском уезде (Новгородской губ.), отдыхавший здесь на пути в Новгород, куда он шел для исходатайствования у веча владельческой записи на свой пустынный остров (27 сентября сюда ходят к «камню» для поклонения).

Рядом с Таржепольской часовней Святого Николая, прямо против входа в нее, под густой елью, лежит камень, на котором ясно виден отпечаток человеческой ступни левой ноги.

Таржеполы любят указывать на этот след и толкуют его как знак особого благоволения пророка Илии к ним, а также и к жителям села Машезера, твердо веря, что след оставлен пророком Илиею, который будто бы когда-то ходил по их местности. «У нас, – говорят они, – пророк Илия ступил левою ногою, а потом, сделав огромный шаг, ступил правою ногою уже в Машезере, от чего и остались следы на камнях; больше же нигде не ступил, так уж было угодно ему – Угоднику Божию!» – не без некоторой гордости прибавляют они…

По преданию, св. пророк Илия совершал путь от Таржеполя в Машезеро один, а по сказаниям машезерским – вместе со святителем и чудотворцем Николаем. Однако в дороге святые путники расстались: св. Николай направил свои стопы в деревню Лососиное, где во имя его и построилась часовня, а пророк Илия достиг Машезера, где ему угодно было иметь монастырь в честь своего имени и оставить след своей правой ступни на одном камне.

Один он такой, как странник, был-шел. Думали, он такой старичок какой-то. Вот он сел туда – они испугались: что он будет делать? А он говорит:

– Я здесь буду оприселяться.

– Ты что это строиться будешь, дак поля жалко.

Вот его взяли и прогнали. Говорят: «Уходи».

Вот он пошел, и тут, где родничков наделал, пошел он по деревне.

В деревне лежал камешек. Он на этот камень ступил ногой, след оставил и пошел дальше.