Русская война 1854. Книга пятая (СИ) - Страница 55
Корнилов несколько раз выдохнул и понял, что спокоен.
— Спасибо, друг, — он так же крепко сжал руку Нахимова, а потом отдал команду разгонять котлы на полную.
У них до последнего был выбор: осторожничать, ударив по вражескому флоту с дистанции, или же воспользоваться неразберихой и пробиться вплотную, чтобы под прикрытием новой брони флагмана, нанести максимальные потери. Дожать, чтобы никто не ушел, не откатился, чтобы снова продолжить эту бойню.
* * *
Я видел с высоты, как «Великий князь Константин» с флагами Корнилова на борту пошел вперед. Прямо сквозь расчищенный проход в минных заграждениях, которые этой ночью наши «Пигалицы» и пароходы «забыли» обновить. Адмирал рискнул. Как и я до этого… Ведь можно было действовать осторожно. Тихо прилететь, выгрузиться, обучить новых пилотов, а не только молодняк, что был со мной в столице. Начали бы постепенно разносить укрепления, покончили бы с флотом… Уверен, против моих дальнобойных ракет они бы ничего не сделали.
Вот только мы летели через Константинополь и, когда принимали там местные грузы, заодно смогли оценить настроения обычных людей. Слухи, что ходили повсюду, распространяясь как будто даже быстрее радио и телеграфа. И на их фоне становилось очевидно: тихая победа означала бы не конец войны, а только переход ее в новую форму, как это не раз бывало в будущем. Атаки «неизвестных повстанцев», официальная власть разводит руками, а враг из-за моря смакует в газетах каждую смерть… Война, в которой нужно оставлять после себя только пепелища. Война, в которой нельзя победить, играя по чужим правилам. Война, которая нам совсем не нужна! И именно поэтому я сразу пошел вперед.
Липранди и Хрущев поддержали на суше, Корнилов и Нахимов на море. Броневики Руднева взламывали куцые остатки обороны; ракеты, запасы которых выгребли до дна, разгоняли любые попытки собрать ударный кулак. Вдали над той же задачей работали «Чибисы» под командованием Алехина и Уварова. Над кораблями, словно дождевые тучи, висели «Киты», и скоро должны были вернуться «Несушки» Митьки с новыми ракетами…
Казалось, все шло по плану, у врага не было ни единого шанса сдержать этот натиск… И тут один из кораблей под Юнион Джеком взорвался, выпуская во все стороны ядовитое желтое облако. А вот и последний козырь наших врагов, которого я так опасался. К счастью, он пока никого не зацепил, но и так умудрился полностью сломать рисунок боя. Кокрейн отгородился ядовитым облаком от подходящего к нему флота и, развязав себе руки, тут же повернул на север под прикрытие крутого берега, где мы почти не могли атаковать их сверху.
Теперь он был прикрыт с суши, Корнилов тоже был вынужден выжидать, пока яд в воздухе хоть немного рассосется, флешетты с «Китов» почти не вредили кораблям, и неожиданно стало понятно, что, несмотря на все наше превосходство в технологиях, враг может уйти. Сейчас выждет момент смены эскадрилий в воздухе, повернет в море и постарается оторваться. Почти идеальный план… Да, кто-то потонет от новых атак «Несушек», которых мы будем наводить, пока не сядет солнце, но всех-то точно не достанем.
И какая это после такого победа?
Глава 25
— Это сокрушительная победа русского оружия! А еще это самое страшное поражение, которое когда-либо наносили Англии, и мы получили этот удар именно под моим командованием! — лорд Вуд ходил по покрытой гарью палубе «Британии», оглядывая жалкие остатки еще недавно великой армады. Все, что ему довелось довести до другого края Эгейского моря.
Кокрейну повезло — оглушило ударом, когда в самые первые мгновения прорыва русские вместо флешетт сбросили пушечные ядра. Лорд Вуд со злостью посмотрел на старого адмирала, которого вынесли на свежий воздух, и тот именно в этот момент застонал, приходя в сознание.
— Как все закончилось? — первый же свой вопрос Кокрейн задал о деле. Верен себе, пусть это больше и не имело никакого смысла.
— Мы отступили, — ответил Вуд. — Ваша ядовитая завеса хорошо сработала, прикрыв нас от русского броненосца. А потом мы смогли оторваться и, несмотря на удивительную точность и мощь новых русских птичек, потеряли не так много кораблей.
— Нет… — Кокрейн чуть не закричал и тут же закашлялся с непривычки.
— Что нет?
— Мы не должны были прорываться в море! — адмирал яростно сверкал своим единственным глазом. — Нужно было прикрыть спину и прорываться на берег, выбросив туда новые суда с газовыми баллонами! Русские нагнали туда столько пехоты, что их потери были бы страшными. А там и туземные полки вспомнили бы, на чьей они на самом деле стороне.
— Ваш лейтенант пытался убедить меня в чем-то похожем, — лорд Вуд поморщился. — Но это же бред. От яда бы пострадали и наши войска. Сколько бы полков у нас осталось после подобного сражения?
— Главное, что вражеская артиллерия и птички не смогли бы работать, — Кокрейн оскалился остатками зубов. — Если бы мы вернули проливы, нам бы простили сколько угодно смертей, а так…
— А так мы просто заключим мир, — лорд Вуд на мгновение замолчал, думая о лежащем перед ним адмирале.
Он ведь всегда был таким: когда сражался с испанцами, и когда с французами. Никогда не жалел ни своих, ни чужих. Издалека это казалось легким романтичным флером воинской славы, но вблизи… Без глаза, без половины зубов, со смрадным дыханием — даже так душа Кокрейна была ужаснее, чем его тело.
— Мир с Россией? После поражения? — адмирал даже приподнялся на своем импровизированном ложе.
— Я уже воспользовался телеграфом и передал последние новости в Лондон и Париж. Конечно, будут обсуждения, споры, крики, но предварительно в Англии и Франции нет ни одной силы, которая готова была бы поставить на продолжение войны. Так что вопрос можно считать решенным и… — Вуд увлекся и стал рассказывать адмиралу собственные мысли. — И это совсем не так страшно. Да, мы не поставим Россию на место здесь и сейчас, но что будет в перспективе? Без поражения новый царь не сумеет продавить реформы, которые могли бы вдохнуть новое пламя в русскую экономику. Более того, победа, если правильно ее подать, может привести к головокружению от успехов. Уверен, уже скоро мы сможем убедить общество, что «сильной России» нет смысла закрываться от иностранных товаров, и тогда мы начнем новую войну. Тихую, тайную, но не менее смертельную.
— Мне кажется, вы недооцениваете врага, — Кокрейн лежал, задумчиво глядя куда-то в серое небо. — Я тоже думал, что нашей промышленности нет равных, но… Россия держалась против нас два года даже с тем, что у нее было. А если учесть все их новинки? Машины, машины, машины… Они внедряют их везде, опережая нас даже не в умении их создавать, а в умении найти им место где угодно. В умении думать по-новому. Мы как-то пару дней назад захватили одного офицера, я был на допросе. Так тот рассказал, что видел в Ростове машину, с помощью которой из стали делают тарелки и ложки. Понимаете?
— Если честно, нет. Какой смысл так удивляться подобной мелочи в свете того, с чем мы сами столкнулись на поле боя?
— Вот именно, что мелочи! Они находят машины даже для них! Находят людей, металл, чтобы запустить производство. Уже сейчас караваны новых товаров расползаются по России неуверенными ручейками, а что будет дальше? Такими темпами они наполнят свой рынок всего за пару лет, а потом хлынут наружу. Если бы они сидели, как раньше, ограниченные узкими воротами Балтики и милостью Порты, в этом даже не было бы ничего страшного. Но теперь они вырвутся на волю! В Европу, в Азию! Это не мы придем тихо покупать их страны, это они придут к нам, и знаете что?
— Что? — лорд Вуд слушал старого адмирала словно завороженный.
— Наши рабочие будут рады. Уже сейчас среди них бродят агитаторы, перечитавшие статей Маркса и Энгельса. Им плевать на красоту учений Гегеля или цветастые речи Герцена. Они жаждут новой справедливости, и что они сделают, увидев своими глазами русские заводы, где все по-другому? Десять-двадцать лет, и нашим врагам даже армия не потребуется, чтобы взять Англию голыми руками. Простые Джоны, живущие между Темзой и Викторией-парк, наоборот, будут встречать их цветами!