Русская война 1854. Книга пятая (СИ) - Страница 37

И это будет правильно. Чтобы страна развивалась, чтобы росла, в ней должно быть равновесие, а не когда кто-то может диктовать всем остальным свои условия. Фридрих-Вильгельм еще не понимал этого: слишком сильно его надломило Берлинское восстание 48-го года, а вот его младший брат Вильгельм был другим. Да, генерал-фельдмаршал и его единомышленники вроде Альбрехта фон Роона думали, прежде всего, о военной мощи, но они осознавали и последствия. Если ради новой армии отдать слишком много власти промышленникам, то что ждет Пруссию? Что ждет все германские народы? Только войны, одна за другой?

В общем, Вильгельм хотел создать противовес для своих главных сторонников, и поэтому именно он помог продавить решение об открытии завода в России. Несмотря на все угрозы Англии, несмотря на всю критику прусских заводчиков, теперь они делали двигатели и для себя, и для своего могучего союзника.

Вот только недавно Отто осознал, что до этого видел отнюдь не всю картину целиком. «Кит» Морского министерства, который переносил всего десять человек и потом сутки стоял на профилактике, не шел ни в какое сравнение с прилетевшим из верфей Севастополя «Императором Николаем», чье название как будто никто старался не замечать. Как и то, что этот русский «Кит», кажется, мог жить в воздухе, каждый день куда-то летая: то вдоль Финского залива, то куда-то в сторону Новой Ладоги.

Первый звоночек, который показал, что возможности официальных и частных заводов в России могут сильно отличаться. Второй же даже не прозвенел, а прогремел, когда до Отто дошли слухи о последнем приеме у великой княгини Елены Павловны. Новая бронированная машина, о которых до этого приходили лишь запутанные слухи, показала себя. А использование авиации для уничтожения бронированных целей? Или новая улучшенная пехота, которая в ближнем бою сметет любое подразделение — Отто не мог не думать, каково придется Пруссии, если подобное оружие окажется у ее врагов.

И пусть у него пока не было необходимых полномочий, он решил начать действовать прямо сейчас. Нельзя было упускать случая, пока полковник Щербачев в опале, и ему может понадобиться помощь. Увы, несмотря на кажущееся пренебрежение, того прикрывали. Жандармы и цепкие взгляды слишком часто гуляющих рядом морских офицеров не оставляли в этом сомнений. А кареты посольств, зачастившие на север Санкт-Петербурга? Или торговые представители Англии и Франции, которые официально ушли из России, но неофициально ни на день не останавливали свою работу?

Все искали свой интерес, но у Отто было преимущество. Александра Федоровна, вдовствующая императрица, после смерти Николая I вела затворническую жизнь в Александровском дворце, отказывая в приемах многим просителям. Но не сделает ли она исключение для посланника своего брата, кайзера Пруссии? Отто фон Бисмарк принял решение и приступил к делу.

* * *

Вторую половину дня, когда бумажная работа была закончена, я посвящал работе с двигателями. Турбина Леера по факту ждала только новых металлов, но я все равно нет-нет, но перебирал узлы, думая, что можно упростить и улучшить. Это был медитативный этап работы, а вот где я пахал, так это с малыми двигателями: после того позора, что у нас получился для представления в Михайловском, хотелось довести их до состояния более-менее рабочего прототипа.

И вот мы с привлеченными в качестве подмастерьев пилотами и техниками рисовали, потом превращали рисунки во все новые и новые блоки цилиндров. Что-то работало, что-то гнулось при запуске, но были и успехи. За эту неделю, отлив все кроме самого поршня и камеры сгорания из алюминия, мы сократили вес двигателя почти до одного килограмма. Пришлось, правда, пойти на большую уступку самой идее всеядного мотора, но, наверно, пусть будет выбор: просто и тяжело или чуть сложнее и легко.

Сегодня из Покровки вернулся Менделеев: ему нужно было решить какие-то дела со своими дипломами, а заодно и ко мне заглянул. Хотел лично поделиться новостями, но я первым утащил его в свое царство.

— Камеры из чугуна, обвязка — алюминий, управляющий электромагнитный блок, — Дмитрий Иванович внимательно оглядывал переданную ему конструкцию. — Как интересно, он следит за скоростью хода поршня, и он же контролирует иглу клапана подачи топлива. Но тут такой узкий канал, что по нему можно подать?

— Газ! — я широко улыбнулся. — Льем баллоны, загоняем в него этот газ под давлением даже чуть больше, чем у нас будет в системе. И тогда даже короткого хода иглы будет достаточно для подачи топлива.

Я поднял со стола баллон с газом — небольшой, размером всего с два кулака — и вставил его в специальный паз. Защелки симметричные, так что даже в спешке сломать будет не так просто. Теперь поворот, и баллон окончательно зафиксировался.

Глава 17

Хвастаюсь своим творением. Ручной мотор на газу, и, что главное, если разъем скопировать, то подобными баллонами можно будет запитывать что угодно. Идеальный перезаряжаемый расходник.

— А как запускается? — Менделеев сверкал глазами.

— Можно ручку поставить и вручную крутануть, вот паз, — показал я.

— Либо?.. — догадался студент.

— Либо купить у нас аккумулятор, — я со вздохом поднял отдельную бандуру еще на полкило плюсом и закрепил ее поверх калильной головки. — Он заодно и калоризатор нагреет, и искру для запуска даст.

— А заряжать его как?

— Когда мотор работает, он же аккумулятор обратно и зарядит. Можно его и не снимать, если не мешает. А можно зарядить, отщелкнуть — и тогда вперед уже без лишнего веса. Сложно пока, согласен, но ничего. Придет время, и аккумуляторы будут размером с палец, и двигатель мы еще легче и мощнее сделаем. Доведем эту штуку до ума, и через пару месяцев можно будет передать ее людям.

— Не через пару месяцев! — Менделеев возмутился. — Уже можно, даже нужно… Я всего неделю в Покровке прожил, но сразу понял, что вы правы. В больших делах люди машины используют, а в малых, дома, их уже нет. Приходится все снова руками делать, и от этого беда большая. Не вырабатывается в крестьянах привычка к технике, нет понимания, уважения или желания сберечь. А если такой простой мотор каждой семье выдать, то это же как лошадь будет. Поймут и к большим станут лучше относиться. Ну и жизнь опять же проще станет: как вы говорили, приделать к нему плуг для огорода, косилку для сена или пилу для дерева — это же совсем не сложно.

Менделеев говорил и говорил. Искренне, живо, так, что хотелось верить. Я, конечно, понимал, что так просто не будет, а все равно легче на душе становилось. Все не зря тут время тратил, и стоило мне перестать себя корить, что не сражаюсь сейчас вместе со своими, как входная дверь скрипнула. Первым показался смущенный татарин Максим, отвечающий сейчас за охрану моей мастерской, а следом за ним лощеный гвардеец с тусклыми глазами.

— Щербачев Григорий Дмитриевич? — он нашел меня взглядом и так же без каких-либо эмоций продолжил. — Сегодня в пять часов вечера вдовствующая императрица Александра Федоровна хотела бы принять вас у себя в Александровском дворце.

И, даже не дожидаясь ответа, гвардеец развернулся и вышел обратно. Впрочем, а что еще ему могли бы сказать кроме «да»? Я же взглянул на часы — времени оставалось всего ничего.

* * *

До Александровского дворца в Царском Селе я доехал с ветерком — в смысле, долетел, чтобы точно не опоздать — и, спустившись по десантному тросу прямо в центральном дворе, на мгновение замер. Хотелось понять, как местные отнесутся к такому способу доставки гостей, и, как оказалось, держать лицо тут умели. Ко мне вышел мужчина лет пятидесяти, представившийся обер-гофмейстером наследника престола Василием Дмитриевичем Олсуфьевым и совершенно спокойно предложил пройти за ним.

А вот я задумался. Одно дело приглашение к вдовствующей императрице, и совсем другое, когда там тебя встречает начальник двора Александра II. Коронации-то еще не было, так что официально свой новый титул он еще не принял, и как раз Дмитрий Васильевич подготовкой этой церемонии и должен заниматься, а не помогать с мелкими встречами другим членам семьи. Или не мелкими? А будущий император хочет точно знать, о чем мы будем говорить?