Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик? - Страница 19

Академик Соболевский вообще отказался от финских аналогий и предположил, что загадочные названия имеют древние индоевропейские корни. Например, суффикс – ма, напоминает древнегреческие прилагательные на – ima. Что касается суффиксов – кша, – га, -нга, – да и т. д., то они все объясняются из иранских языков и реже из санскрита (так, окончание – да Соболевский сравнивал с др. – бактр. «anda» – темный или «aodha» – источник). Подытоживая свои выводы, академик-филолог заявлял: «Мы исходим из предположения, что одна из ветвей древне-иранского племени скифы (или скифо-сарматы) жила не только в степях Южной России и Северного Кавказа, но и в русском полесье, заходя на дальний север, и представляла собою в одних местностях скотоводов, в других – охотников и рыболовов» (ИОРЯС, 1922, т. 27, с. 276). В последнем предположении не было ничего удивительного. Монголы лишь незадолго перед временем Чингисхана стали кочевать по степям и пустыням. Еще в XI веке н. э. значительная часть их жила в лесах и занималась охотой, в то время как другая уже не слезала со степных скакунов – однако языкового и культурного единства такое различие не нарушило.

Мнение Соболевского, правда, противоречит одной из легенд о скифах, пересказанной тем же Геродотом. Согласно «отцу истории», эти кочевники в древности кочевали в Азии, а затем были вытеснены оттуда массагетами. Но при внимательном рассмотрении этого рассказа противоречия здесь нет. Геродот, во-первых, приводит и две совершенно другие этногенетические легенды (о первоотце Таргитае и о Скифе, сыне Геракла). Во-вторых, для Геродота бесспорным является лишь одно: скифы вытеснили из Причерноморья более древний народ, киммерийцев. О последних довольно любопытные сведения дает Гомер: Одиссей во время своих многолетних странствий якобы посетил их землю, расположенную где-то у «глубокотекущих вод Океана»:

(«Одиссея» XI. 14–19).

Совершенно очевидно, что описание, данное легендарным поэтом, никак не подходит к Северному Причерноморью. «Глубокотекущие воды Океана» (греки никогда не называли Черное море – Понт Евксинский – Океаном), «безотрадная ночь» и сильные туманы – все это признаки областей, расположенных гораздо севернее. Получается, что именно там жили киммерийцы во времена Троянской войны и лишь затем переместились в южнорусские степи, откуда, в свою очередь были вытеснены явившимися непонятно откуда скифами.

Признав подобную возможность в теории, ученые согласились и с конкретными суждениями Соболевского, но только теми, что касаются рек бассейна Днепра и юга Центральной России (например, признано, что гидроним Свапа происходит от иран. – su (хороший) и – ар (вода). Распространить эту теорию на северные гидронимы не решались, поскольку в сталинское время в науке господствовал диктат «автохтонизма» (этносам предпочитали приписывать ту территорию, на которой их застали первые анналы и хроники – иначе, по мнению властей, история превратилась бы сплошные выяснения, кто где был первый и вся идиллия «дружбы народов» нарушалась). Б.А. Серебренников, написавший большую статью о «спорных» гидронимах Восточной Европы, не рискнул приписать их индоевропейцам. Но в то же время он утверждал, что носители загадочного языка, который он называл «волго-окским», не могли придти с востока. Наоборот, в Приуралье немногочисленные «волгоокские» гидронимы попали с запада. С запада, «преимущественно из Карелии, были заселены бассейны рек Сухоны, Онеги, Северной Двины и Мезени» (ВЯ, 1955, № 6, с. 27).

Но история со странными окончаниями названий рек не закончилась. В начале 60-х филолог А.К. Матвеев выявил в бассейне Северной Двины и Пинеги еще одну группу гидронимов, по ряду признаков не отвечавшую нормам якобы исконных для этих мест угро-финских языков. Это названия с окончаниями на – ас и – ус, в которых ученый увидел «субстратный слой» и.-е., по всей видимости балтийского происхождения.

Индоевропейские объяснения для топонимических загадок Восточной Европы постепенно стали искать и другие ученые. Реки русского Севера, оказывается, имеют явные параллели с географией Индии. Северные Индига, Индоманка, Синдош не являются ли гидронимическими «сестрами» и «братьями» Инда далеко на юго-востоке? Также как Ганга, Гангос удивительно похожи звучанием на имя священной реки Ганг. Название Падма может быть объяснимо из санскр. padma – кувшинка, Вель – от vela (граница, речной берег), Варида – от varida (дающая воду), Сухона – от suhana (легкоодолимая) и т. д. Таких названий в Архангельской и Вологодской областях были выявлены многие десятки. Такая же картина выявилась и во Владимирской области: Кшара – от ksara (тающий, исчезающий), Сара – от sara (ручей), Туртапка – от turta (быстрый), Урда – от urda (игривый) и т. д. На эту тему написаны десятки статей и книг. Иногда, возможно, увлеченные Индией ученые дают волю фантазии, как это уже бывало и в XIX веке. В семье Н.К. Рериха, например, название собственного поместья Извара под Петербургом производили от санскритского «милость богов», ссылаясь на то, что первый его владелец граф Воронцов назвал его так после путешествия по Индии. На самом деле Извара имеет вполне удовлетворительное финское толкование – «большие холмы» (Короткина, 8).

Древние индоевропейские названия рек с окончаниями на – ас, – ус на карте Северной Европы (по А.К. Матвееву)

Однако «странных» речных названий на русском Севере слишком много (и для большинства из них нет вообще никаких параллелей в языке современных обитателей этих мест), чтобы весь этот феномен объяснить страстной «индофилией» отдельных энтузиастов. Было высказано предположение, что спорный формант «ньга» в названиях сотен восточноевропейских рек – ничто иное, как искаженное столетиями и другими языками слово ing, на санскрите означающее «двигаться». Другие толкования общеевропейские – например, от корня ang, означавшего угол, изгиб – так могли обозначать реки с извилистым, изогнутым руслом. Греческие и римские авторы оставили нам немало названий, звучащих почти так же, как указанные гидронимические «загадки»: Лангиа (река в Пелопонессе), Обринга (ныне Ар, в Германии), Пингус (приток Нижнего Дуная)[26]. Несмотря на многочисленность подобных аналогий, они остались бы шаткими, если бы к этому «топонимическому расследованию» не подключились лингвисты-этнографы. Сравнивая названия различных народов угро-финской языковой группы, они пришли к удивительному выводу: большинство этих этнонимов к западу от Уральского хребта по происхождению… индоевропейские. Скажем, марийцы и мордва обязаны своими именами иранскому корню mard (человек), финны – древнегерманскому слову finn (что означало «житель влажной страны»), эстонцы – древнему племени айстиев, чей язык, по Тациту был «близок к британскому». Известная по летописям «чудь», если она вообще была финского корня, имела этноним общеиндоевропейского толкования (tiut, teud – племя, народ). Причем речь идет не только о названиях, данных соседями, но и самоназваниях. Даже обитающие далеко на севере саамы не могут похвастаться «почвенностью»: «саам» восходит к балтийскому zeme (земля), так же как и самоназвание финнов suomalaiset (это объяснение уралиста В.В. Напольских, см. его Введение…, с. 9, 28, 38, 42). Однако запомним и другой индоевропейский вариант: в тохарском (В) языке sauma значило «человек». Именно так – «человек», «люди» переводятся самоназвания многих народов – от упомянутых марийцев до иннуитов. Объяснения индоевропейского корня имеют и этнонимы «карел», и самоназвания мордвы «эрдзя» и «мокша». При этом языки всех перечисленных народов кишат арийскими заимствованиями, причем зачастую заимствованиями очень глубокой древности, когда эти последние наречия еще не разделились или только начали разделяться. Это названия металлов, некоторых рыб, животных, хозяйственных орудий, некоторых числительных и т. д. Соль (sols, suola), мед (mete), зерно и многое другое предки угро-финнов узнали от древних арийцев. При этом особенно интересен факт заимствования некоторых слов из уже выделившихся языков индоарийской и тохарской групп, характерные для финнов и саамов. Этот факт ставит под сомнение теорию, что носители уральских и индоевропейских языков контактировали где-то на юге Восточной Европы.