Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик? - Страница 13

На Севере Евразии, если не удаляться далеко в Сибирь, можно найти такую акваторию хотя бы в пределах Белого моря. Оно само фактически состоит из «широких заливов», а именно Кандалакшской, Онежской и Двинской губы. В Кандалакшском заливе, или губе есть немало скалистых островов, и если предположить, что под Ворукашей в узком смысле подразумевалась лишь часть Белого моря, то Усхинду можно сопоставить с каким-то из них или с возвышенностями вокруг реки Колвы (высотой до 600 метров), ныне являющиеся частью Кольского полуострова, а в период трансгрессии северных морей представлявшие собой острова[20]. Такое местоположение сакральной горы тем более вероятно, что именно вокруг Кандалакши сосредоточено много культовых памятников эпохи неолита, например, известный Каменный лабиринт.

Что касается горной цепи Хара, великой горы Хукарья, то размытость сведений «Авесты» не позволяет сделать четких предположений. Хотя на соответствующую роль могут подойти Хибины, отдельные вершины которых достигают более 1000 метров. Жертвоприношения животных и другие ритуальные действия, которые потомки Ахурамазды совершали на вершине Хукарьи, вполне могут соотносится с теми «ритуальными каменными изваяниями», которые якобы обнаружила экспедиция Демина в упомянутых тундрах.

Но самой большой загадкой для исследователей является атрибутация одного из самых значимых образов первых глав «Авесты» – Ардвисуры Анахиты. Этот образ прославляет специальный гимн («Ардвисур-яшт»), в котором Анахиту характеризуют и материальными и сакральными признаками: «Широко разлившуюся, целительную… страсть вызывающую… стад покровительницу, дома и усадьбы покровительницу… Артой освященную». Она, дескать «творит семя всех мужей» и «делает легкими роды всех жен». Эпическим героям она является в виде прекрасной девушки, «сильной, стройной, обутой в золотые сандалии». И в то же время Анахите дается конкретная географическая характеристика:

Далее говорится о том, что море бурлит и исходит волнами, когда в него втекает Анахита,

A.A. Лелеков утверждает, что образ прекрасной девушки был придан Анахите поздно, «не без помощи изобразительных культур Передней Азии», в древних же вариантах она представляет собой «таинственную стихию межзвездной воды без признаков человекоподобия». Возможно, поздним является описание рук Анахиты: «белые, мощнее бедер коней». Однако сопоставим описание водного потока, которыми исходит Ардвисура, с описанием такого же потока, вызываемого звездой Тиштр (Сириусом) в гимне «Тиштр-яшт». Интересно, что Гомер и Гесиод в своих поэмах клеймили Сириус как виновника жесточайшей засухи и это объяснимо: в северном полушарии эта звезда ярче всего сиять начинает в июле, когда ни о каких паводках или дождях на широте Греции речь не идет. То же самое можно сказать и про древнюю Персию. В связи с этим понятно, что гимны («яшты»), как и вся Авеста создавались где-то очень далеко от Ирана.

И весьма вероятно, что они создавались на Крайнем Севере, поскольку именно там пик паводков может приходиться на июль. Может, если тает не просто снег, а горный ледник.

Только в этой связи становится понятно, почему слагатели «Авесты» повествуют то о «белых мощных руках», то об огромной длины притоках и заливах Анахиты. Они передавали легенды о гигантском леднике, который покрывал горы их далекой прародины. Передавали, давно уже не имея понятия об истинном значении этого образа, поскольку ледников в Иране нет. Если принимать слова «Авесты» буквально, то нагромождение льда, отождествяемое с Ардвисурой-Ана-хитой должно занимать чуть ли не тысячи километров. В Северном полушарии сейчас только Гренландия может в какой-то мере претендовать на подобные объемы замерзшей воды. Но это сейчас. Много тысячелетий назад ледник покрывал пол-Европы, и даже во время последнего, не самого сильного Вюрмского оледенения тянулся от Средней Британии через Данию до Карпат. Следует ли из этого, что гимны арийцев запечатлели столь давний период? Упомянутый Тилак полагает, что такое вполне возможно и, согласуясь с приведенными в мифах указаниями о расположении звезд, относит истоки преданий о Меру и Шветадвипе, а заодно Хукарье и Ворукаше к десятому тысячелетию до нашей эры.

Такое предположение кажется чересчур смелым. Во-первых, сомнительно, чтобы на протяжении столького времени миф смог, хотя бы и с искажениями, существовать только в устной форме. Двенадцать тысячелетий назад человечество – и предки ариев в том числе – жило еще в эпоху палеолита, когда словарный запас ненамного превышал запас Эллочки Людоедки (30 слов) и максимум доходил до уровня Фимы Собак (180 слов, согласно Ильфу и Петрову). С таким запасом даже протомиф создать невозможно. Это уже не говоря о том, что ледник покрывал большую часть тех самых приполярных территорий, на которых по вышеупомянутым астрономическим соображениям должна была находиться прародина ариев. Во всяком случае, это был далеко не тот Ариана Ваеджа («арийский простор»), о котором повествует «Авеста».

Скорее всего, авестийские мифотворцы поэтически преувеличили «мощь Ардвисуры-Анахиты» и она может отождествляться уже с остатками гигантского ледника. На севере Европы он дольше всего держался в горной Фенноскандии, начав активно таять только в восьмом тысячелетии до нашей эры. Но еще и в начале шестого тысячелетия огромные ледовые языки занимали и скандинавские горы, и центральную часть Кольского полуострова. Вскоре кольская часть ледника (так называемый Понойский ледник) откололся от скандинавского и по большей части растаял к середине 6 тыс. до н. э. В Хибинах, как и горах Норвегии, сверкающие массы замерзшей воды держались, видимо, еще дольше (напр. Хотинский, с. 136) но огромных размеров, достойных авестийской мифологии, они уже не имели. Можно предположить, что именно к этому времени – первой половине – середине 6 тыс. до н. э. и относится ядро рассматриваемого гимна. Собственно, это ядро – крайне смутное воспоминание о гигантской массе тающего льда – источнике гигантских рек, действительно испещрявших тогда руслами Крайний Север Европы. Все остальное – только наслоения.[21] В 6 тысячелетии предки ариев уже вступили в эпоху мезолита, характеризовавшуюся резким расширением и сферы деятельности человека (зачатки мореплавания, одомашнивание животных, строительствао и т. д.), и соответственно, знаний и увеличением словарного запаса. Не случайно к мезолитической эпохе многие относят и начало многих календарей древних народов (от майя до догонов). Собственно, и творцы «Вед» помнили расположение звезд на небе, каким оно было в пятом тысячелетии до н. э. (по Е. Елачичу). Календари творила новая социальная категория – жрецы, они же должны были передавать из поколения в поколение священные мифы.

Отдаленный отголосок предания о постледниковом потопе может содержаться и в авестийском сказании об Йиме. Этот герой, по легенде, использовав волшебные дары Ахура Мазды – золотую стрелу и золоченую плеть, с их помощью уговаривал землю «расступиться», так как на ней не хватало места людям. Примечательно, что Йима при это все время шел «к свету, к полдню» т. е. с севера на юг, и, тем не менее, за многие годы этого похода героя и его людей не отпускали суровые морозы и «обильная вода после таяния снегов».