Русская книга людей (сборник) - Страница 11

Параллельно с этим любовным неистовством вероломная невестка плела против Евгения деловые интриги, воплощая их в жизнь руками безвольного и недалекого в личных делах Альберта. В результате искусно замаскированных деяний молодого вице-президента банк постоянно лихорадило.

Знал ли Альберт о конечных целях своей жены? Отчасти знал. Так что его никак нельзя считать слепым орудием отвратительного женского вероломства. Во всей этой истории с трагичным финалом есть определенная доля и его – сыновней – подлости. Однако он был убежден Альбиной в том, что все эти подстроенные деловые неурядицы он же сам и выправляет. Мол, Евгений со временем поймет, что молодой сын, постоянно спасающий положение, умнее, одареннее, образованнее и энергичнее уже несколько подуставшего отца. И вскоре передаст бразды правления в руки Альберта, а сам займет спокойное и почетное место главного консультанта.

На самом деле Евгений никому и ничего отдать был не в состоянии, если бы даже вдруг того пожелал. Таковы были его природа, его положение основателя крупного дела, его нравственные устои. Евгений был запрограммирован природой и социальной ролью только на то, чтобы брать. Не знать этого Альбина не могла.

Знала она и то, что из-за беспрерывных деловых неурядиц Евгений постоянно пребывает в стрессовом состоянии. Испытывал он огромный дискомфорт и дома, поскольку связь с молодой пылкой возлюбленной делала его абсолютно несостоятельным на брачном ложе. И не потому, что он расходовал все свои пятидесятичетырехлетние силы на Альбину, а Зинаиде ничего не оставалось. Отнюдь нет, просто Зинаида в сравнении со своей невесткой не выдерживала никакой сексуальной критики. И центральная нервная система Евгения не могла отдать четкие и ясные распоряжения относительно насыщения горячей кровью соответствующего органа.

Знала Альбина и то, что люди с короткой шеей предрасположены к серьезным сердечно-сосудистым заболеваниям. А шея у Евгения была именно короткой.

И вот настал час самых решительных действий, которые должны были принести окончательную и бесповоротную победу. Альбина сделала так, что пакостничание Альберта против собственного банка стало известно отцу. Состоялся мучительный разговор с сыном с глазу на глаз. За звуконепроницаемыми дверьми звучали проклятья и текли иудины слезы. Однако принимать важное решение сгоряча было не в правилах Евгения. Немного придя в себя, с раскалывающейся от боли головой он поехал искать забвения у Альбины.

В этот вечер Альбина была в ударе. Оргазматические конвульсии ее ненасытного тела, ее исступленные стоны и вопли не прекращались ни на мгновение. Обезумевший Евгений со сладостным ужасом валился в какую-то бездонную пропасть, призывно сверкающую отвесными алмазными стенами. Вдруг в его глазах вспыхнул ослепительный свет, а изо рта пошла пена. Альбина закончила в последний раз и проворно соскочила с поверженной жертвы. Повернула безответного Евгения на бок, чтобы не захлебнулся. Вызвала «скорую». Оделась. Накрасилась. И сдала горничной ключ от номера с соответствующими пояснениями.

У Евгения случился апоплексический удар, что в соответствии с современной медицинской терминологией называется инсультом. Он навсегда лишил несчастного возможности не только говорить и самостоятельно передвигаться, но и осмысленно думать. Евгений, не понимая своего печального положения, переместился в мир странных иллюзий и аномальных образов…

Самым загадочным в этой истории является то, как Зинаида – тоже до мозга костей женщина, чуткая, интуитивно мыслящая, в свое время способствовавшая возвышению Евгения, – как она не разглядела сгущавшиеся над головой тучи. И как уже потом, после всего случившегося, она не поняла, не распознала виновницу своего несчастья!

А впрочем, когда через три года пошли внуки, уже не было ни правых, ни виноватых. Жизнь зарастила старые раны и взамен былого благополучия дала надежду на то, что если не мы, то уж наши дети и внуки обязательно будут счастливы.

Судьба развела Игоря с младшим братом на заре кооперативного движения. Игорь сразу же понял, что не за горами час, когда можно будет не бомбить сберкассы в поселках городского типа, а открывать собственные банки. Брат не поверил и продолжил делать уголовную карьеру.

Через семь лет Игорь стал главой корпорации, годовой оборот которой равнялся полутора процентам российского бюджета. Брат за то же время отсидел, а потом стал бригадиром в одной из трех соперничающих группировок провинциального городишки с населением в пятьдесят тысяч человек.

Такое родство тяготило Игоря. Брат, в свою очередь, также отвечал ему нескрываемой неприязнью, которая объяснялась скорее не завистью бедного, а обидой. Ведь мог бы пристроить где-нибудь рядышком с собой, каким-нибудь референтом по криминалу. О чем, кстати, у них однажды был разговор. Но Игорь отдал бы половину доходов корпорации за то, чтобы рядом не было такого вот родственничка с блатными ужимками, с золотой фиксой во рту и татуировкой «Коля» на пальцах правой руки.

При этом Игорь как-то раз попытался дать непутевому брату двести тысяч долларов, чтобы тот открыл свое дело. Даже опытного консультанта для него нашел. Однако это благое начинание закончилось самым препаскуднейшим образом. Братец, одуревший от дармовых денег, устроил платную нелегальную школу высшего воровского искусства, куда набрал соответствующую профессуру. После этого Игорь стер в своем сердце всякие родственные чувства.

Но братец в конце концов подложил ему такую свинью, что жизнь превратилась в сущий ад. Кто-то из честолюбивых бандитов решил подняться на следующую воровскую ступеньку, которую занимал Колян. В результате в одно прекрасное утро машина, на которой Колян с женой возвращались из ночного кабака, была зажата с двух сторон джипами и превращена в дуршлаг шквальным автоматным огнем. Это известие старший брат воспринял с облегчением. Более того, на дне души шевельнулась даже радость, которую он тут же оправдал тем, что «наконец-то отмучился, бедолага».

Однако через три дня, на похоронах, которых избежать было невозможно, выяснилось, что имеется сирота, четырнадцатилетний изрядно накачанный парень с крупными кулаками, покрытыми ссадинами, и короткой стрижкой, подчеркивающей происхождение и жизненные устремления. С именем, перелицованным на блатной лад, – Серый. И что самое неприятное, у сироты на этом свете был один-единственный близкий родственник – дядя Игорь. Дедушки и бабушки, которые обзавелись сыновьями в немолодом возрасте и которым хорошо было бы сбагрить этот подарочек, в живых уже не было.

Конечно, можно было бы послать его на все четыре стороны. Благо он, несомненно, уже ошивался в компании молодняка – бандитских приготовишек, тряся мелких предпринимателей. На это и смог бы жить. Но по закону мальчику, не достигшему шестнадцатилетнего возраста, нужен опекун, который воспитывал бы его и нес ответственность за все его деяния. Конечно, можно было бы сдать племянника в детский дом, но тогда деловой мир наградил бы Игоря клеймом жестокосердного изверга, бросившего сироту на произвол судьбы. А с этим было бы крайне затруднительно расширять круг компаньонов.

Игорь лихорадочно перебирал в уме варианты достойного выхода из безвыходного положения, один нелепее другого. Европейский частный пансионат, где сирота, изнывая от скуки, изнасилует классную даму. Суворовское училище, где сирота изувечит двоих-троих однокашников. Школа-интернат олимпийского резерва по восточным единоборствам, учебная парусная шхуна «Товарищ», школа для одаренных детей при Новосибирском академгородке, двухгодичный кругосветный круиз…

Пришлось остановиться на самом нежелательном варианте: терпеть его у себя дома два года – до получения паспорта, после чего можно будет выставить ублюдка на законном основании.

После въезда нового жильца жизнь в доме сразу же превратилась в сущий ад. Матерные слова были неотъемлемой частью речи племянника, без них она утрачивала всякий смысл. Позволить ему свободно материться было невозможно, поскольку в семье росли две дочери – Жанна и Полли. Но и запретить было нельзя, так как это было бы равносильно приказанию вообще ничего не говорить. Возникала и масса иных проблем. Например, урловатые друзья, которыми он довольно скоро обзавелся в соседнем поселке. Правда, после их второго визита, когда исчез видеоплейер младшей дочери, охране было дано указание не пускать их на порог. Племянник по этому поводу немного побушевал, разбив в знак протеста телевизор и антикварную вазу, но смирился. Хуже было с девками, с которыми охрана несколько раз отследила его в московских притонах. Не хватало, чтобы в дом какую-нибудь заразу притащил.