Русская Атлантида. Невымышленная история Руси - Страница 19

Я сам был единственным известным мне представителем своего поколения, который воспринял «Тараса Бульбу» совершенно «неофициально».

Я был настолько одинок в своем отвращении к Тарасу и Остапу, что всерьез начал опасаться — может быть, это у меня действует четвертушка немецкой крови в моих жилах, так сказать, «стереотип поведения» неподходящий.

Спасла положение вещей моя вторая жена… Совершенно самостоятельно она пришла к тем же самым выводам и сама завела разговор о втором плане «Тараса Бульбы». Анализ произведения был проделан вовсе не под моим влиянием и даже на более высоком уровне: как-никак профессиональным филологом.

Беседы со сверстниками Елены Викторовны убедили: по-видимому, в мир пришло наконец поколение, которое плевать хотело на Большой Московский Миф во всей его зловонной красе.

Но это — поколение, родившееся в 60-е годы XX столетия. А до этого?

На протяжении жизни, по крайней мере, восьми поколений русских людей общество не усомнилось в смысле написанного Н. В. Гоголем! Это же потрясающе! Общество без малейшего преувеличения увидело в повести совсем не то, что в ней действительно содержится, а только то, что ему захотелось увидеть. А хотелось ему видеть только одно — подтверждение своим собственным бредням: Большому Московскому Мифу.

…Узнаем, конечно же, из исторических источников: из писем, документов, записей, рассказов, пришедших из других эпох. Самым ценным видом источников являются летописи — это ведь официальные документы, в которых полагалось фиксировать самое важное. Впрочем, в этом же и слабость летописи — в ней выражается некое официальное мнение. А ведь и у государства, и у могучего монастыря или княжества вполне могут быть свои политические интересы.

Например, смоленский епископ Иосиф Солтан очень хотел, чтобы Смоленское княжество перестало подчиняться Великому князю Литовскому и вошло бы в состав Московского государства. Епископ поручил написание летописи писцу Авраамке… «Авраамкина летопись» весьма полезна, содержательна, поскольку весьма подробно излагает историю Смоленской земли в XIV–XV веках. И конечно же, из этой летописи ясно видно — ну до чего же все жители Смоленска, весь народ Смоленской земли не то что хочет… прямо-таки жаждет пойти под державную руку Москвы.

Или вот было в польском католическом городе Львове православное Львовское братство. Никто вроде бы особенно не обижал братчиков, но и король Польского государства, и католическая церковь, и подавляющее большинство населения были уверены: всем православным совершенно необходимо срочно перейти в католицизм. А вот братчики в этом вовсе не были уверены, и, конечно же, их отношение к происходящему отразилось в «Летописи Львовского братства».

Как быть?! В первую очередь сравнивать записи в разных летописях. У археологов есть такая поговорка (к ней мы еще вернемся попозже): «Одна дата — это не дата». Точно так же и факт, о котором сообщено всего один раз в одной летописи, — это не факт. Все сообщения всех летописей обязательно нуждаются в подтверждении. Вот, например, польские летописи сообщают о битве при Грюнвальде 15 июля 1410 года. О сокрушительном поражении немецкого войска. О том, что большая часть рыцарей Тевтонского ордена погибла или попала в плен, что магистр ордена убит и что немецкой орденской опасности над Польшей нет и в помине.

И возникает вопрос: а может быть, польские короли попросту придумали все это?! Может, не было никакого Грюнвальдского сражения? Или было, но не под Грюнвальдом? А если было под Грюнвальдом, то, может быть, оно закончилось совсем не так, как пишут в летописях? Были ведь случаи, и еще какие! Фараон Рамзес выдал за победу сокрушительное поражение, понесенное от хеттов при Кадеше. И не будь других источников, если бы современные ученые пользовались только египетскими записями, мы владели бы, мягко говоря, несколько неточной информацией.

Профессиональный историк, получив сообщение о Грюнвальде, просто обязан предположить нечто подобное. Одно сообщение — это еще далеко не достоверный факт! Может быть, польский король потерпел поражение и не под Грюнвальдом, а совсем в другом месте и совсем в другое время? И, чтобы скрыть поражение, придумал битву под Грюнвальдом?

Но про Грюнвальд писали и хроники других участников сражения: и Тевтонского ордена, и Великого княжества Литовского. И смоленские хроники (в том числе и «Авраамкина летопись»). Польский хронист Ян Длугош лично участвовал в Грюнвальдском сражении и знал лично многих участников. Он написал книгу об этой войне. Известие о поражении Тевтонского ордена было настолько важным в международном масштабе, что почти по всей Европе прошла волна слухов — как от камушка, брошенного в воду.

Более чем в двадцати источниках разных стран и народов, на разных языках упоминается Грюнвальдская битва, передаются разные подробности. Иногда — во Франции, в Голландии, где события в Польше и в Прибалтике далеки и не очень важны — упоминания самые краткие. В Скандинавии, германских княжествах — гораздо более подробные. Конечно же, очень различны интонации. В хрониках Тевтонского ордена поражение оплакивается, героизм тевтонских рыцарей живописан самыми роскошными красками, а польско-литовскому войску приписываются потери, превышающие население всей Польши. В хрониках Геттингена — отношение сочувственное, но нет в них скрежета зубовного. Вот в хрониках города Бремена — гораздо больше эмоций, потому что Бремен тесно связан с Тевтонским орденом и многие из его граждан лично принимали участие в войнах ордена.

Но все это уже мелкие детали, а главное можно считать установленным: значит, битва под Грюнвальдом все-таки была и победили именно славяне.

На этом примере видно, как вообще определяют, имело место быть событие или нет и какой вид оно могло иметь в реальности. Чтобы стало предельно ясно — историк не просто переписывает то, что отыщет в летописи. Он проводит работу наподобие детективной.

Вообще, для серьезного исследования одна летопись — источник явно недостаточный. Летописи дополняют друг друга; если используется несколько источников, это позволяет сравнивать несколько точек зрения и рисовать какую-то общую картину.

Киевские летописи до нас не дошли. В смысле, не дошли те бумаги, которые писал лично Нестор; но данные из его «Повести временных лет» включались во все русские летописи, составлявшиеся во все времена, во всех русских княжествах. Известны московские, владимирские, псковские, новгородские, смоленские, тверские летописи. Известны летописи Западной Руси — тех областей, где сегодня находятся два суверенных государства — Белоруссия и Украина. Этот свод летописей еще в прошлом веке стали называть «Летописи западнорусские» или «Летописи литовские» — ведь они писались на территории Великого княжества Литовского [37]. И во всех этих летописях неизменно воспроизводится «Повесть временных лет», вплоть до написанной уже в XVIII веке Григорием Ивановичем Грабянкой украинской летописи «Действия презельной и от начала поляков крвавшой небывалой брани Богдана Хмельницкого гетмана Запорожского с поляки».

Уже при советской власти началась грандиозная «разборка» — где же именно чьи летописи?! Большая часть «литовских летописей» написана вовсе не литовцами и не о литовцах. Это — летописи западных русских княжеств, которые написаны русскими людьми и на русском языке.