Рубиновый рыцарь - Страница 12

Они помогли Бериту забраться в седло, сели на лошадей сами и тронулись в путь. Примерно через час поднялась луна и они могли безбоязненно скакать легким галопом.

— Там впереди, за холмом есть дорога, — сказал Спархоку Кьюрик. — Мы видели ее, когда выезжали на разведку. — Она ведет в более-менее нужную нам сторону. По моему нам лучше ехать по дороге, чем петлять в темноте по этим кочкам.

— Разумные слова, — согласился Спархок. — Нам надо поскорее убраться отсюда.

Выехав на дорогу, они быстрым галопом помчались прямо на восток. Перевалило за полночь и с запада наползли облака, закрывая луну. Спархок выругался, им пришлось перевести лошадей на рысь.

Незадолго до рассвета они добрались до реки, а дорога повернула на север вдоль нее. Спархок и его друзья искали мост или брод. Мрачный рассвет с трудом пробивал тяжелую пелену облаков. Они проехали вдоль реки еще несколько миль. Здесь дорога спускалась к воде и видно было ее продолжение на другой стороне.

Перед бродом на берегу стояла маленькая бедная лачуга. Хозяин ее — маленький остроглазый человек в зеленом плаще — брал пошлину за переправу через мост. Не торгуясь, Спархок дал ему столько, сколько он просил.

— Скажи-ка, приятель, — после того, как деньги перекочевали из рук в руки сказал Спархок, — далеко ли отсюда до пелозианской границы?

— Около пяти лиг, — ответил остроглазый человечек. — Хорошим ходом к полудню будете там.

— Спасибо, приятель.

Разбрызгивая воду, кавалькада прошла брод. Когда они оказались на другом берегу, Телэн подъехал к Спархоку.

— Вот, возьми назад свои деньги, — сказал он, доставая из-за пазухи несколько монеток.

Спархок озадаченно воззрился на него.

— Я бы не возражал против платы, если бы это был мост, — фыркнул Телэн. — Там, понятно, кто-то должен оплатить затраты на его постройку. А этот получает деньги просто за то, что здесь на реке перекат. Это же не стоило ему ничего, почему он берет деньги с людей? — И ты решил срезать его кошелек?

— Само собой.

— И там, конечно, были деньги и кроме моих?

— Немного. Будем считать это вознаграждением за возвращение тебе твоих денег. Я ведь его заслуживаю.

— Ты неисправим.

— Мне надо практиковаться.

С оставленного позади берега реки донеслись истошные крики остроглазого.

— Похоже, пропажа обнаружилась, — заметил Спархок.

— Похоже на то.

Земля на другой стороне реки оказалась немногим лучше, чем на пустырях, по которым они недавно ехали. По пути встречались иногда унылые пашни, на которых столь же унылые крестьяне своим потом взращивали скудный урожай. Кьюрик презрительно фыркнул.

— Горе-земледельцы, — поворчал он. К крестьянской работе Кьюрик всегда относился очень серьезно.

Утро уже разгорелось, насколько позволяли облака, заслонявшие солнце. Их дорога скоро превратилась в узкую тропинку и влилась в широкий торный путь, ведущий прямо на восток.

— Позволь предложить кое что, Спархок, — сказал Тиниэн, перекидывая за спину свой голубой щит.

— Конечно.

— Было бы лучше, если бы мы отправились к границе этой дорогой, чем опять ехать по буеракам. Пелозианцы не любят людей, втихую пересекающих границу. Они очень заботятся о своевременной поимке контрабандистов. Ничего хорошего не будет, если мы нарвемся на какой-нибудь из пограничных патрулей.

— Хорошо, — согласился Спархок, — будем держаться подальше от беды.

К полудню они добрались до границы и безо всяких приключений перебрались через нее в южную Пелозию. Пахотные земли здесь были еще более захудалы, чем на северо-востоке Элении. Дома и сараи были покрыты соломой или козлиными шкурами. Кьюрик посматривал по сторонам неодобрительно, но ничего не говорил.

Так без происшествий прошел день. Вечером они поднялись на холм и увидели внизу огоньки деревни.

— Может быть там есть трактир? — предположил Келтэн. — Похоже заклинание Сефрении начинает проходить — моя лошадь снова спотыкается, да и я себя паршиво чувствую.

— Но тебе не удастся поспать в одиночестве в Пелозианской гостинице, — предупредил Тиниэн. — Тебе составят компанию множество всяких неприятных маленьких тварей.

— Блохи? — спросил Келтэн.

— А также вши и постельные клопы в большом количестве.

— Но все же придется рискнуть, — сказал Спархок. — Лошадям надо отдохнуть, да и ищейка не осмелится напасть на нас в здании, я надеюсь. Он кажется предпочитает открытые местности.

Улицы селения были не мощены, лошади чуть не по колено увязали в грязи. Они добрались до единственного здешнего трактира, и Спархок повел Сефрению к крыльцу, за ними шел Кьюрик с Флют на руках. Порог был весь запачкан грязью, а скоба для очистки грязи, казалось, совсем не использовалась. Похоже, Пелозианцы были совсем равнодушны к грязи в своих жилищах.

В трактире было тускло и дымно и пахло пропотевшей одеждой и несвежей пищей. Солома на полу никогда не менялась и превратилась в грязную труху.

— Ты еще не передумал? — спросил Тиниэн Келтэна, когда они вошли.

— Ничего, желудок у меня крепкий. К тому же я почувствовал запах какого-никакого, но пива.

Ужин, который после долгого ожидания, подал трактирщик, оказался все же более менее съедобным, и постели были не так уж перенасыщены насекомыми, как предрекал это Тиниэн. Мрачным пасмурным утром они покинули это захолустное селение.

— Бывает ли когда-нибудь солнце в этой стране? — печально спросил Телэн.

— Весна, — сказал Кьюрик. — Здесь всегда пасмурно и идут дожди весной. Это хорошо для урожая.

— Я не редька, Кьюрик, — ответил мальчик. — Меня не нужно поливать.

— Поговори об этом с Богом, — пожал плечами Кьюрик. — Я не делаю погоду.

— Я с Богом на дружеской ноге, — вздохнул Телэн. — Он занят и я тоже. Мы стараемся не мешать друг другу.

— Мальчик слишком дерзок, — неодобрительно заметил Бевьер. — Молодой человек, не подобает говорить так о Всевышнем.

— Вы — Рыцарь Храма, — ответил Телэн. — А я всего навсего уличный вор. Мы живем по разным правилам. А саду Божьему нужны и сорняки, чтобы ярче выделялись розы. Я — сорняк. Я надеюсь, Бог простит мне это, ведь я тоже частица его творения.

Бевьер беспомощно посмотрел на него и рассмеялся.

Еще несколько дней они осторожно пробирались по юго-восточной Пелозии, постоянно высылая кого-нибудь на разведку и въезжая на холмы, чтобы осмотреться. Небо по-прежнему было тоскливо-хмурым. Иногда они видели в полях крестьян, скорее всего крепостных, без особого рвения обрабатывающих землю допотопными орудиями. На изгородях сидели вороны, провожая их умными не по птичьему взглядами, а однажды они видели оленя, пасшегося вместе со скотом.

Хотя на пути встречалось довольно много народу, ни солдат, ни земохов больше не было. Однако они оставались на чеку, ведь демон-ищейка мог натравить на них даже этих безразличных рабов.

По мере приближения к границе Лэморканда, начали появляться слухи о беспорядках в этом королевстве. Лэморкандцы никогда не были спокойными людьми. Король молча попустительствовал своеволию своих баронов, а те во время народных беспокойств прятались за стенами массивных укрепленных замков. Кровавые междоусобицы, длящиеся годами никого не удивляли, а бароны грабили и мародерствовали в свое удовольствие. Весь Лэморканд жил никогда не прекращающейся войной.

Отряд Спархока разбил лагерь в нескольких милях от границы самого беспокойного королевства Запада. Покончив с ужином, Спархок стоял, задумавшись, глядя туда, куда лежал их путь.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Что нас ждет там? Что происходит в Лэморканде? У кого есть какие-нибудь мысли?

— Я провел в Лэморканде последние восемь лет, — на редкость серьезно проговорил Келтэн. — Странные люди там живут. Лэморкандец отдаст все, что у него есть, ради мести, и женщины тут еще хуже мужчин. Добрая Лэморкандская девушка потратит всю жизнь, здоровье и состояние родителей, чтобы отомстить кому-то, кто отказался потанцевать с ней на каком-нибудь празднестве. За все эти годы там я, по моему, не видел ни одной улыбки. Это самое мрачное место на земле, мне кажется, даже солнцу запрещено светить в Лэморканде.