Рубиновый Капкан. Игры кукловодов - Страница 15

– Натали, можно Вас так?

– …мне было бы приятно. Да, конечно.

– Дело в том, что Вы изначально приняли меня за кого-то другого. Я очень, очень стараюсь, но Вы, простите, начинаете надоедать.

– Вы поймете меня, достаточно скоро, когда нас не будет рядом. Делать то, чему мы Вас учили, Вас заставит ситуация: иначе Вам не выжить. Необходимо научиться эффективно работать и одновременно вести себя непринужденно во враждебном окружении. Не забывайте, что у Вас есть стимул. А теперь мне пора. До встречи, Макс.

Проводив пьяным взглядом холостяка не совсем девичью походку Наташи, Макс расплатился и решил подняться: не тут-то было. Вино обычно бьет сначала в голову, затем в ноги, его действие проходит примерно через час. «Хотя болгарское вино, помнится, сначала обволакивало как раз ноги» – подумал он, и решил пройтись по улице.

Если кто-либо думает, что разведчики той или иной страны представлены исключительно своими представителями, то они глубоко ошибаются, т. к. это удел резидентов, да и то не всегда. Чаще всего разведка представлена людьми коренной национальности, завербованными в явной или неявной форме. Эта мысль нашла для Макса подтверждение в том, что отдельные движения наружки он совершенно не мог понять, так как узбеков в этих случаях не должно было быть в помине, и он справедливо полагал, что это кто-то другой.

«Да, кстати, а что такое разведка?» – думал Макс. «Они учат меня, чтобы я играл, раскачивал и т. д. Почти то же самое, что и в ситуации, когда ты знаешь что он знает что ты знаешь что он знает что ты знаешь…», и манипулирование этим по полной программе, включая поведение в группе, свою роль и театр двух и более актеров. Каждое добавление «ты знаешь» или «он знает» резко усложняет ситуацию, разворачивает её на 180 градусов. Это и есть суть разведки, её аналитической составляющей».

Вид 10-метрового фонтана прямо у гостиницы, многоэтажное здание Международного Бизнес-центра и 30-этажная вышка Национального банка Узбекистана, говорили ему о первых признаках капитализма, готового поглотить его родину, вместе с другими советскими республиками отказавшейся от плановой социалистической экономики. «Но самые лучшие шашлыки, дыни и помидоры, конечно же, только здесь, в Узбекистане, кто бы что бы ни говорил. Вот только за них мало платят, потому они и живут так,» – петляя и спускаясь к автостоянке гостиницы, размышлял Макс. Его интеллект мешал ему просто наслаждаться прекрасной погодой и замечать снующих взад и вперед горожан, приятных на вид девиц, которые могли бы ему дать то, что ему так не хватало в последние годы.

Увидев работника ГАИ в форме, он закурил, вспомнил Наташу, затем выпрямился, оглянулся по сторонам, и попытался представить себя глазами других людей, которые бы видели его сейчас. Внезапно он ощутил огромную ненависть к сослуживцам Наташи, которые, казалось, подсматривали за ним в замочную скважину, наверняка они и сейчас за ним наблюдали. «Оторвав от обычной жизни, шантажируя дочерью, эти ублюдки все время от меня чего-то требуют» – пронеслось у него в голове, оттого он дольше обычного выдыхал табачный дым, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

Дождавшись, когда восстановится его вестибулярный аппарат и координация движений – на это ушло минут 20 – он сел за руль. Надо было доехать до своей новой квартиры. При выезде с автостоянки его не остановили, проводив уважительным взглядом работников ГАИ, охранявших крупный капитал. Менеджмент гостиницы «Интерконтиненталь» неоднократно втолковывал каждому милиционеру перед его первым выходом на пост, что к постояльцам гостиницы требуется особое отношение. Через метров 200 Макса всё же остановили: он не успел вовремя затормозить перед светофором, проехав на метр больше положенного.

– Капитан… – фамилии офицера Макс не расслышал. Милиционер отдал честь, представился и произнес: – Ваши документы.

– Да, пожалуйста, – широко улыбаясь, Макс непроизвольно также приставил ладонь к голове, что интуитивно был верный ход. Он все еще искал свои американские права в портмоне, когда капитан, ухмыльнувшись, заметил:

– К пустой голове руку не прикладывают, – на что Макс не спеша ответил:

– Как сказать. Американцы, те, например, так и делают.

– Э-э…похоже, где-то я Вас видел, – произнес капитан, думая, что перед ним скорее работник управления собственной безопасности МВД или СНБ, раз так запросто прикладывает к голове руку, да еще улыбается при этом.

– Да мы же коллеги! – произнес Макс. Лицо капитана чуточку побледнело, затем он отдал честь и произнес:

– Счастливо доехать. Поосторожней на дороге.

Макс дал газу, и через 50 метров повернул направо в сторону Ц-5. Заехав в ближайший пивной бар, он заказал кофе и закурил. «Надо бы найти тех, кто мог бы помочь мне в этой ситуации. Раз им нужны эти чертовы камни, надо сделать это. Но от меня проку никакого, мало ли какой они мне тренинг устроили: нужен надежный друг или родственник. А вот где его взять?» Его рассуждения, затянувшиеся по пути домой, так ни к чему и не привели, лихорадочно всколыхнув в памяти тех из знакомых, коим можно было доверять, лишь бы довести дело до конца.

Через 48 часов после совещания в Лэнгли ташкентский офис ЦРУ по внутренней связи получил шифровку. Она придавала рубиновому делу прерогативу, означавшую максимум внимания и приоритетность связанных с ним действий. Стив, как всегда, немного опоздал, и, войдя в офис, вновь обнаружил в нем малопригодную, но приятную деталь интерьера – симпатягу Лауру Томпсон. Они оба знали о содержании шифровки.

– Ну-с, какие новости по нашему Максу? – спросил Стив.

– Все, что у нас есть на него, у тебя на столе, я положила еще 3 дня назад. В нашей картотеке не числится. Обычный иммигрант, каких десятки тысяч.

– Это понятно. Я имею в виду, какие еще на него есть новости?

Она удивленно приподняла брови, её невероятно красивые глаза с голубым оттенком холодно впились в Стива, после чего она произнесла на выдохе:

– Я не получала таких указаний.

– Ну да, да. Тебе все ещё кажется, что я должен тебе всё по многу раз объяснять. Агент Томпсон, учитывая ситуацию, нам придется проявлять инициативу, так как мы находимся в непосредственной близости от объекта, я имею в виду месторождение, и вовлеченной узбекской стороны. Раз они его, отмечу, нашего гражданина, вытащили из Нью-Йорка, то мы имеем полное право его защищать и опекать. Ты установила за ним наружку?

– Пока нет. Сделаю.

– Имей в виду, у нас есть ресурс, задействуй его на полную катушку. Оперативные сведения сообщай мне сразу по мере их поступления. Установи прослушку по его сотовому телефону. Заодно определим, кто еще это делает: передай распоряжение в отдел радиоперехвата, – Стив поправил чуб, спадавший на его правильной формы лоб, и продолжил:

– Как ты думаешь, Лаура, если мы свяжемся с узбеками по обоим каналам: официальному и неформальному, из этого может получиться толк? – не дождавшись ответа, он произнес: – Сама знаешь, они его ведут, так или иначе. Важно не допустить утечки нашей информации. Я же тебя попрошу о другом пикантном деле: Макс холост, разведен, ты не могла бы организовать, чтобы он «влюбился» в красотку? Желательно из наших.

– Стив, так вот сразу не получится. Неделю на подбор кандидатуры, и сутки для введения в курс агента.

– Кто? – он многозначительно посмотрел на неё сверху донизу.

– Я?! Да ни за что! Я кадровый сотрудник отдела, да и нельзя мне это – привлеку к себе внимание.

– Окей. Но было бы здорово, если у твоей кандидатуры была бы твоя внешность и еще немного мозгов, – и, меняя тему разговора, продолжил: – Давай теперь подумаем, кто еще в игре. Узбеки, таджики, Моссад, наши: об их участии мы знаем точно. Русские, уверен, также скоро появятся на сцене.

Российские спецслужбы не раз донимали Стива за время его работы в ЦРУ, убедив относиться к потенциальному противнику с уважением и осторожностью. Всякий раз, когда до цели оставался лишь один шаг, их люди вырастали словно из-под земли. Директора компаний, ученые-интеллектуалы, подданные различных государств, чаще среднего, иногда высшего ранга, обычно же таксисты, уборщицы, официанты и многие другие лица, всегда находившиеся в движении и контакте с приезжими – все это продолжало работать на Россию еще с советских времен.