Рубикон (СИ) - Страница 2

– Хмпф! Как будто я чего-то за свою жизнь не видела! – девочка вздернула носик, но послушно спрыгнула на пол и гордо проследовала на выход из комнаты.

– Что случилось-то? – проводив малявку взглядом, спросил я, посмотрев на Инну, выбросившую на кровать кучу мужских рубашек.

– Нас встречают, – ответила она, извлекая, похоже, бездонного шкафа двубортный костюм с жилеткой, а затем, подумав, еще и длиннополый, слегка приталенный плащ, также с двумя рядами пуговиц, и темно-красный галстук. – Одевайся!

– Краткость – сестра таланта, – ухмыльнулся я, окинув взглядом ложе, буквально заваленное разнообразными платьями и прочими предметами женского гардероба. – Успокойся. Коли уже ждут, значит, подождут еще немного.

– Не получится, – тяжело вздохнув, произнесла цесаревна. – Во-первых, Нинка уже здесь. А во-вторых, считай, что нам с тобой не повезло! Прилетели неудачно. Сейчас как раз из Парижа вернулся немецкий борт «номер один» с Максимилианом Третьим Каролингом, совершавшим визит в бонапартистскую Францию. Так что, его величество император Немецких Земель вознамерился лично познакомиться со своим новым подданным.

– Так, разворачивайте самолет! Улетаем, на хрен.

– Кузьма, не смей! Это серьезно!

– Да шучу, – я отмахнулся, меняя рубашку. – Только я не его подданный.

– Ты это Максимке не вздумай сказать! – нервно усмехнувшись, Инна, с помощью слегка приодевшейся Ленки влезла в алое обтягивающее платье. – Он твои русско-патриотические порывы может и не понять. Да и вообще лучше молчи! У этого юноши большие напряги с чувством юмора. И не только с ним.

– Он молодой?

– Да, – ответила Инна, устраиваясь перед зеркалом и раскрывая свою фирменную четырехуровневую косметичку. – Максимке девятнадцать лет. Он был коронован сразу же после смерти его отца Леопольда Шестого. Поверь мне, он очень необычный юноша.

– Даже так, – хмыкнул я, надевая жилетку и пиджак. – Мне начинать беспокоиться о Нине?

– Нинку он боится, – ответила Лена, вместо сосредоточенно наносящей на лицо боевую раскраску цесаревны подруги. – Когда ей было пятнадцать, Максимилиан, с тогда еще живым отцом, были с визитом у нас. В общем, случился неприятный инцидент, который обе стороны предпочли замять.

– Так-так-так, – покачал головой я. – Очень интересно. А поподробней?

– Максик, видимо, забыл, что он не дома, а в гостях, и прихватил сестру за задницу, посчитав ее одной из фрейлин, – ответила мне Инна, параллельно нанося тушь на ресницы. – А она за это засветила ему кулаком в глаз. Слышал бы ты, как он орал, что прикажет ее казнить за посягательство на его венценосную особу! И это в Московском-то Кремлевском дворце!

Девушки дружно захихикали, а вот мне почему-то стало вовсе не до смеха.

– А проблем у нас из-за этого часом не будет?

– Да ерунда, – отмахнулась супруга, вновь уставившись в зеркало, в то время как Ленка занялась ее прической. – Он всего-навсего император, хоть и Каролинг, а ты аж внук самой канцлерши! Да еще и признанный герцог Гогенцоллерн, оказывается! Главное, не обижай Максика, и все будет хорошо. Да ты сам увидишь.

– Похоже, я чего-то в этой жизни не понимаю… – пробормотал я, надевая плащ и втайне радуясь, что нам, мужикам, не нужно краситься.

Зато, признаться честно, наблюдать за быстрыми выверенными движениями Инны, было… я бы даже сказал, приятно. Она хоть и обладала от природы, на мой взгляд, почти идеальным для молодой девушки лицом той самой мифической Василисы Прекрасной, уверенно, слой за слоем наносила на него косметику, которая только подчеркивала ее красоту!

И как же я ошибался, считая, что это прерогатива девушек. Максимилиан, владеющий солидной частью Европы, оказался смазливым и накачанным пареньком, косметики на лице которого было больше, нежели на всех моих женщинах, вместе взятых. Когда мы вышли из кишки терминала, подскочивший к нам герольд огласил что-то на немецком языке, про Космоса, понимаешь ли, Гогенцоллерна.

В общем, молодой император, раскинув руки, подошел ко мне и обнял, словно друга детства. Причем, как мне показалось, без каких-либо голубоватых намеков, но… Разве что по-брежневски не засосал.

И все это под пронизывающим взглядом Нины и улыбочкой из разряда: «Терпи, казак, – атаманом будешь!» Потом его величество долго хлопал меня по спине, что-то высказывая беснующимся вокруг журналистам с кучей снующих туда-сюда автономных трехмерных телекамер, и даже сделал со мной селфи на свой навороченный ПМК.

Причем переводить что-либо для меня, такого неграмотного, никто даже не пытался. Дойче-лингву в мой автоматический переводчик никто не загрузил, так что я, как и было велено, молчал и улыбался, а подхватившая меня под руку Нина периодически тыкала локтем.

Я, вообще, давно заметил, что моя ненаглядная чувствует, когда я собираюсь засадить кому-нибудь кулаком по охреневшей морде. И от этого складывается впечатление, что мамина псионика далеко не так уж и уникальна. И хоть я, в принципе, даже в мыслях не допускал ничего крамольного по отношению к девушке, мурашки то и дело пробегали по спине, заставляя ежиться. Все-таки жена-ведьма – это не подарок, что бы там ни говорили разные фантасты.

В конце концов, наговорившись всласть и перецеловав вежливо подставленные ручки моих девушек, Максимилиан сунул мне под нос свою пятерню тыльной стороной. Нужно быть идиотом, чтобы не понять зачем. Факт вассалитета в Европе нынче подтверждался по старым традициям.

Ну, вот этого я уже сделать и, тем более, стерпеть не мог.

– Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, товарищ Максимилиан! – излишне жизнерадостно произнес я, чувствуя, как внутри нарастает раздражение, пожимая протянутую мне руку. – Типа восторжен, типа благоговею, и, вообще, надеюсь, что в дальнейшем между нами будет полный «Гитлер капут»!

Рядом со мной практически мгновенно оказался некто, в зрении третьего глаза выглядящий как фигура, сотканная из миллиардов искорок. То, что произошло потом, уложилось в долю секунды. Спасибо науке, преподанной мне американской «тетушкой» цесаревен, Барбарой Форекс. «Противостояние», которое импозантная особа, встреченная нами на празднике у Лепестковых-Каменевых, называла «Конфронтация», даже заставило меня на долю мгновения приоткрыть седьмую чакру.

А затем все закончилось. Только невзрачный человечек из свиты немецкого императора с лицом, чем-то напоминающим крысиную мордочку, перекошенным от ужаса, резко отшатнулся назад и непременно упал бы, если бы его не поддержал кто-то из соседей. Он очень искусно скрывал, что является Мейстер Хеммерлайн, то бишь на нормальном языке – Аватаром, маскируясь просто под сильного мага шестого уровня. За кого я, собственно, его и принимал, хотя, например, того же Савелия Мрачного, Барбару, как, впрочем, и Сафронова, воспринимал без проблем, даже когда они «тушили» свою Сахасрару.

Произошедшее не укрылось от окружающих. Журналисты взволнованно загомонили, вновь защелкали вспышки объемных 3D-камер, а гвардейцы Максимилиана как-то резко подобрались и похватались за оружие, но были остановлены взмахом руки своего повелителя. Мне же под ребра впился остренький локоток Нины.

– Глаза, – прошипела сквозь зубы Зайка. – Глаза потуши немедленно и волосы! А то будет потом в прессе куча статеек о том, как демонический русско-немецкий герцог-колдун атаковал Максимилиана Третьего. Что ты творишь вообще?

– На меня только что напал вот тот придурок, – ответил я, кивнув в сторону держащегося за голову крысеныша. – Он Мейстер Хеммерлайн, хоть и пытается косить под простого магистра. Так что, похоже, любимая, нам здесь не рады.

– Хм-м-м, – девушка нахмурилась и переглянулась с сестрой, а я спиной почувствовал, как сопровождавшие младшую цесаревну осназовцы КГБ резко напряглись, приготовившись к любому развитию событий. – Я тоже думала, что этот ханурик – обычный Эмерит. Итак, Максим, как нам это понимать?

– Мне тоже очень интересно знать, – хмыкнула Инна, поигрывая веером с пушистой меховой тесьмой на верхней кромке.