Рубикон (СИ) - Страница 12

Так что подобная практика «временной смены вассалитета» была просто необходима для нормальной работы как частных, так и государственных компаний. Ведь нередки были случаи, когда нужные специалисты так или иначе были связаны с конкурирующими родами, что вполне могло сказаться как на продуктивности работы, так и на отношениях в коллективе.

На данный момент замок Гогенцоллернов для меня был… скажем так – еще более бесполезным активом, нежели земли Деньских, «ключ» от которых я получил после дуэли на празднике у Лепестковых-Каменских. Жить я здесь не собирался, да и планов на его использование у меня пока что не было.

В идеале, конечно, стоило бы выгнать всех людей Карлуши и привезти из России своих, однако даже дома, за исключением двух вассалов-студентов, у меня с человеческими активами было ох как тяжко. Девочки, конечно, намекали мне, что если обратиться за помощью к их родственникам, род Лопатиных или Герциных с удовольствием окажет любую посильную помощь, вот только мне совершенно не хотелось влезать в долги, которые потом в любом случае придется отдавать. Да и зная ухватистость наших благородных, я откровенно опасался того, что в будущем, при необходимости, выкорчевывать их отсюда будет куда как сложнее, нежели даже самих Гогенцоллернов.

Так что в результате после небольшого семейного совета я решил остановиться на заключении «Рабочей унии» с уже трудоустроенными в замке людьми. Естественно, только теми, кто решится подписать ее добровольно. Таковых оказалось процентов семьдесят. Остальным же, либо особо упертым, либо по какой другой причине не пожелавшим поставить под документом свою электронную подпись, вечером сегодняшнего же дня было приказано покинуть замок.

Естественно, что тут же выяснилось, что идти-то им, собственно, некуда. Почти все уже успели прирасти к этому месту и связывали свои планы на будущее именно с ним, что, в общем-то, меня, как и моих девочек, нисколько не заботило. Если бы это были подданные Российской империи, я бы непременно проникся их проблемами и, наверное, постарался бы как-нибудь решить этот вопрос. Ну, или как минимум чувствовал бы себя неудобно, выгоняя людей на мороз и делая их, по сути, бомжами.

Но это были немцы, а к ним я не испытывал ровным счетом никаких чувств. Гуманизм в нашем мире – штука специфическая и распространяется только на соотечественников, коими я этих людей не считал. Да и вообще – у них был свой сюзерен, на плечи которого и ложилась обязанность заботиться о своих вассалах.

Именно это я и заявил в лицо Карлу-Фердинанду, когда тот в ярости ворвался в комнату, которую я отвел под свой кабинет.

– Но вы же немец! – рычал он, сверкая глазами.

– Уважаемый, я был, есть и буду русским, – холодно ответил я ему, поймав краем глаза обращенные на моего собеседника полные собственного превосходства и достоинства взгляд сестер-цесаревен, чаевничавших за небольшим ажурным столиком из темного дерева. – А то, что кто-то посчитал меня еще и немцем, пока что доставляет мне одни неудобства. И да, милейший. Если вы еще раз посмеете повысить голос в присутствии дам императорских кровей, то немедленно лишитесь того места, которым производите эти отвратительные звуки. Вы поняли меня, Карл-Фердинанд?

– Мальчишка! – прошипел мужчина, окончательно наливаясь кровью. – Ты смеешь мне угрожать?

– Угрожать? Вам? – мне почему-то вдруг действительно стало смешно. – Не слишком ли много вы о себе возомнили? О нет, любезный, я просто вас поставил в известность.

– Да я тебя, щенок, – заорал было принц выхватывая из чехла ПМК, и в этот момент в дверь кабинета громко и настойчиво постучали, а я почувствовал такое сильное возмущение сансары, что даже остановил руку, уже сомкнувшуюся на шее задергавшегося в захвате Карла-Фердинанда.

Все мое внимание теперь было привлечено к медленно открывающейся двери, из-за которой шли искажения такой силы, что будь я сам послабее, был бы сейчас похож на моих резко спавших с лица девочек, которые, соскочив со своих стульев, быстренько ретировались ко мне за спину. Внезапно давление спало, а в приоткрывшуюся дверь просунулась абсолютно лысая голова парня, может быть, на год-два старше меня.

– Простите, можно? – спросила голова на очень приличном русском языке, параллельно оглядывая комнату и на несколько секунд задержавшись взглядом на уроненных стульях и разлитом чае, посмотрела на меня и трясущихся за моей спиной девушек. – Ой-йо-йой. Нехорошо-то как получилось.

– Не помню, чтобы позволял, – ответил я, исподлобья рассматривая «голову», а затем отбросил от себя уже булькающего и слегка посиневшего, вцепившегося в мою руку скрюченными пальцами принца.

Да, чего уж я точно не ожидал, так это внезапно встретить здесь Кемпфер-Кайзера, ну или по-нашему Воеводу – неврожденного одаренного, воина седьмого ранга.

– И все же я, пожалуй, войду, – произнесла голова, и сквозь дверь протиснулся довольно щуплый паренек, сантиметров на десять ниже меня ростом, после чего склонился в глубоком поклоне и протараторил скороговоркой: – Ваши императорские высочества, Инна Святославовна, Нина Святославовна, прошу глубочайшего прощения за то, что был вынужден так поступить, чем напугал вас. Моя вина очень глубока, и я готов принять любое наказание. Но поймите меня правильно, я просто не мог допустить гибели нашего непутевого родственника! Хотя признаю от имени всего остального дома Гогенцоллернов, что он целиком и полностью не прав. К тому же в случившемся есть огромная доля моей вины, ведь я, устав после вчерашней тренировки, проспал ваш приезд в своей комнате, хотя должен был дожидаться вас по приказанию фройляйн Астры.

Он замолчал, так и не разогнувшись.

– Это что? Шутка? – нахмурившись, спросил я, откровенно хлопая глазами и не понимая, как мне реагировать на внезапного гостя.

– Нет, глава! Я абсолютно серьезен! – ответил парень. – Ваши высочества! Смиренно прошу вашего прощения!

– Э-э… – первой глубокомысленно выдала чуть быстрее сестры отошедшая от поражения сансарным выбросом Нинка. – А вы?

– Виконт Фридрих фон Гогенцоллерн, ваше высочество Нина Святославовна! – представился гость.

– Хорошо, виконт. Я прощаю вас, – степенно кивнула девушка, беря себя в руки. – Но больше так не делайте!

– Я также прощаю вас, – выдавила из себя Инна, вцепившаяся клещом в мою рубашку.

– И все-таки это, наверное, шутка! – пробормотал я, продолжая рассматривать парня.

– Кузьма? – Зайка потрясла меня за плечо. – Тебя что? Тоже сильно приложило?

– Со мной все в порядке, – ответил я. – Вы посмотрите, во что он одет!

– Кто знает? – произнесла Инна. – Может быть, виконт просто очень экстравагантный человек.

– Ага, – фыркнул я. – Настоящий «Одноударник»! Даром что Фридрих и не косоглазый!

– А-а. Вот вы о чем, глава! – парень по очереди посмотрел на свои руки в красных резиновых перчатках, желтое подпоясанное трико, красные же и не менее резиновые сапоги и белый плащ Супергероя, так, словно бы видел свою одежду в первый раз в жизни, затем слегка покраснел и смущенно улыбнулся. – Понимаете ли, я долго жил в Японии и, можно сказать, фанат этого персонажа. А когда покорил седьмой ранг воина, выкупил права на образ у автора. Вот… Похож – не правда ли?

– А хрен ли сейчас так вырядился? – возмутился я.

Выпросив у цесаревен прощение, парень заметно расслабился, а на мой вполне логичный вопрос о его маскарадном костюме только пожал плечами и сказал, что, проснувшись и узнав от прислуги о свершившейся в замке смене хозяина, просто нацепил на себя первое, что попалось под руку. Естественно, что это была тренировочная одежда, в которой он вчера весь день занимался «гиперактивной медитацией».

При упоминании этой тренировочной практики для воинов высокого ранга я непроизвольно поморщился. Мой наставник сам был Воеводой и учил меня – колдуна – лишь тому, что знал. И так же как он, я очень не любил эту методику, позволяющую воинам, особенно с открытой седьмой чакрой «Сахасрарой», поддерживать ее в этом состоянии. Так что хотя это и считалось очень полезным, в том числе и для меня, я пользовался другим, можно сказать секретным, пассивным способом, придуманным моим учителем, не желавшим тратить свое драгоценное время на подобную ерунду.