Розы красные - Страница 54

Я поделился с ней тем, что сам думал о Шабо:

– Это самый настоящий параноик. Он просто психопат. Не исключено, что он знает о нашем присутствии. Возможно, будет лучше, если мы исчезнем из госпиталя и начнем вести наружное наблюдение. Доктор Чоффи разрешил ему не только выходить на территорию госпиталя, но и за ее пределы. Шабо может покидать свою палату, когда ему вздумается.

Пока я говорил, Бетси нервно оттягивала лацканы своего пиджака. Я уже начал беспокоиться, что вслед за этим она в отчаянии начнет рвать на себе волосы.

– Но он никуда не выходит! Он просто пятидесятилетний бездельник, никчемный человек и самый обыкновенный неудачник!

– Бетси, я знаю. Я наблюдал за тем, как Шабо спит и играет в какие-то интернетовские игры три дня подряд.

Она прыснула:

– Итак, получается, что, совершив пять идеальных преступлений, он решил уйти на покой и погрязнуть в безделье.

– Да. Он же ненормальный.

– А тебе не хочется узнать, что новенького удалось разузнать за день мне? – наконец, спросила она.

Я кивнул.

– Я ходила в «Ферст Юнион» и говорила со всеми, кто мог помнить Шабо и работал вместе с ним. Его считали человеком, «преданным» своему делу. Правда, он умел «доставать» всех мелочами и придирался к тому, чтобы все выполнялось чуть ли не по секундам. Никаких отклонений он не воспринимал. Над ним даже подшучивали.

– Каким образом? – насторожился я.

– Ему «приклеили» прозвище. Представь себе, Алекс, за его идеальную точность в мелочах Фредерика Шабо прозвали Дирижером. Это была только шутка. Так за спиной посмеивались над ним сотрудники.

– Ну что ж, он обернул эту шутку себе во благо, и теперь, похоже, посмеивается над нами.

Самое странное случилось уже на следующее утро. Проходя мимо меня в коридоре, Шабо неожиданно отклонился от прямой линии и чуть задел меня рукой, словно потерся ею о мое тело. При этом он сразу принял обеспокоенный вид и начал извиняться, ссылаясь на то, что «неожиданно потерял равновесие». Однако я был почти уверен в том, что все было проделано умышленно. Только зачем? Что это, черт возьми, могло означать?

Примерно через час я увидел, что он собирается покинуть свою палату. Теперь я не сомневался в том, что он знает о наблюдении. Как только он вышел за дверь, я тут же подлетел к помощнику врача, который выпустил его.

– Куда отправился Шабо?

– В физкультурный зал. Но он имеет на это право. У него свобода передвижения по территории госпиталя и за его пределами, – пояснил молодой человек.

Шабо так долго прозябал в своей палате, что успел усыпить мою бдительность.

– Передайте старшей сестре, что мне необходимо уйти на некоторое время.

– Скажите ей это сами, – нахмурился юноша, пытаясь проигнорировать мою просьбу.

Я даже не обратил на него внимания.

– Обязательно передайте. Это очень важно.

Я покинул отделение и на разболтанном, но бойком лифте спустился в вестибюль. Что касается физкультуры, то из записок старшей медсестры я знал, что он ненавидит любые физические упражнения. Куда же он отправился на самом деле?

Я поспешил на улицу и увидел, что Шабо пробирается между корпусами. Высокий и бородатый, согласно описанию, данному Брайаном Макдугаллом.

Когда он прошел мимо гимнастического зала, я ничуть не удивился.

Шабо явно куда-то торопился.

Я следовал за ним, и мне казалось, что он выглядит чересчур нервным и напуганным. Внезапно он резко повернулся, и я едва успел отпрыгнуть с дорожки под защиту кустов. Похоже, Фредерик меня не заметил. Так ли?

Двигаясь в том же направлении, он через ворота госпиталя вышел на улицу и с самым беззаботным видом он зашагал к югу. Неужели это и есть Дирижер?

Пройдя пару кварталов, он запрыгнул в одно из трех такси, стоявших перед «Холидей Инн».

Я быстро занял место в следующей машине, и приказал водителю следовать за отъехавшим такси.

За рулем оказался индус.

– Куда мы едем, мистер?

– Понятия не имею, – ответил я, предъявляя полицейский жетон.

Он в ужасе покачал головой и застонал.

– О-о-о! Брат, как же тебе не везет. Словно в кино: «следуйте за той машиной»!

Шабо выбрался из такси на северо-западе в районе Род-Айленд-авеню. Я поступил так же. Он немного прошелся пешком, глазея на витрины магазинов. По крайней мере, так казалось со стороны. Сейчас он выглядел более расслабленным. Как только он покинул территорию госпиталя, его нервозность исчезла без следа. Возможно, потому, что он ее просто имитировал.

Наконец, он остановился, а затем вошел в старое ветхое здание, в подвале которого располагалась китайская прачечная. Табличка на двери гласила: «А. Ли».

Что ему там понадобилось? Может, он намеревался выбраться через черный ход?

Но тут я увидел, как в окнах второго этажа загорелся свет. Это он. Высокий и бородатый.

Мой мозг был перегружен всевозможными версиями. Никто в «Хэйзелвуде» не знал, что у Шабо имеется своя квартира в городе. Во всяком случае, в истории болезни об этом не упоминалось.

Предполагалось, что жилья у него нет. Безнадежный, безвредный и бездомный пациент. Вот какую иллюзию ему удалось создать. Теперь я раскрыл его секрет. Но что могло все это значить?

Я продолжал терпеливо ожидать на улице, не чувствуя никакой опасности. Во всяком случае, пока.

Ждать, однако, пришлось довольно долго. Он провел в здании около двух часов, и ни разу за это время не появился в окне. Чем он мог там заниматься?

Внезапно свет в окнах потух.

Я наблюдал за выходом с нарастающим напряжением. Но Шабо и не думал выходить, и тогда я начал волноваться: куда он делся?

Только через добрых пять минут Шабо появился в дверях. Снова лицо его нервно подергивалось, и он выглядел взвинченным. Может быть, он и не притворялся больным?

Он поочередно потирал то глаза, то подбородок, беспрестанно одергивая и разглаживая рубашку на груди. Несколько раз он пальцами расчесывал свою густую черную шевелюру, откидывая волосы назад.

Неужели я сейчас наблюдаю за Дирижером? Мне это казалось невозможным. Если Дирижер – не он, то с чем же мы опять остаемся?

Шабо нервно оглядывал улицу, но я притаился в тени соседнего здания и был уверен, что он меня не видит. Тогда чего же он так боится?

Фредерик некоторое время шел в обратном направлении, затем остановил такси.

Я не стал преследовать Шабо, хотя мне этого и хотелось. Возобладало более сильное желание. Я пересек улицу и вошел в подъезд дома, где Шабо провел столько времени.

Мне необходимо было выяснить, чем он там занимался. Я вынужден был признаться себе, что Шабо потихоньку начинает сводить меня с ума. Еще немного – и у меня появится нервный тик.

Воспользовавшись очень удобной компактной отмычкой, я проник в жилище Шабо быстрее, чем вы успели бы вымолвить слова «незаконное вторжение». Никто никогда бы и не узнал, что я побывал внутри.

Я намеревался быстро осмотреть квартиру и так же стремительно убраться отсюда. Хотя было сомнительно, что я обнаружу здесь оставленные улики, свидетельствующие о его причастности к ограблению банков и захвату автобуса. Но мне хотелось увидеть обстановку, чтобы узнать о Шабо больше, чем я мог почерпнуть из отчетов врачей или медсестер госпиталя. Мне необходимо было понять Дирижера.

Здесь оказалась большая коллекция охотничьих ножей и старого оружия: винтовки времен Гражданской войны, немецкие «Люгеры», американские «Кольты». Имелись тут и вьетнамские «сувениры»: церемониальный меч и флаг батальона К-10, действовавшего в Северном Вьетнаме. Тут же нашлось множество книг и журналов. «Зло, совершаемое людьми», «Газета национальной стрелковой ассоциации», «Сайнтифик Америкэн».

Пока что ничего удивительного не обнаружилось, кроме самого факта наличия у Шабо квартиры.