Розовый коттедж - Страница 36

— Конечно. Совершенно точно, что она не погибла в автокатастрофе, и это самое главное. Остальное — догадка, но, если честно, чрезвычайно похожая на правду. Лилиас приезжала сюда, и если это так, то она вернется. — Я поднялась на ноги. — Посидите-ка минуточку спокойно, а я пока заварю свежего чаю и тогда расскажу все по порядку.

История была поведана, вопросы, предположения и восклицания тоже иссякли. Мы наконец умолкли, утомленные пережитыми чувствами, в то время как опускавшееся все ниже солнце удлиняло тени высоких деревьев, подкравшиеся к самой садовой изгороди, а бабушкин вечерний дрозд запел свою песню на вершине ближайшего вяза.

Миссис Паскоу поднялась. Мы обе, должно быть, выглядели одинаково: усталые, но просветленные, двигающиеся словно во сне.

— Мне надо идти. Мужчины скоро закончат работать. Я зайду к тебе завтра. Что бы ни случилось.

— Хорошо. Не отправите ли письмо? Вот оно, и не забудьте вашу сумку.

— Полагаю, что не очень-то соображаю сейчас. — Ее утомленный голос звучал невыразительно, словно она толковала про покупки на неделю. — И я так и не помогла тебе с уборкой. Еще надо прибраться в комнате этой гадкой старухи. Это терпит. Я не могу себя заставить пойти туда с тряпкой пыль вытереть.

— Забудем об этом. Я же говорю, что закрыла туда дверь. Если я куплю коттедж, мне придется просить викария устроить здесь экзорцизм. Интересно, он знает, как это делается?

То была неуверенная попытка шуткой снять эмоциональное напряжение, но фокус сработал. Мы засмеялись и крепко обняли друг друга, что с нами редко случалось. Потом миссис Паскоу пошла к двери, но остановилась на пороге и неуверенно сказала:

— Мне как-то неохота оставлять тебя одну.

— Со мной все будет хорошо.

— Мне надо быть дома на случай… — Лицо ее снова вспыхнуло от радости, на сей раз — за Лили-ас. — В общем, на случай. Но ты уверена? Может, мне попросить Дэйви зайти? Ох нет, пожалуй, не стоит… — Пауза, и она вернулась к тому, о чем мы умолчали. — Я сглупила, верно? Вы с Дэйви не объяснялись?

— Боюсь, нет.

— Тогда извини меня. Я надеялась и как-то не сдержалась. Я же вижу, все это не по тебе. Я поспешно вмешалась:

— Не совсем так. Просто разговор не заходил. Я… Я никогда об этом не думала. И не знала, что Дэйви так ко мне относится.

— Тогда не выдавай меня ему, ради Бога.

— Конечно, не выдам!

Снова короткая пауза, потом миссис Паскоу неожиданно подошла ко мне и поцеловала:

— Ну что же, чему не суждено сбыться, значит, не судьба. Но верь мне, я так рада за тебя, деточка, — так же, как за себя! Спокойной ночи, и надеюсь, мать скоро объявится.

Я приготовила себе яичницу-болтунью и съела два оставшихся Приссиных персика. Этот ужин вернул меня на насколько лет назад — как тогда, я ела из сковородки, на непокрытом скатертью столе, а из столовых приборов у меня были только ножи — это все, что я оставила себе. Вымыв посуду, я неторопливо обошла весь коттедж якобы с целью проверить, все ли увезли из того, что надо было увезти, но на самом деле — в поисках хоть какого-нибудь занятия, удерживающего мой разум от бесконечного круговорота предположений.

Если мы правы? Если она приедет? Если мы ошиблись, и никто не приходил? Если она не появилась сегодня вечером, то когда же? Сколько мне еще ждать и терзаться догадками? Если мы были правы…

И так далее. К тому времени, когда я убедилась, что абсолютно не в состоянии сосредоточиться на каком-либо предмете за исключением возвращения моей матери, я вернулась в кухню, где лишь стол, стулья, «Незримый Гость» вместе с каминным набором и моей табуреткой могли оказать пришельцу радушный прием.

Радушный прием? В вечернем свете кухня выглядела невыразимо мрачной. Но это навело меня на мысль. Цветы. Вот оно! Цветы — самое лучшее украшение — возвращают к жизни любое жилище. Ваз, конечно, не осталось, но пара молочных бутылок мистера Блэйни отлично подойдет. Цветы и яркий, недавно растопленный очаг. Не бывает приема радушнее.

Найдя и прополоскав бутылки, я вынесла их в кухню. Потом вышла в сад.

Время близилось к девяти, уже сгущались сумерки. За деревьями загорелись первые звезды, сверкая невысоко над землей. Ветер, дувший весь день, улегся, и вечер был тих. Громко журчал ручей. Я спустилась к калитке и постояла, опершись о верхнюю перекладину, вдыхая запах роз и напряженно прислушиваясь, не раздастся ли звук из аллеи или с дороги.

Ничто не пробуждает память столь легко и быстро, как запах. Если одинокий ужин, съеденный на голом столе, унес меня в прошлое лет на десять или больше назад, то благоухание роз увело меня еще дальше. Некоторые кусты, как я знала, прежде росли в старом розарии Холла. Сэр Джайлс, отец нынешнего баронета, заменил их розами современных сортов, которые, по мнению его садовника, и в подметки не годились прежним. Мой дедушка пересадил множество старых кустов сюда, к себе в сад. Моды менялись — это касается и сортов растений — некоторые из этих роз стали редкостью, но не любимые дедушкины кусты, окружавшие коттедж, один из которых (если мы с Дэйви правы) Лилиас и ее муж выкопали и отвезли на кладбище деду.

Если мы правы. Снова этот изнурительный круг мыслей. Приедет ли она? А вдруг мы ошиблись? А если мы все-таки правы, тогда как, как мне перенести все это? Как справиться?

Действие вело меня за собой. Я пошла собирать цветы, те, что пышно разрослись, пережив годы пренебрежения. Ирисы и люпины, водосбор, которому вскоре предстояло одичать, но чудеснее всего — махровая белая сирень, нависшая над крышей сарая подобно благоухающему облаку.

Только я собралась вернуться в дом, как до меня донесся звук, которого я ожидала. С дороги повернула машина и медленно поехала по аллее. Кладовка находилась позади коттеджа, так что я со своего места под сиреневым кустом не могла видеть ни аллею, ни калитку. Не видела я и света фар, хотя уже совсем стемнело. Мне на мгновение подумалось, что это мог прикатить по каким-то причинам Дэйви, но он бы ехал с включенными фарами, да и фургон его был гораздо более шумным. Прижав цветы к груди, я застыла в ожидании.

Автомобиль остановился у калитки. Дверца открылась и негромко захлопнулась. Щелкнула защелка, скрежетнули петли. Шаги по траве, еле слышные, но явно мужские. Он шел к дому. Стук в дверь.

Я уже собралась двинуться с места, когда услышала звук отворяемой двери и еще через мгновение — шум на кухне.

Сквозь заднее окно коттеджа, выходившее на кладовку, я увидела свет: должно быть, он проникал сквозь приоткрытую дверь кухни. Мое сердце глухо забилось, я подошла ближе и взглянула в окно.

Ничего не было видно, кроме полуоткрытой двери, в которую лился свет, и тени, которая пересекла полосу света, когда гость прошел по комнате. Мужской голос произнес:

— Есть здесь кто-нибудь? Кэйти?

Я рывком отворила заднюю дверь и быстро прошла через кухню.

Гость оказался высоким мужчиной, абсолютно мне незнакомым. Он стоял у очага, явственно изучая «Незримого Гостя». Когда я вошла, он быстро повернулся и, храня самообладание, улыбнулся мне:

— Здравствуйте! Вы, должно быть, Кэйти?

Я не сводила с него глаз. Темные глаза, темные волосы, чуть припорошенные сединой. Должно быть, лет пятидесяти; высокий и худой, с коричневой от загара кожей. Судя по выговору и одежде, американец: светлые тиковые брюки, повседневная, дорогая на вид куртка, шарф. Он вполне сошел бы за цыгана в кладбищенском «видении» мисс Линси, но более вероятно, что это был мамин «уважаемый джентльмен» из Айовы.

Я откашлялась, но поняла, что говорить не могу. Я так и стояла, прижав к себе цветы и глядя на него.

Гость развел руки в примиряющем жесте, словно поясняя: «Я без оружия», — и снова заговорил с успокоительной простотой, очевидным образом пытаясь вернуть в нормальное русло необычную ситуацию:

— Надеюсь, вы простите меня за то, что я явился сюда подобным образом. Прошу прощения, если напугал вас, мисс Кэйти, но я в самом деле очень рад вас видеть. Я мог бы и не спрашивать, кого вижу перед собой. Да, я думаю, что и так бы узнал вас. Я бы вас где угодно узнал.