Рождество в Париже - Страница 17

Я уже был созревший юноша, и мое воспитание мужчины и воина не позволяло спокойно наблюдать, что творили порой эти ублюдки. Тетушке и слугам стоило много сил удерживать меня от опрометчивых поступков, которые могли кончиться для всех очень печально, учитывая, что я был наследным князем близкого с Францией государства.

— Однажды, в очередной раз усыпив бдительность моих слуг, мы с Пьером пошли поздним вечером прогуляться к морю. Там мы назначили свидание нашей общей возлюбленной. Звали ее Мадлен. Мадлен, красавица Мадлен, — произнес старый князь, и его лицо озарила совсем юношеская улыбка. Болезнь как будто отступила, и, посмотрев на Машу, он продолжил: — Проходя мимо старого грота, мы вдруг услышали доносящиеся из его глубины стоны Мадлен, зовущей на помощь, и пьяные грубые немецкие выкрики. Прокравшись внутрь, увидели, что здоровенный немец, сорвав с Мадлен одежду и распластав ее, почти голую, на камнях, звал своих друзей, видимо, находившихся где-то поблизости. Мадлен сопротивлялась, уже выбиваясь из сил. Мы с Пьером переглянулись и, не сговариваясь, схватили каждый по большому камню. Послышались приближающиеся голоса остальной компании этого животного. До нас дошло, что действовать нужно молниеносно, иначе погубим Мадлен и погибнем сами. Но немец был вдвое крупнее и крепче нас. Мы тихо подкрались сзади и стали бить его камнями по голове.

Немец обмяк и отпустил Мадлен. Она дрожала от страха, разорвавшая в клочья одежда валялась на камнях. Я, как сейчас, помню черные растрепанные волосы, прекрасное нагое тело и… раскрытый амулет, блестевшей у нее на шее.

Мадлен была в шоке от случившего и, как заклинание, все повторяла: «Священный амулет, священный амулет!»

Решив, что от страха она потеряла рассудок, мы старались успокоить ее, приговаривая, что все будет хорошо. Но она, не обращая внимания на наши уговоры, стала рассказывать какую-то странную сказку.

«Давным-давно, — начала Мадлен, — когда я была маленькой девочкой, моя бабушка — все называли ее колдуньей, потому что она обладала магической силой ясновидения и предсказывала будущее, — подарила мне амулет. «Я отдаю тебе этот амулет, — сказала бабушка, — в нем содержится сила, которая в определенный момент твоей жизни сумеет отвратить беду. Тогда он раскроется, и ты увидишь его волшебную красоту. Запомни, этот амулет священный, он приносит спасение и счастье».

Маша недоверчиво дотронулась до медальона. Он был явно из драгоценного металла, с витиеватой резьбой. Девушка попробовали его открыть, но медальон оказался будто литой.

А князь, между тем, продолжал:

— После случившегося нам пришлось покинуть эти места, оставив нашу прекрасную возлюбленную Мадлен. На прощание мы с Пьером признались ей в вечной любви. «Я не хочу вас рассорить и потому не скажу вам о своих чувствах», — был ее ответ.

Жизнь развела нас. Но дружба с Пьером, выдержав испытания временем, сохранилась. Встречаясь, мы часто вспоминали ту страшную ночь и нашу первую юношескую любовь. Пьер даже пробовал отыскать Мадлен. Но тщетно.

— Прошли годы. И вот недавно неизвестный человек передал моим слугам это. — Князь показал на шкатулку, из которой только что извлек медальон. — От Мадлен.

Маша посмотрела теперь на шкатулку совсем другими глазами. Ей даже на мгновение показалось, что от нее исходит какой-то необычайный магический свет.

Князь достал из шкатулки голубой конверт, перевязанный шелковой ленточкой, и проворчал:

— Тут оказалось признание в любви… к Пьеру. И просьба. Скорее, ее последняя воля — передать священный амулет возлюбленной Пьера. В письме Мадлен пишет, что Пьера ей найти не удалось. А мой адрес известен, — разведя руками, грустно произнес князь. — Поэтому просьбу она передает через меня, не сомневаясь в крепости нашей дружбы по сей день. То, что мы приняли в ту ночь за ее бред, она вновь подтвердила. — Князь жестом остановил Машу, заставляя ее выслушать историю до конца. — Но я не успел. — Он смахнул слезу, скатившуюся по щеке и добавил: — Я не успел исполнить ее просьбу. Пьер умер, не узнав о ее чувствах. Но о тебе мы с ним говорили. Он называл тебя своей невестой. Поэтому, исполняя волю Мадлен, я передаю этот амулет и надеюсь, что он принесет счастье той, кого Пьер любил.

— Спасибо, Ваше Высочество.

— Ну, вот и все. Теперь я спокоен. Ведь вскоре я встречусь с ними, — произнес он и показал на небо.

Весь день Маша находилась под впечатлением от рассказа старого князя. Она бродила по саду, любуясь, как лозы розово-красных кустарников переплетаются в причудливые гирлянды. В яркости с ними могли соперничать только огромные хвосты павлинов. Эти царские птицы величественно разгуливали по саду.

Буйство красок поражало. На их фоне сам замок из белого камня казался дворцом снежной королевы из детской сказки. Несмотря на жару, в нем действительно было прохладно даже днем. Спустившись по широкой лестнице к морю, Маша решила позагорать на берегу. Купальник, купленный в Лос-Анджелесе, оказался очень кстати.

— Сегодня море необычайно ласковое.

Маша вздрогнула от неожиданности.

— Да, Ваше Высочество, — ответила она и стала искать место, откуда мог появиться молодой князь. «По лестнице он спуститься не мог», — подумала девушка. Все пространство лестницы было у нее перед глазами. Дальше были скалы, поросшие кое-где травой или кустарником. Вдруг в зелени что-то зашевелилось, и Маше показалось, что там мелькнул человек. «Охрана», — догадалась она.

Князь заметил, что Маша внимательно смотрит в сторону кустарника и, извинившись, отошел.

— Шагу не дают ступить, все проверили и наконец уехали, — сказал он, вернувшись.

И только теперь Маша заметила такую же зеленую, как кустарник, кабинку фуникулера, поднимающуюся вверх.

Князь стремительно сбросил с себя одежду, оставшись в маленьких плавках, и совсем по-мальчишечьи схватил Машу за руку, на бегу увлекая в воду.

Маша еще никогда не видела такого чистого и прозрачного моря.

— Знаете, я здесь всегда купаюсь один, — пожаловался князь. — Может быть, вы у нас еще поживете?

Накатившаяся невысокая волна неожиданно сбила их с ног, и они вместе упали, смеясь и барахтаясь.

Князь, выросший на море, прекрасно плавал. У него были широкие сильные плечи, твердые мускулы и гибкое тело. Он, поддразнивая Машу, увлек ее далеко от берега.

Маша умела плавать, однако долго держаться на воде ей никогда не приходилось. Но с князем, даже отплыв на большое расстояние, так, что белый замок представлялся совсем крошечным, она все равно чувствовала себя в безопасности.

Наконец, устав, девушка легла на спину, а он, резвясь, как дельфин, ныряя, кружил возле нее. А потом, неожиданно перейдя на «ты», предложил:

— Держись за мое плечо и закрой глаза, ты не заметишь, как я домчу тебя до берега.

На берегу Маша спохватилась, что они перешли на «ты». Теперь она даже не знала, как к нему обращаться.

Они легли на теплый песок. Князь через щелочки полузакрытых глаз рассматривал лежащую рядом Машу.

— У нас в университете училась девушка тоже из России. Она приехала с севера, где привыкла к холоду, и очень скучала без настоящей зимы — там, в ее краях, много месяцев в году лежит снег. — Князь поежился, видимо, представив русский север. — У нас очень жаркий климат, да?

— Для меня нет, — ответила Маша. — Я не люблю холод.

— Но сейчас для тебя жара опасна, — накинув мягкое полотенце ей на плечи и как бы невзначай коснувшись пальцами до ее груди, возразил князь. Присев напротив, он просто впился глазами в Машину грудь. — Ты очень отличаешься от наших девушек, — оценивающе заявил князь.

— Чем? — смущаясь, спросила Маша.

— У нас почти нет блондинок.

— Я тоже не блондинка, я русая.

— Нет, ты белая, — откровенно поедая ее глазами, упрямо возразил он.

Маша промолчала, чувствуя все большую неловкость.

— В Европе девушки на пляже купаются теперь без верха, — продолжил князь интересующую его тему. — А у вас?