Рождество в лесу - Страница 1

Бука проникает в хозяйский дом через дверцу для кошки.

Да-да, ведь он коротышка. Настоящие домашние гномы все такие — маленькие, проворные, ворчливые. Одежда, за исключением красного колпачка, у них серая — вот мы их и не замечаем.

Каждый день Бука обходит весь дом, хотя в нём давно уже никто не живёт — последние лет пятьдесят дом стоит пустой. Бука проверяет, всё ли в порядке: ложится на кровать, открывает и снова задёргивает занавески, качается на деревянной лошадке в комнате девочки. Качаться на лошадке ему нравится больше всего.

Под конец, когда все дела сделаны, Бука заводит часы. Это трудно. Часы висят высоко. Но у гномов особое, трепетное отношение к времени. Поэтому Бука смастерил специальную лесенку. Он взбирается на самый верх, на последнюю ступеньку, и тут слышит какое-то жужжание.

— Бззз, бззз! Я застрял! Умираю!

Это шмель угодил в паучью сеть на окне. Чем сильнее он трепыхается, тем крепче спутывает его паутина.

— И чего ты сюда полез, — фыркает гном. — Жди теперь, пока я разберусь с часами!

Бука сердито сопит — мы уже говорили, гномы довольно раздражительны.

Но вот, наконец, он слезает с лестницы и помогает шмелю освободиться.

— Думаешь, мне больше нечем заняться? Ладно, ладно, не помирать же тебе здесь одному. Всё-таки скоро Рождество, — ворчит гном.

Потом смотрит на часы.

— Ну всё, опоздал!

— Опоздал? Куда?

— Зажигать свечи. И помолчи уже, хватит жужжать. Схватив шмеля в охапку, Бука бежит к себе и зажигает первую адвентскую свечу. Настоящие гномы всегда делают это первого декабря, на какой бы день недели это число ни выпало.

— Красиво как. И тепло, уютно, — зевая, говорит шмель. Он сидит у гнома на коленях и смотрит на пламя. — Какие планы на завтра?

— Никаких, — отвечает Бука. — Лично ты будешь спать.

— Здорово, — говорит шмель и засыпает.

На следующее утро Бука встаёт рано. Как обычно.

Он постирал свои варежки. И теперь собрался вывесить их на просушку.

На дворе темно. В окошко глядит луна. Бука натягивает меховые сапоги с острыми носами и зажигает фонарь.

Проходя мимо шмеля, Бука останавливается. Шмель сладко спит, свернувшись в спичечном коробке. Вместо матраса гном подложил ему немного мха, а сверху укрыл листком. Приподняв листок, гном тормошит шмеля.

— Ну раз ты всё равно не спишь, — бурчит Бука, когда шмель, наконец, просыпается, — придётся взять тебя с собой.

— Бззз… — зевает шмель.

Бука сажает шмеля в фонарь. Пламя свечи согревает воздух, и шмель сидит в фонаре, словно в маленькой теплице.

Гном развешивает варежки. Потом кивает в сторону конюшни.

— Здесь жила Стелла, — рассказывает он. — Я от неё слепней отгонял. Как-то раз она так махнула хвостом, что сбила меня с ног. Незавидная работка!

Они проходят мимо пустого свинарника.

— А здесь проживал Пятак. Всё хрюкал, хотел, чтобы за ухом почесали. Счастье, что его больше нет.

Потом Бука показывает шмелю курятник.

— А куры! Сколько от них было шума! Да ещё они каждый день яйца прятали — просто так, мне назло!

Гном глядит на опустевшие постройки, вытирает нос.

— Ладно, пошли в дом. Я просто хотел убедиться, что никто не вернулся.

Они идут к собачьей конуре, где теперь живёт Бука. По размеру жилище для гнома в самый раз. И уютное: здесь есть стол и стулья, дверь, окошко и печка из кукольного домика девочки.

Бука достаёт шмеля, тушит фонарь и зажигает адвентскую свечу.

— Можно вздремнуть? — спрашивает шмель.

— Нет. Я буду читать, — хмыкает Бука. — А ты слушай и помалкивай, глядишь, чему и научишься.

Гном достаёт свою любимую книгу. Другой у него нет. Называется «Хвала одиночеству».

— «Мгновенье тишины — что может быть прекрасней»… — начинает читать Бука, но тут же прерывается — до его слуха доносится еле слышное жужжание. Это храпит шмель. Он уснул, и ему снится лето.

— Святой Николай! — бормочет Бука. — В собственном доме покоя нет!

Спокойней не стало и на следующий день.

Налетел ветер. Он гудел, как огромный орган, завывая в щелях собачьей будки. Он так тряс деревья, что жёлуди и шишки с грохотом сыпались на крышу конуры.

— Час от часу не легче! — жалуется Бука шмелю, хотят тот спит и ничего не слышит.

Бука теребит его, но шмель не просыпается. Тут гном вспоминает про свои варежки.

«Как бы их не унесло», — думает он.

Но когда он подходит к бельевой верёвке, ветер подхватывает варежки и взмывает с ними вверх — над свинарником и дровяным сараем.

Варежки весело машут ему с высоты.

— Немедленно вернитесь! — требует гном.

Но варежкам нет до него никакого дела. Тогда Бука подставляет лицо ветру и грозно потрясает кулаком.

— Негодник! — ругает он ветер. — Как не стыдно!

Тогда ветер срывает у него с головы колпачок и уносит вслед за варежками.

Бука бежит за ними. Так и не догнав, останавливается у калитки.

— Не нужен мне этот колпак! — кричит он. — Не хочу больше быть гномом.

И ударяет ногой по калитке.

Да с такой силой, что табличка, которую повесили люди, прежде чем уехать, тоже срывается и улетает за колпачком и варежками.

На табличке было написано: ПРОДАЮ ДОМ. Нижний уголок отгрызла белка.

«Пойду к себе, — думает Бука. — Пойду к себе, закрою дверь и никому не буду открывать. А если шмель что-то спросит, я ему ничего не отвечу. Не буду встречать Рождество. Не буду ничего делать. Ни о ком заботиться. Буду сидеть в своём домике один и наслаждаться тишиной».

Бука кладёт перед шмелём кусочек сахара.

В лесу под старым дубом живут кролики. Жизнь в норе кипит.

Мама-крольчиха варит капустный сок. Тётя Инка протирает зимние яблочки и, завернув каждое в кленовый лист, аккуратно складывает в углу. Дядя Кина делает гимнастику. Папа-кролик чистит свой цилиндр. А дедушка думает. Он любит думать. Вот сейчас он думает, почему, когда что-то падает, оно падает именно вниз.

А что же дети? Дети носятся и кричат.

Они играют в салки «выше лапы от земли» — скачут по столу и стульям, не касаясь пола.

Мама-крольчиха, немного подустав от шума, говорит:

— Не пойти ли вам играть на улицу? Ведь скоро зима.

— Что такое зима? — спрашивает Нина.

В жизни крольчат ещё ни разу не было зимы.