Рождество по-новорусски - Страница 5

– Я слышал, он восстановил равновесие?

– С охранниками? Да. А пацан тот ходит спокойно и плюет на Братка. С охранниками, кстати, Браток уже помирился. Но замечания вашим золотым мальчикам делать больше не хочет.

Полковник кивнул. Это да. Это они не подумали. Для них все было просто и понятно. А ведь действительно, Зеленый никакого статуса не получил. И это значило, что вес его слова в обществе был равен нулю.

– Извините, – сказал Полковник.

– На хрен мне ваше извинение, господин Полковник. Как я могу делать в таких условиях хоть что-нибудь? Я ведь никого не знаю. И никто не знает меня. А уж, тем более, Братка и Мишу. Так что попрете меня – не заплачу.

– А Михаила?

– А что Михаила?

– Вы подумали о том, что его никто просто так не отпустит, что единственный человек, кто его должен был контролировать, спился до потери человеческого облика, – Полковник замолчал, заметив любопытный взгляд бармена.

Гринчук тоже его заметил, поэтому обернулся к бармену и коротко мотнул головой в сторону. Бармен кивнул и ушел в подсобку.

– Так что Михаил?

– Если вас просто вышвырнут, то Михаила просто уничтожат.

– Чего? – Гринчук встал с табурета, и Полковник краем глаза заметил, что из-за стола снова поднялся водитель.

– Что слышали. Я ведь вам еще тогда сказал, что вы решаете, жить ему или нет. Тогда вы решили, что жить. Сейчас сделали, что нет.

– Мишку я вам не отдам, – немного спокойнее сказал Гринчук.

И в голосе его было столько уверенности, что Полковник поверил – да, за Михаила Гринчук будет драться. И это шанс. Шанс для них обоих.

– И вы готовы на многое? – спросил Полковник.

– Да.

– И даже бросите пить?

Гринчук замялся, посмотрел на пустой стакан:

– И бросить пить.

– Я вам верю, – сказал Полковник.

– Вот спасибо, – улыбка Зеленого стала ироничной до сарказма. – Что бы я без этого делал?

Полковник откашлялся.

– Я согласен с тем, что виноват в некотором роде в том, что вы оказались в таком неприятном положении… И я согласен с тем, что вы действительно не могли решать поставленные перед вами задачи. И я готов принять меры для того, чтобы… Понимаете, Владимир Родионыч поставил условие – до Рождества вы не должны пить, и в те же сроки должны представить отчет о проделанной за три месяца работе. Честно говоря, ваша последняя выходка сделала эти условия невыполнимыми, но…

Гринчук молчал, с иронией рассматривая собеседника.

– Я попытаюсь его отговорить, а вы со своей стороны постарайтесь, ну… – Полковник развел руками, – прийти на какое-нибудь мероприятие, где будет все общество. Вот, на новогодний бал, хотя бы. Там, возможно, мы вас и представим. В любом случае вы сможете произвести на Владимира Родионыча благоприятное впечатление более… э-э… ухоженным видом и трезвым поведением.

Гринчук потер небритый подбородок, поморщился.

– И вы думаете, что меня пустят на этот бал?

– Я поговорю с Владимиром Родионычем. Прямо сейчас, по телефону. Но вы должны будете извиниться…

– За старого хрена?

– Именно за старого хрена, – Полковник достал из кармана мобильник. – Да или нет?

Гринчук вздохнул:

– Да.

Полковник быстро набрал номер:

– Владимир Родионыч? Это Полковник. Я сейчас беседовал с Гринчуком…

Гринчук хмыкнул.

Полковник строго посмотрел на него, и Гринчук замолчал.

– Он раскаивается в своей выходке. Да. Готов принести вам свои личные извинения. Я понимаю, что этого недостаточно, но он убедил меня в том, что и мы с вами виноваты в его пассивности… Нет, я не сошел с ума. Мы действительно не определили его статус в обществе…

Пока Полковник излагал собеседнику свое мнение о недоработках руководства, Гринчук вынул из кармана свой мобильник и быстро набрал на нем сообщение. Нажал кнопку и спрятал телефон в карман.

– Да. Я обещаю. Если он сорвется, то я лично подам в отставку. Да. И завтра я бы хотел, чтобы он имел возможность присутствовать… И на остальных мероприятиях тоже. Это его работа. Люди должны его знать. А он должен знать их… Трезвый. И побритый. Да, я понял, – Полковник взвесил на руке телефон и посмотрел в лицо Гринчука так, будто собирался бросить в него телефон. – Вы приглашены завтра на бал. И сможете, наверное, поговорить с Владимиром Родионычем.

– Премного вам признателен, – поклонился Гринчук.

– Я за вас отвечаю.

– Я слышал, – улыбнулся Зеленый.

– У меня с утра болит голова, – пожаловался Полковник.

Гринчук открыл было рот, но промолчал, отвернувшись.

– И это правильно, – одобрил Полковник. – Молчать и выполнять. И сейчас вы встанете, Юрий Иванович, и пойдете в мою машину. Я сделаю еще один звонок и вас догоню.

– Есть, – сказал Гринчук и вышел из бара.

Водитель вышел вслед за ним.

Вот такие дела, сказал Полковник. В результате всего происшедшего, он зачем-то взял на себя эту ответственность, поставил на карту свою дальнейшую судьбу, и только для того, чтобы спивающийся мент мог получить еще один шанс. Полковник начал набирать на мобильнике номер. Нужно было предупредить жену, что сегодня он приедет поздно. Полковник понимал, что разговор и инструктаж затянется надолго. Не смотря на то, что Гринчук опытный опер, что он сможет сориентироваться в любой обстановке быстро и освоиться в ней почти безболезненно. Вообще Гринчук никогда ничего не делал просто так, не обдуманно. Гринчук – это…

Полковник спрятал телефон в карман и встал с табурета. Из подсобки как раз появился бармен. Гринчук никогда ничего не делал без умысла. И это не тот человек, который допустит прокол. С такими качествами нужно родиться, и потерять их невозможно. Даже за три месяца беспробудного пьянства. Пьянства?

– Стоять, – приказал Полковник, не успев даже сообразить, что и для чего делает.

Бармен замер, держа в руке стакан Гринчука.

– Дай сюда, – приказал Полковник.

– Что? – не понял бармен.

– Стакан дай сюда, – Полковник протянул руку за стаканом.

– А, стакан, – бармен кивнул, посмотрел на входную дверь, протянул стакан Полковнику, и когда тот уже к стакану прикоснулся, но еще не успел взять, разжал пальцы.

Щелк – стакан разлетелся на осколки, ударившись о край стойки.

– Неудачно как получилось, – покачал головой бармен.

– Вас, кажется, зовут Сашей? – спросил Полковник.

– Да.

– И вам нравится работать в этом баре?

– Это мой, – сказал бармен.

– И вы сейчас имеете все возможности этот бар потерять, – почти ласково произнес Полковник.

– А что я такого сделал? – плаксивым голосом протянул бармен.

– От стойки отойди, – приказал Полковник.

Бармен попятился, потом, когда Полковник решительно зашел за стойку, вообще вжался в угол. Полковник взял коньячную бутылку, открыл ее и понюхал. Попробовал на язык. Сплюнул. Взял вторую. На третьей замер, попробовал еще раз и засмеялся.

– Эту бутылку я возьму с собой, – сказал он бармену.

Тот только тяжело вздохнул.

– Хороший человек Юрий Иванович? – спросил Полковник.

– Сейчас таких не делают, – хмуро ответил бармен.

– Да и раньше таких делали штучно, – сказал Полковник и вышел из бара.

На улице шел снег. Легкие белые хлопья бесшумно опускались на город. Полковник подставил руку под снег. Поднес его к глазам. Оглянулся и решительно отряхнул руку.

Водитель открыл перед ним дверцу, и Полковник сел на заднее сидение, возле Гринчука.

– Леша, прогуляйся немного, – попросил Полковник, и водитель, так и не сев на свое место, захлопнул дверцу.

– Знаете, Юра, – задумчиво произнес Полковник.

– Нет, но если вы скажете, – перебил его Гринчук.

– Расскажу, – улыбнулся Полковник. – Давным-давно, еще в эпоху социализма, не ставшего развитым, работал инспектор ГАИ, который безжалостно бомбил на своем участке водителей. За любую мелочь. И народ всячески пытался всучить ему деньги, лишь бы он не делал запись или не пробивал дырку. Но гаишник денег не брал. Когда бедняга нарушитель уже совсем опускал руки, полагая, что ничего поделать нельзя, старшина вдруг добрел и предлагал разойтись полюбовно. Рядом была кафешка, вот туда гаишник вел нарушителя и предлагал угостить его стаканом коньяка. Тот платил бармену деньги, старшина пил стакан, закусывал конфетой и возвращался на свой пост.