Рождество - каждый день - Страница 5

Я подумал о людях-автоматах, которых видел в метро, о порабощенных телевизором, о тех, кто устремляется в магазины по команде «покупайте». Подумал о том, что надо идти к Джин, в свой захламленный дом, о кучах, горах ненужных вещей, портящихся, вытесняющих нас. И вдруг полая сфера, движущаяся меж астероидов, представилась мне не такой уж страшной. Вдруг она представилась мне родным домом.

— Послушайте! — воскликнул я. — Могу я вернуться? Могу я вернуться в маяк? — Я достал из кармана скомканную желтую бумажонку. — Вот оно, ваше предложение. Я согласен на прежних условиях. Не надо удваивать жалованье…

Уилсон покачал головой, медленно, сокрушенно.

— Боюсь, что нет. Вы можете, конечно, подвергнуться психологическим тестам. Но скажу вам наперед, что результаты будут отрицательными. Вы теперь не улетаете от общества, вы восстаете против него. А это в корне меняет дело.

— Я не могу вернуться в маяк? — простонал кто-то. — Не могу вернуться?..

Потом я осознал, что то был я.

Калейдоскоп.

«…ВСЕ СПОКОЙНО, ВСЕ ВЕСЕЛЫ…»

Гирлянды, возгласы, колокольчики, свечи-зеленые и красные; мужчина в красном с белым балахоне. Палящее солнце…

«ДАЙ-ДАЙ-ДАЙ-ДАЙ…»

Фантасмагория красок, рисунок из крапинок, завихряется дым…

ВИНРРР-РР! ТУМП! ТУМП! «ЧА-РУЙ ПЛЕНЯЙ ЧАРЫ-ЧАРЫ ПОКУПАЙ!» ТУМП! ТУМП!

Глаза пустые, глаза подведенные…

УАНГ-НГ! СТРНН-Н! «МНОГО КУРИШЬ? СДАЛИ НЕРВЫ? НУ И ЧТО? ПОМОГАЕТ БИЛЛОУСТО! ПО-КУ-ПАЙ! УС-ПО-КОЙ-СЯ!» УАНГ-НГ!..

Скользящие ноги, марширующие ноги, автоматы, все они…

ТУМП! ТУМП! «ПОКУПАЙ ЖЕ! ПОКУПАЙ! КУ-ПИ!» ТУМП! ТУМП!

Медленно, пошатываясь, я вошел в свой дом.

«ТРЕТ-СТИРАЕТ ТРЕТ-СТИРАЕТ СТИРОСАМ-СТИРОСАМ. НЕ МОЙ НЕ СТИРАЙ НЕ ТРИ САМ ПЯТНА СТИРАЕТ СТИРОСАМ…»

Джин сидела перед телевизором, новехоньким, сверкающим, большим, чем прежний. Она не повернулась. Как завороженная, она не сводила глаз с мечущихся красок.

Я сжался, как от острой боли. Сунул руку в карман. Две черные книжечки на месте, но ей они не понадобились. Она, конечно, купила в кредит. Теперь у меня долг. Мне померещилось, что я шагнул в болото и трясина засасывает меня. Трава, растущая на берегах, превратилась в долларовые бумажки.

Я пошарил в карманах брюк. Ничего нет. Ничего нет? Достал портмоне. И в нем ничего. Пустой! Непостижимо! Утром, когда я вышел из дому, у меня было пятьдесят долларов и полный карман мелочи. Я лихорадочно шарил. В подкладке пальто застряла двадцатипятицентовая монета. И это все! Где же?.. Потерять я не мог. И не украли. Ведь кошелек при мне.

Смутно, издалека, я услышал голос, завывающий: «ДАЙ-ДАЙ-ДАЙ-ДАЙ…» В горле у меня запершило рыдание. Иммунитет!

Я ринулся в спальню. Я неистово швырял в воздух одежду, докапываясь до ящика письменного стола, где лежало что-то нужное. А когда наконец добрался, там было все, что угодно, только не то, что я искал. Взбешенный, я метался по дому. Наконец оказался в подвале. Он был завален всякой всячиной. Нашел я в темном углу. Немного заржавленный, но затвор легко подался. В руку мне скатился патрон. Я освободил обойму, вставил патрон на место и защелкнул затвор.

Я поднялся по лестнице с револьвером в руке. Джин не было, телевизор сверкал во всем своем великолепии.

«Твой муж, — говорил Родни Джон, — который является моим лучшим другом, никогда не заподозрит, что мы обманываем его…»

КРАК-К-К! Пуля пробила сладострастное лицо Родни Джона. Экран больше не сверкал.

Я сунул револьвер в карман и вышел из дома…

КЛИНК! КЛАНК! «ДАЙ-ДАЙ-ДАЙ-ДАЙ-ДАЙ…»

КРАК-К-К! КРАК-КРАК-К-К! Револьвер дернулся в моей руке. Мужчина в красном с белым изумленно посмотрел на свой вздувшийся красно-белый живот. Он начал куриться. Крови не было. Медленно, словно набивная кукла, мужчина повалился на тротуар. Он лежал возле треножника, наверху которого было выведено: «БЛАГОСЛОВЕН ТОТ, КТО ДАЕТ».

— Что здесь случилось?

— Раздался выстрел, и потом он упал…

— Кто-то застрелил Санта Клауса!

Я стоял рядом с револьвером в руке. Ниточка дыма взвивалась над дулом.

Дородный мужчина в синем расталкивает толпу. «Посторонитесь! Назад! Назад!» Опускается на колени возле набивной куклы, синий на фоне красного и белого. «Скончался!»

Все было удивительно нереальным. Хотелось смеяться, но я почему-то зарыдал.

Мы куда-то ехали. Я повернулся к мужчине в синем справа от меня.

— Вы меня повесите? — спросил я нетерпеливо. — или убьете электричеством? Или… как тут у вас казнят убийц?

— Откуда вы взялись? Смертная казнь давно отменена.

Я смотрел на человека, сидевшего по другую сторону широкого стола. На вид он был добродушный.

— Вы ведь посадите меня в одиночку? — спросил я. — Ну, конечно. Я настолько опасен, что вы посадите меня в одиночку.

— Полно, полно, — сказал добродушный мужчина. — Мы не собираемся наказывать вас. Тюрьмы не для того. Мы сделаем вас послушным членом нашего общества. Надеюсь, вам понравится. Камеры у нас вполне комфортабельные.

— Нет! Нет! — завопил я, когда они поместили меня в камеру. — Вы не смеете! Уведите меня отсюда! Пожалуйста, о, прошу вас…

Из-за огражденного экрана неумолимо хлынула музыка и слова:

УАНГ-НГ! СТРНН-Н! «МНОГО КУРИШЬ? СДАЛИ НЕРВЫ? НУ И ЧТО? ПОМОГАЕТ БИЛЛОУСТО! ПО-КУ-ПАЙ! УС-ПО-КОЙ-СЯ» УАНГ-НГ! СТРН-ННН! «МНОГО КУРИШЬ?..»

Ad infinitum.[2]