Рождер Вест и скаковая лошадь - Страница 46

— Должен быть.

— Давайте отыщем его. Я хочу ему сказать, что это был для него счастливый день.

— Нет ничего удивительного, он чертовски опытный постовой! — сказал Хупер. — Мне везет на хороших работников. О'кей, для такого дела не жалко и круг сделать!

Роджер вернулся в Ярд на следующий день, а к вечеру был уже дома. Двое его сыновей, старший Мартин, которого никто не звал иначе, как Проныра, и младший Ричард, изредка называемый Рыбкой, разложили по всей кухне газеты с описанием «Дела Фолеев» и выискивали все то, что относится непосредственно к нему, Роджеру.

Первым заговорил Ричард:

— Пап, получил ли ты какие-нибудь неофициальные сведения?

— Не будь болваном, — авторитетно заявил Проныра. — У него для этого просто не было времени, не говоря уже о том, что когда речь идет о лошадях, лучше не прислушиваться к подобным неофициальным сведениям. Верно я говорю?

— Мне думается, у меня к лошадям такое же предвзятое чувство, как у леди Фолей, — вступила в разговор Джанет Вест, не отходя от газовой плиты. — Если вы, ребята, хотите сегодня получить что-то вкусное на ужин, тогда отнесите все газеты в другую комнату, уберите все со стола и постелите скатерть.

— Я умираю от голода, — заявил Роджер.

— Так да или нет? — не мог угомониться Ричард.

— Что «да»?

— Получил ли ты частным образом какие-нибудь сведения, касающиеся бегов?

Роджер усмехнулся:

— Я вижу, Рыбка, ты неисправим. Нет, я никаких сведений не получал, но тем не менее, несмотря на то, что ваша мать не любит такие вещи, я разрешу вам поставить каждому по шиллингу на Шустринга, когда предоставится такая возможность.

— Шустринг? Это кто такой?

— Кличка беговой лошади, — насмешливо пояснил Проныра. — Если ты даже этого не знаешь, зачем тебе думать о пари.

— Я просто поставлю на какую-нибудь лошадь, которая обязательно выиграет. Папа, как она называется, Шустрингом?

Через четыре месяца, когда закончился суд над Лайонелом Фолеем и его повесили, а двух его сообщников приговорили к пожизненному заключению, когда Хупер сообщил Роджеру, что дела у Гейлов пошли лучше, когда Кэтлин Рассел ушла со своего места в Лондоне и отправилась в Австралию, Роджер увидел, как его младший сын изучает последнюю страницу газеты с несвойственной ему усидчивостью.

Это было субботнее утро.

Роджер ничего не сказал, только смотрел на мальчика, который с ожесточением дергал себя за оттопыренное ухо. Тот поднял голову:

— Пап?

— Да?

— Шустринг сегодня участвует в бегах.

— Правда?

Роджер удивился:

— Вот уж не знал. Какие ставки?

— Можно получить десять к одному, — не слишком уверенно ответил Ричард. — В нашем классе есть один мальчик, его отец много играет на скачках. Так от него я получил кое-какие сведения. Ты не против, если я поставлю на Шустринга полкроны? Мне очень хочется выиграть. Ты тогда говорил по шиллингу?

— А у тебя есть полкроны?

— Да, папа.

— Тогда поступай с ними так, как находишь нужным, — ответил Роджер и посмотрел на Проныру, очень высокого и широкоплечего для своих четырнадцати лет. Он вернулся из сада, глаза у него были озорные, руки грязные: он приводил в порядок свой велосипед.

— Послушай, пап!

— Да?

— Ты знаешь, что сегодня бежит этот Шустринг?

— Я знаю, что у вас обоих будут крупные неприятности, если вы займетесь профессионально конными бегами, — ответил Роджер. — Ричард мне только что говорил о том же.

— Ты не против, если я поставлю на него два шиллинга? Причем двойное пари, то есть за победу и на второе или третье место?

— Это тебе обойдется в 4 шиллинга..

— Только если Шустринг не займет призового места.

— Валяй! Кто твой букмекер?

— Есть один парень в школе, — ответил с плутоватым видом Проныра, поглядывая в сторону брата; было очевидно, что они договорились между собой получить разрешение отца и таким образом «обойтись» без разговоров с матерью, которая находилась наверху.

Роджер в этот день должен был задержаться на работе.

Когда он вошел в свой кабинет в начале одиннадцатого, там его ждал Перси Снелл.

— Все знаю. Сегодня бежит Шустринг, — сказал Роджер.

— В первый же перерыв, — объяснил Перси Снелл, — я позвонил Хуперу, тот разговаривал с Гейлом, который уверяет, что Шустринг не может не выиграть. Десять к одному. Смешно, если леди Фолей получит кубок Победителя, правда? Я был уверен, что она продаст эту лошадь, но, оказывается, она передумала, оставила Шустринга у Гейла…

— Поставь-ка на меня фунт, двойное пари, ладно?

— Чтоб мне провалиться! Да вы сорвете банк. Хорошо, будет сделано. Но на вашем месте я поставил бы пять.

— Дорогой мой, я не могу позволить себе роскошь потерять десять фунтов.

— Чем черт не шутит. Рискните, суперинтендант. Я ничего не скажу Джанет.

— Ладно, уговорил… Поскольку с прошлогодних бегов на дерби я не ставил на лошадей, я действительно рискну поставить на Шустринга пять фунтов!

Вечером они все сидели перед телевизором. В комнате были задернуты шторы на окнах уже с трех часов дня. Мальчики, которых, обычно, было не выгнать из сада, где они бегали с мячом или играли в крокет, на этот раз не отходили от экрана.

Передавали ход конских бегов из Ньюбери. Роджер услышал за спиной шаги и обернулся: в дверях стояла Джанет.

Комментатор продолжал говорить ровным голосом, пока неожиданно не выкрикнул:

— Забег начался.

— Пап, забег начался! — повторил Ричард.

— А где Шустринг? Его жокей должен быть в цветах Фолеев… Когда же у нас будет цветной телевизор? — заговорил Проныра.

— Тише! — прикрикнула Джанет.

Роджер удивленно посмотрел на нее:

— Давно ли ты, матушка, стала интересоваться бегами?

— Он идет четвертым, — напряженным голосом объявил Проныра.

— Ничего, лошади часто с четвертого места переходят на первое, так мне сказал этот мальчик из школы.

— Он уже третий!

— Великий боже, — подумал Роджер, — похоже, что он займет призовое место. Вот он обходит еще одну лошадь. Да, он уже идет вторым.

— Живее, Шустринг! Молодец, поднажми! — закричала Джанет, хлопая в ладоши. — Умница, хорошо, хорошо!

— Шустри-и-нг! — вопили Ричард и Проныра.

— Дорогой, он пришел первым, он победил… Я видела, он первым миновал столб! — волновалась Джанет.

Глаза у нее сияли, она чуть ли не плясала от радости.

— Я тебе ничего не сказала, но я поставила 10 шиллингов на то, что он выиграет. Молочник оформил за меня пари. Выходит, что я выиграла пять фунтов?

— Ты маленькая лицемерка! — погрозил ей пальцем Роджер и тут же сжал ее пальцы.

Мальчишки тузили друг друга от избытка чувств, комментатор рассказывал, какая потрясающая победа одержана Шустрингом, явным аутсайдером.

Потом картина изменилась.

Роджер увидел леди Фолей, которая ласкала и гладила красивую голову Шустринга, пока с него снимали седло.

— Это странный вид смелости, — сказал Роджер несколько позднее Джанет, — но это, несомненно, смелость. Хотел бы я знать, о чем она думала в тот момент?