Рожденный Великим (СИ) - Страница 5

Фа Делунь усмехнулся. Его сын вырос в столице, в окружении знатных людей, чьи предки веками отбирали жен среди самых лучших семейств, и чей средний талант колебался от сорока до семидесяти. Самой бесталанной оказалась мать Вейшенга, которую природа наградила скромным талантом в двадцать три единицы. Поэтому юноша-гений искренне считал таких людей бездарями, не представляя, что в провинции можно встретить людей и гораздо менее одаренных.

Но в целом Вейшенг был прав. Для начертания талант был не важен.

– Но почему именно военная академия? Почему не лечение людей? Не административное управление? Не артефакторика? Почему военное дело?

– Потому что это самый простой способ стать великим, – пожал плечами Вейшенг. – Люди всегда запоминают тех, кто их убивает или защищает ценой собственной жизни. Подумай, чьи имена остались навсегда в истории страны? Жестокие тираны, кровавые генералы, зачинщики восстаний… О них слагают легенды, их именами пугают детей, а некоторые стали даже персонажами сказок. Герой должен быть окружен брызгами крови. Мне жаль это признавать, я, как и ты, считаю, что настоящий героизм заключается не в этом, но таков этот мир.

К тому же, тебе не о чем беспокоиться. К тому времени, как я закончу академию, принц Гуоджи достигнет совершеннолетия, и ему понадобится личная гвардия. Кому, как не официальному другу принца, поручить ее возглавить?

Фа Делуню было неприятно слышать холодные и взвешенные слова сына, особенно потому, что тот был прав. Вейшенг провел беседу с отцом, следуя классическим правилам риторики: показал, что ценит и частично согласен с мнением отца; используя его же доводы, доказал свою правоту, а потом снял основное возражение отца насчет безопасности.

– А если ты не сможешь поступить? – слабо возразил Делунь.

– Тогда, отец, я сделаю так, как ты хочешь.

Но Фа Вейшенг с легкостью прошел все испытания и поступил в военную академию.

Всего через год студент Фа стал лучшим учеником военной академии, с легкостью побеждая в различных состязаниях и турнирах, неважно, бои это на мечах или стихосложение. Но несмотря на это, у него не появились недоброжелатели или враги. Возможно, потому что они, как и прочие дети в этой стране, были наслышаны о гении Вейшенга, а может быть, потому что Вейшенг со всеми держался очень ровно, без зазнайства и чванства, отзывался на просьбы о помощи и спокойно мог потратить свободное время, показывая другому студенту прием, с которым победил его в предыдущей схватке.

Студента Фа очень занимали схемы и описания сражений, он находил в них ту же логику и красоту, что и в начертании, и в го. Правда, он был не согласен с утверждением, что в сражении много зависит от морального настроя солдат и их личной храбрости, поэтому придумывал беспроигрышные схемы боев, в которых его сторона при любом раскладе останется победителем.

Но постепенно его начала тревожить одна мысль…

– Учитель Чан, разрешите вопрос? – встал из-за стола Вейшенг.

Учитель нахмурил брови. Многие преподаватели в академии в прошлом сделали неплохую военную карьеру и привыкли к безусловному подчинению, поэтому от студентов требовали только тишины и внимания. Если бы это был кто-то другой, то учитель Чан обязательно выбил из него дурь несколькими ударами палки, но это был студент Фа, лучший в академии, поэтому учитель Чан коротко кивнул.

– Почему в сражении на реке Инхэ командующий не воспользовался запирающим массивом? Он не такой затратный, как использованное им боевое заклинание, но при этом массив бы полностью блокировал переходы на реке, и тогда убитых было бы гораздо меньше.

Учитель Чан внимательно посмотрел на Вейшенга, но не заметил насмешки в его глазах, лишь желание понять.

– Хорошо, студент Фа, я объясню тебе. Встаньте те, кто изучал начертание.

Поднялся весь класс, все двадцать человек.

– Теперь останутся только те, у кого учитель начертания состоял в гильдии.

Половина людей села.

– Теперь останутся только те, кто может нарисовать работающий массив.

Вместе с Вейшенгом стояло только пятеро.

– А теперь останутся те, кто знает больше одного массива.

Юноша оглянулся и понял, что стоит только он.

– Студент Фа, у тебя остались вопросы?

– Но почему? Разве нельзя взять начертателей на службу в армию? Это было бы экономнее и разумнее.

Вейшенг был ошарашен.

Обучение в военной академии велось за счет государства, и теоретически сюда мог поступить любой мужчина, неважно, из крестьянской семьи или императорской, но минимальный талант для поступления был равен пятидесяти, а знания и навыки для прохождения испытаний невозможно было получить без многолетних занятий с хорошими преподавателями. Поэтому все студенты были из состоятельных семей, и Вейшенг логично полагал, что их учителя начертания должны быть не хуже его. Так почему только он продвинулся дальше основ?

Возможно, его учитель начертания считал, что Вейшенг обязательно вступит в гильдию, и потому обучал его тем вещам, которые обычно хранятся в тайне от прочих? Возможно, отец заранее пообещал учителю такой исход? Тогда почему он согласился нарушить свое слово?

Учитель Фа вновь почувствовал себя в своей тарелке. Оказывается, даже студент-гений может не понимать элементарных вещей.

– Что ж, видимо, придется объяснить тебе то, что знают все в этой стране. Начертатели, несомненно, очень умные и полезные люди, но при этом они алчны, трусливы и высокомерны. Они заперлись в своей крошечной гильдии и трясутся над своими секретами. Ты вот сказал про запирающий массив. Я ни разу за всю свою жизнь не слышал о таком. Худо-бедно министры могут заставить их поработать на благо страны, добавить пару печатей к императорскому дворцу, да дарует ему Небо сто тысяч лет жизни. И их работа над безопасностью дорог тоже отлична. Но никто из них не хочет отправиться на войну и рискнуть своей жалкой шкуркой ради своего же народа… Конечно, у принцев есть свои придворные начертатели, которые старательно пляшут возле шатров принцев, но и шагу не сделают, чтобы помочь обычным солдатам.

Учитель Чан раскраснелся от негодования и теперь кричал практически в лицо Вейшенгу:

– И это не только начертатели. Все гильдии таковы. С трудом военное ведомство смогло принудить лекарей выделить людей для военных нужд. И они выполняют требования, но как? Присылают еле обученных юнцов, с трудом умеющих Ки из кристалла черпать, с низкопробными талантами. Специально проводят наборы всяких придурков, наскоро показывают два-три заклинания и швыряют в армию, а всех талантливых и грамотных оставляют себе. Лечат грыжу у зажравшихся ленивых толстосумов да стирают морщинки у их жен.

Вейшенг чуть поморщился, его отец тоже был лекарем, но ему даже в голову не приходило отправиться в армию. В том числе и потому, что в армии всегда было много работы, а жалование платили небольшое, и практикой в городе было заниматься гораздо выгоднее.

– Если ты знаешь побольше нашего про начертание, почему бы тебе не прочитать лекцию о массивах и их действии? Заодно, может, обучишь некоторых?

Вейшенг не стал самым молодым студентом академии, так как был случай, когда вписали в ряды учащихся младенца. Он не закончил ее быстрее всех, так как однажды в академию зачислили опытного полевого генерала, который сдал все экзамены за неделю и сразу выпустился. Но преподаватели выделяли Вейшенга среди прочих, кроме того он оказался единственным студентом, который начал преподавать в первый же год обучения.

А после окончания военной академии, как и планировалось, Вейшенг принял пост командующего личной гвардии принца Гуоджи.

Многие учителя и студенты восприняли это назначение, как должное, почти каждый предпочел бы служить во дворце, а не месить сапогами грязь в отдаленных провинциях страны, где самая продвинутая магия – вливание Ки в огненный камень. И лишь учитель Чан усмехнулся и сказал: