Рождённый летать - Страница 3
Прежде чем меня отвели в камеру (а как ещё назвать это место?), мне открылось ещё одно откровение. Впервые за последние два года я - там, за окном - увидел небо!
В эту ночь я так и не смог заснуть. Мозг буквально взрывался от обилия мыслей. Мысли были разные, но все они сводились к одному - к побегу. Да, я должен бежать! Оставаться здесь, в стенах этой цивильной клиники для умалишённых, я больше не мог; это было свыше моих сил, свыше моих возможностей: если я не вырвусь отсюда, мне и впрямь грозит помешательство, на этот раз истинное. Но сколько я не ломал голову, пути выбраться отсюда я не видел. Трудности начинались прямо здесь, в боксе: единственная дверь, ведущая наружу, была без ручки. Обыкновенной ручки, поворот которой легко отодвигал защёлку и отворял дверь. Я давно уже заметил, что из всех дверей в клинике ручки предусмотрительно вынуты, и чтобы проникнуть в то или иное помещение, сотрудники клиники пользуется ручками, которые всегда носят с собой. Сунул ручку в отверстие, повернул - и дело в шляпе. Гениальное изобретение, используемое, насколько я знаю, не только в этой клинике. И, главное, обеспечивающее стопроцентную гарантию от побега.
Ручки у меня не было. И я не имел ни малейшего понятия, как её заполучить. Однако ещё с детства я помнил одно золотое правило: безвыходных ситуаций не бывает, из каждого положения должен быть выход. Я найду выход, найду эту дурацкую ручку, в лепёшку расшибусь, а найду, если потребуется, из-под земли достану, из самой преисподней. Вряд ли это случится скоро, может быть, пройдёт не один месяц, но я своего добьюсь. Теперь, когда передо мной стояла вполне конкретная задача, я вновь обрёл былую уверенность и душевное равновесие.
Там, за стенами клиники, меня ждёт каланча. И ещё свобода, без которой я не мыслил своей жизни.
Вновь тоскливой чередой потянулись дни, недели и месяцы, наполненные ожиданием счастливого случая. И такой случай наконец представился. У меня разболелся зуб, да так сильно, что я на стену готов был лезть от боли. На мой настойчивый зов, подкреплённый ударами кулака в дверь, явились два санитара. Под их заботливой охраной я был отведён в зубной кабинет, где здоровенный дантист усадил меня в кресло и чуть ли не с головой погрузился в мою ротовую полость. Но тут кто-то позвал его. Смачно выругавшись, он отложив инструмент в сторону и вышел в соседнее помещение, бросив на ходу: "Сиди смирно!". Я бы так и сидел, дожидаясь его возвращения, если бы краем глаза не заметил оставленный кем-то на вешалке халат. Обычный белый халат, уже не первой свежести, какие носит едва ли не половина персонала больницы. Дыхание у меня перехватило. Вот он - шанс!
Бесшумно, осторожно ступая по кафельному полу, стараясь не привлечь внимания моих тюремщиков, я сорвался с кресла и в считанные доли секунды оказался у вешалки. Запустил руку в карман халата. Рука нащупала холодный металлический предмет знакомой формы. Есть! Моя вылазка увенчалась успехом: это была дверная ручка, заполучить которую я мечтал уже не один месяц! А ещё говорят, что чудес на свете не бывает!
На раздумья времени не было, врач мог вернуться в любой момент. Не медля ни секунды, я сунул трофей за пазуху - карманы моим больничным костюмом предусмотрены не были - и пулей вернулся в кресло. Как раз вовремя: появившийся в тот же момент врач едва не застал меня врасплох. Я судорожно перевёл дыхание и поудобней распластался в кресле, ломая голову лишь над одним: куда спрятать ручку? Ясно, что пропажа ручки рано или поздно наведёт тень подозрения на меня - значит, оставлять её при себе было более чем рискованно: меня наверняка обыщут, и тогда конец всем моим авантюрным планам и розовым мечтам. Не мог я спрятать её и в боксе: там её тоже без труда найдут. Нет, надо было придумать что-то более оригинальное. Эта мысль родилась уже на обратном пути, когда, сопровождаемый "почётным" эскортом, я возвращался из кабинета дантиста в свой бокс. Не доходя до бокса метров двадцать, я остановился и заявил, что мне срочно нужно в туалет - в чём, кстати, не погрешил против истины. Флегматичные санитары молча пожали плечами и проводили до ближайшей туалетной комнаты, а сами остались в коридоре, по обе стороны двери. В моей просьбе не было ничего необычного: по правилам этого богоугодного заведения каждый пациент, желающий справить нужду, вызывал дежурного санитара (обычным стуком в дверь), и тот провожал его до дверей туалета.
Освободившись от соглядатаев, я заперся в кабинке, приоткрыл керамическую крышку бачка унитаза и сунул драгоценную ручку в наполненный водой резервуар. Ручка плавно опустилась на покрытое ржавчиной дно бачка. По крайней мере, здесь её никто искать не станет. Пускай отлежится, пока не исчезнет опасность вероятного обыска у меня в боксе. А потом, когда придёт время, я её заберу. Чувствуя огромное облегчение, что, кстати, вполне свойственно для человека, побывавшего в туалете, я в сопровождении всё того же эскорта вернулся в свой бокс.
Я не ошибся в своих расчётах. В тот же вечер у меня произвели обыск. Мрачные ребята из местной службы безопасности перевернули всё вверх дном, не забыв как следует перетрясти мою постель и скрупулёзно ощупать стены, но так ничего и не нашли. Что, впрочем, было очевидно - по крайней мере, для меня. Я откровенно смеялся над этими потеющими security, даже не стараясь скрыть своего торжества. Привыкшие к специфическому поведению пациентов клиники, они никак не реагировали на идиотские выходки старожила психушки, каковым я по праву себя считал, и лишь изредка бросали на меня злые взгляды. Потом они ушли.
Меня оставили в покое. Я это понял каким-то шестым чувством, за два с лишним года развившимся здесь, в отгороженной от всего мира камере, до предела. А через неделю, во время очередного посещения туалета, я выловил заветную дверную ручку из бачка унитаза и перепрятал её к себе под матрац.
И вновь потянулись томительные дни ожидания.
Я ждал наступления тёплых дней. Наверное, это желание диктовалось моими снами, в которых я совершал свои полёты исключительно летом. Кроме этого, играли роль и соображения практического характера: осуществить свой первый полёт мне было легче в тёплое время года.
Зима подходила к концу. У меня был запас времени в два-три месяца. Чтобы не растрачивать его попусту в томительном ожидании, я посвятил свой досуг занятиям спортом - насколько, конечно, это позволяли мне условия и малые габариты камеры. Я принял решение, что выйти на волю должен в хорошей физической форме, а не чахоточным полупрозрачным доходягой, едва передвигающим ноги. В результате многочасовых ежедневных упражнений я скоро обрёл утраченную ранее силу и выносливость, а вместе с ними и изрядную толику оптимизма. Уверенность в успехе моего плана больше не подвергалась мною сомнению. Да, нынешнее своё состояние я теперь вполне мог охарактеризовать как "готовность номер один". Внутренне я был абсолютно готов к главному событию моей жизни - к прыжку с каланчи. Прыжку в будущее. Оставалось только ждать.
Это произошло в середине мая. Запахи весны вовсю врывались в полутёмную камеру через крохотное оконце под потолком. Сердце гулко билось в груди со скоростью сто ударов в минуту и переполнялось радостным нетерпением от предвкушения скорой свободы. Я не находил себе места от возбуждения, считая дни, часы и минуты до того счастливого мгновения, когда двери моей тюрьмы распахнутся - навсегда. В один из таких дней со мной и приключился приступ клаустрофобии. Может быть, виной тому нервное переутомление, или реакция на обычное в это время года повышение гормональной активности, только приступ был настолько силён, что я практически потерял контроль над собой. Не в силах совладать с объявшим меня безотчётным страхом, я принялся отчаянно дубасить кулаками в дверь, призывая на помощь хоть кого-нибудь из персонала. Я даже согласен был на инъекцию снотворного - лишь бы снять этот дурацкий приступ.
Избавление пришло совершенно неожиданным образом. Дверь внезапно распахнулась, и в бокс ввалились двое санитаров, старые мои знакомцы. Оба были в стельку пьяны. Чуть позже я узнал, что в тот день главврач справлял свой пятидесятилетний юбилей, и по этому знаменательному случаю весь персонал клиники откровенно напился. Мои санитары, ясное дело, такого случая упустить не могли и отдали дань возлияниям по полной программе. Что и привело к соответствующим результатам.