Рожденные смертью - Страница 15

Он спустился по лестнице и остановился у подножия, удивленно подняв бровь.

– Я с некоторых пор всегда возвращаюсь домой!

Ева уронила сумку и бросилась ему на шею.

Его вкус – это был вкус дома, сердечно приветствующего ее. Ощущение его тела – сильных мышц, гладкой кожи – возбуждало и одновременно успокаивало ее.

Ева начала принюхиваться, как щенок, и уловила запах мыла. Он только что принял душ, сообразила она, пока ее губы жадно искали его губы. Снял деловой костюм и облачился в джинсы и пуловер.

Это означало, что они этим вечером никуда не идут и никого не ждут в гости. Это означало, что они останутся вдвоем.

– Я по тебе скучала. – Она обхватила его лицо руками. – Я очень, очень скучала по тебе.

– Дорогая моя Ева! – Ирландская напевность прозвучала в его голосе. Он взял ее запястье и, нагнув голову, прижался губами к ладони. – Прости, поездка заняла больше времени, чем я рассчитывал.

Она покачала головой.

– Состав встречающих меня вполне устраивает. Я думала, меня ожидает менее теплый прием. Где ходячий мертвец?

Рорк надавил пальцем на маленькую ямочку у нее на подбородке.

– Если ты имеешь в виду Соммерсета, я дал ему выходной на сегодняшний вечер.

– У-у-у… Я-то думала, ты его убил…

– Нет, нет и нет! Никогда!

– А можно мне его убить, когда вернется?

– Как это приятно и утешительно: вернуться домой и убедиться, что некоторые вещи никогда не меняются. – Рорк бросил взгляд вниз, на гигантских размеров кота, втиснувшегося между ним и Евой. – Похоже, Галахад тоже по мне скучал. Он уже успел выцыганить у меня пару ломтиков лососины.

– Ну что ж, если кот накормлен, а сатанинского отродья, которое ты нанял дворецким, нет дома, давай поднимемся наверх и бросим монетку.

– По правде говоря, у меня был несколько иной план. – Увидев, что Ева наклоняется за своей сумкой, Рорк перехватил ее и поморщился: вес сумки произвел на него впечатление. – Работа?

Когда-то вся жизнь для нее сводилась к работе. Кроме работы, у нее вообще ничего не было. Но теперь…

– Она может немного подождать.

– То, что я задумал, должно занять больше, чем «немного». Я накапливал силы. – Свободной рукой он обхватил ее талию, и они стали подниматься наверх, тесно прижавшись друг к другу. – А для чего бросать монетку?

– Орел – я на тебя прыгну, решка – ты на меня прыгнешь.

Рорк засмеялся, наклонился и укусил ее за ухо.

– К чертям монетку! Прыгнем друг на друга.

Он бросил ее сумку на площадке лестницы и прижал ее спиной к стене. Дальше они стали действовать синхронно. В тот самый миг, как он впился поцелуем ей в губы, она подпрыгнула и обвила ногами его талию. Ее пальцы сжали в кулак прядь его волос, глубоко у нее внутри вспыхнул жаркий и влажный голод.

– Постель слишком далеко, одежды слишком много. – Ева с трудом оторвалась от его рта и тут же уткнулась в его шею. – М-м-м… ты так хорошо пахнешь.

Своими ловкими пальцами Рорк нащупал застежку ее кобуры и нажал размыкающую кнопку.

– Я собираюсь разоружить вас, лейтенант.

– Я не собираюсь сопротивляться.

Рорк повернулся и чуть не упал, споткнувшись о кота. Когда он выругался, Ева засмеялась до боли в ребрах.

– Было бы не так смешно, если бы ты отбила себе зад.

Все еще покатываясь со смеху, Ева обвила руками его шею, и он двинулся в спальню.

– Знаешь, сколько любви во мне накопилось? Я же неделю к тебе не прикасалась!

– Придется мне поберечь твой зад. Вот видишь, что ты со мной делаешь!

Он внес ее на возвышение и бережно опустил на мягкую постель.

– Ого! Ты уже и расстелить ее успел!

Рорк провел губами по ее губам.

– Я оптимистически оцениваю свои шансы.

Ева потянула наверх его рубашку.

– Я тоже.

Она притянула его к себе, упиваясь теплом его тела, нетерпеливым жаром губ. Какое это счастье – прикасаться к нему, чувствовать его тело, его вес, прижимающий ее к постели. Желание и любовь смешивались в ее сердце, в ее крови, она чувствовала себя бесконечно счастливой.

Он вернулся, он снова был с ней.

Он проложил дорожку поцелуев вниз по ее шее, смакуя вкус ее кожи. Никогда, никогда он не сможет насытиться ею. Она принадлежала ему, но ему все было мало. Дни и ночи, проведенные вдали от нее, были наполнены делами и заботами, но в душе он чувствовал себя опустошенным.

Рорк подтянул ее к себе, стащил с нее и отбросил кобуру, расстегнул рубашку, а тем временем ее руки, губы, зубы нетерпеливо и жадно блуждали по его телу. Он обхватил ее груди сквозь тонкую безрукавку и заглянул ей в лицо, пока его пальцы ласкали ее нежные, чувствительные соски.

Как он любил ее ореховые глаза. Рорку всегда нравилось, что она не отводит взгляда, хотя все ее тело уже начинало дрожать.

Она послушно, как маленькая девочка, подняла руки, чтобы он стащил с нее безрукавку. А потом он стал втягивать в рот ее теплую, нежную, упругую грудь, а она выгнулась ему навстречу, низкий, протяжный стон вырвался из ее горла. Они оба брали и давали, лихорадочно стягивали друг с друга одежду, чтобы обнаженная плоть могла встретиться с обнаженной плотью. Пока его губы путешествовали вниз, с ее губ, произнесенное хриплым и страстным шепотом, сорвалось его имя.

Нетерпение копилось в ней, пульсируя и не находя выхода, пока на нее не обрушился очищающий и освобождающий шквал наслаждения. Она застонала и содрогнулась всем телом, но тут же вцепилась в него с новой силой. Ее пальцы впились ему в плечи, она торопила, подтягивала его к себе, напряжение немного отпустило ее, только когда она ощутила его в себе.

Ее бедра вскидывались и опадали в плавном ритме, который сплавлял их тела воедино и убыстрялся вместе с биением их сердец.

Он проникал в нее все глубже и глубже, растворялся и тонул в ней. Такое было возможно только с ней. Его затопила нежность.

Он прижался губами к ее плечу, а она принялась гладить его волосы. Приятно было дрейфовать на этой тихой волне удовлетворения. Мысленно Ева называла «ворованным счастьем» такие минуты полного блаженства, помогавшие ей, да и ему, наверное, тоже, противостоять безобразию внешнего мира, который неумолимо накатывался на них день за днем.

– Все свои дела сделал? – спросила она.

Рорк поднял голову и лениво усмехнулся.

– Это тебе виднее.

Ева шутливо толкнула его в бок.

– Я имела в виду работу.

– Более или менее. На первое время хватит, если перейдем на рыбу с картошкой[8]. Да, кстати о еде, я умираю с голоду. Судя по весу сумки, которую ты приволокла с собой, наши шансы поесть в постели и провести второй раунд на десерт равны нулю.

– Извини.

– Не извиняйся. – Рорк склонился к ней и легко, нежно поцеловал ее в губы. – Может, поужинаем у тебя в кабинете? И ты мне расскажешь, что там у тебя в этой сумке.

«В этом на него всегда можно рассчитывать», – подумала Ева, натягивая свободные брючки и старенькую фуфайку с эмблемой Департамента полиции Нью-Йорка. Он не просто терпел ее кошмарную работу, поглощавшую все время, силы, внимание, он понимал ее. И помогал ей всякий раз, когда она просила.

И когда не просила, тоже помогал.

Было время – честно говоря, на протяжении почти всего первого года после свадьбы, – когда она всеми силами старалась не подпускать его к своей работе. Это была заранее проигранная битва. Но не только тщетность борьбы заставила ее в конце концов смягчиться и принять его помощь в расследовании сложных уголовных дел.

Он мыслил как коп. Должно быть, это оборотная сторона криминального мышления, решила Ева. Ведь и ей самой частенько приходилось ставить себя на место преступников и мыслить, как они. Она влезала в их головы и предвосхищала их действия. Как же иначе она могла бы их остановить?

Она вышла замуж за человека с темным прошлым, блестящим умом и возможностями, превосходившими по своему богатству Совет безопасности ООН. Так стоит ли пренебрегать такими ресурсами, когда они лежат прямо у тебя под рукой?