Рожденная в огне - Страница 15

– Никогда, слышите, никогда я не стану дублировать свои работы, а также делать что-то по заказу.

– Какая жалость! А мне уже хочется нарушить это условие и заказать вам семь слоников для этажерки.

У нее дрогнули губы, и затем она громко расхохоталась.

– Ладно, Роган. Вполне возможно, мы сумеем работать вместе. С чего начнем?

– Я составлю контракт. По которому Всемирная галерея в Дублине получает исключительные права на ваши работы.

Она сморщилась как от боли. Словно кто-то надумал отрезать кусок ее тела. Лучший кусок.

– Права касаются только того, что я захочу продать?

– Естественно.

Она перевела взгляд с лица Рогана на то, что виднелось за окном. Поля… И еще поля… Когда-то, очень, очень давно, они были неотъемлемой частью ее самой, как и ее искусство. Сейчас они стали просто частью пейзажа.

– Что еще? – удрученно спросила она.

Он помолчал, прежде чем ответить. Какой у нее печальный вид. Словно потеряла что-то самое дорогое. Ему захотелось ее утешить.

– Все это не изменит того, что вы делаете. Не изменит и вас как художника. Поверьте мне.

– Не знаю, – тихо ответила она. Встряхнув рыжей копной волос, она посмотрела на него. – Продолжайте. Что еще?

– Месяца через два я хочу сделать вашу выставку в Дублине. До этого мне нужно будет увидеть все ваши законченные работы и подготовить к перевозке морем. Также хочу, чтобы вы поставили меня в известность о работах, которые будут готовы в ближайшие недели. Мы определим их стоимость, а те предметы, что останутся после выставки, распределим по галереям в Дублине и другим местам.

Она глубоко вздохнула.

– Согласна. Только прошу не называть мои работы предметами. Во всяком случае, в моем присутствии.

– Договорились. Вы, разумеется, получите полный список изделий, которые будут проданы. Можете, если захотите, сами выбрать то, что считаете нужным сфотографировать для нашего каталога. Или доверить это нам.

– Как и когда мне будут платить? – поинтересовалась вдруг она, не отвечая на его слова.

– Я могу заплатить вам сразу при покупке. Не дожидаясь, пока сумею продать. Потому что верю в вас.

Она не хотела показаться человеком, совсем не разбирающимся в практических делах, и потому спросила:

– А как вы будете продавать?

– Мы ставим на комиссию. И, если вещь продается, оставляем себе определенный процент с продажи.

Азартная игра, с горечью подумала она. Ставки, ажиотаж, проценты. Впрочем, в душе она была игроком. Как и ее отец.

– И сколько процентов вы берете?

Заранее ожидая ее реакцию, он сказал, глядя ей прямо в лицо:

– Тридцать пять.

Она чуть не подавилась.

– Тридцать пять! Я вас правильно поняла? Да вы же настоящий грабитель с большой дороги! Разбойник! – Она снова вскочила с места, чуть не опрокинув стул. – Вы просто хищник, Роган Суини! Будьте вы трижды прокляты вместе с вашими процентами!

– Но я же несу все издержки. И, кроме того, рискую. – Он был само спокойствие. – Ваше дело – только работа.

– Только! Вы думаете, это так легко – просто сидишь на заднице и ждешь, когда снизойдет вдохновение? А потом – раз, два и все! Ничего вы не понимаете! – Она опять заметалась по комнате – казалось, воздух вокруг нее свивается в вихри. – Повторяю вам, ничего не смейте продавать без моего согласия! Я не позволю торговать моей кровью, моим потом, моей душой! Вот! И вы получите пятнадцать процентов!

– Я получу тридцать.

– Чума вас побери, Роган! Вы просто бандит! Двадцать!

– Двадцать пять! – Она застыла с полуоткрытым ртом, он тоже поднялся и встал почти вплотную к ней. – Совет директоров Всемирной галереи в моем лице предлагает забирать у вас, мисс Маргарет Конкеннан, одну четверть вашей крови и пота. Это вас устраивает? Двадцать пять процентов.

– Четверть, – прошипела она со стиснутыми зубами. – Думаете, я стану благодарить? Вас, для кого искусство – средство наживы.

– И способ обеспечить художника, сделать его менее зависимым. Только подумайте, Мегги, ваши работы смогут увидеть в Нью-Йорке, в Риме, Париже. И все будут восторгаться. Слава!

– Ох, как вы хитры, Роган, сразу повернули от денег к славе. – Она язвительно усмехнулась и внезапно протянула ему руку. – К черту деньги и вас! Получайте свои двадцать пять процентов.

На столько он и рассчитывал с самого начала. Он взял протянутую руку, задержал в своей.

– Мы поладим с вами, Мегги, – примирительно сказал он. – Вот увидите.

А главное, что я смогу, думала она в эту самую минуту, поселить мать отдельно от Брианны. Ради этого стоит продать душу.

– Если мы поссоримся, Роган, – пригрозила она, – я заставлю вас заплатить за все. Не воображайте, что я совсем не от мира сего.

– С охотой иду на риск.

Ему нравился запах ее кожи, он опять поднес руку Мегги к губам, что заставило ее сердце забиться сильнее. Или это была невольная радость от состоявшегося соглашения? Почему он все время задерживает ее руку? Что у них, в Дублине, так принято?

– Если задумаете соблазнить меня, – весело сказала она вдруг, – приличней сделать это до того, как мы вступим в деловые отношения.

Ее слова не удивили его, но вызвали раздражение.

– Я предпочитаю не смешивать интимные отношения с деловыми, – сухо заметил он.

– Еще одно различие между нами, – парировала она. – Личное и профессиональное у меня всегда слиты воедино. И, когда наступает пора, они действуют совместно. Но она еще не наступила. Я говорю о поре. Я дам вам знать, когда это случится.

– Хотите поймать меня на крючок, Мегги?

Она как бы всерьез задумалась над его словами. Потом озабоченно сказала:

– Нет, просто объясняю вам. А теперь пойдемте в мастерскую, и вы отберете то, что хотите отправить в Дублин. – Она сняла свою куртку с крючка на задней двери. – Не забудьте надеть пальто, чтобы не намочить ваш ослепительный костюм.

Некоторое время он смотрел на нее, раздумывая, не оскорбиться ли, но почему-то не хотелось. Не говоря ни слова, он повернулся на каблуках и вышел в гостиную за своим пальто.

Мегги не стала дожидаться и открыла дверь в сад. Моросящий дождь несколько охладил ее разгоряченную кровь. Удивительно, сказала она самой себе. Отчего ее так взбудоражил простой поцелуй руки? Да, следует признать, Роган Суини – притягательный мужчина. Чересчур притягательный. Как удачно, что он живет в другом конце страны. Хотя, в общем-то, он не в ее вкусе.

Абсолютно нет.

Высокая трава, развалины монастыря. Здесь прекрасное место отдохновения для усопших. Мегги потребовались немалые усилия, чтобы убедить родных: ее отца лучше похоронить именно здесь, а не на ухоженном, равнодушном деревенском кладбище за церковью. Она хотела для него полного покоя и, кроме того, считала за честь для человека быть похороненным на таком старинном кладбище. Брианна спорила с сестрой, но больше под воздействием матери, и, когда та, перестав возражать, сказала, что умывает руки, Брианна сразу же согласилась с Мегги.

Дважды в год Мегги приходила на могилу отца – в его и свой собственный день рождения. Приходила благодарить за то, что он дал ей жизнь. Она никогда не бывала здесь в годовщину его смерти, никогда его не оплакивала.

Не делала она этого и сейчас. Просто сидела на траве рядом с его могилой, рядом с ним, подогнув колени и обхватив их руками. Солнце, прорываясь сквозь облака, золотило надгробия, дул свежий ветер, пахнущий полевыми цветами. У нее не было с собой цветов, она ни разу их не приносила, однако Брианна посадила возле могилы целую грядку цветов, и с весенним теплом все они ярко расцветали. Сейчас уже начали появляться нежные бутоны примул, а яркие головки коломбин приветливо колыхались среди ростков шпорника и буквицы.

Мегги следила за полетом сороки, покружившись над памятниками, она полетела в поле. Первая сорока – к печали, вспомнила она народное поверье и стала искать глазами вторую птицу – к радости.