Рожденная в огне - Страница 13

У себя на кухне, за чашкой крепкого чая, под неумолчный шум дождя, Мегги обдумывала план действий.

Рогана Суини следует крепко взять в руки с самого начала, решила она. И держать с помощью кнута и пряника, оперируя попеременно женской лестью и присущей людям ее профессии настойчивостью и непримиримостью к чужому влиянию. Последнее будет для нее не так уж трудно, а вот над первым придется немало потрудиться.

Она попыталась нарисовать для себя картину ближайшего будущего Брианны. С каким наслаждением станет та заниматься любимыми делами: готовить пищу, работать в саду, сидеть у камина с книгой – и все это не под окрики брюзгливой матери, не под ее жалобы и причитания, от которых не знаешь куда деться. И, конечно, Брианна выйдет тогда замуж, ей уже двадцать семь лет, и у нее будут дети. Мегги знала, что мечта стать матерью давно уже свила себе гнездо в душе сестры. Но ей не суждено осуществиться до той поры, пока Брианна считает себя целиком ответственной за себялюбивую и жестокую неврастеничку, их мать.

Что касается самой Мегги, она отнюдь не разделяет желания сестры посвятить свою жизнь мужчине и полдюжине детей, которые народятся от него, но тем не менее сделает все от нее зависящее, чтобы мечты Брианны стали реальностью.

А роль крестного отца выпадет, возможно, этому лощеному господину, Рогану Суини, который…

Властный и нетерпеливый стук в дверь прервал ее мысли. Да, крестный отец прибудет не в свете разноцветных лампочек и не в костюме, осыпанном конфетти.

Открыв дверь, она не могла сдержать легкой улыбки: этот тип заявился такой же намокший, как и вчера, но так же элегантно одетый. Интересно, наверное, он и спит в своем английском костюме и в галстуке?

– Доброе утро, мистер Суини.

– И вам тоже, мисс Конкеннан.

Он вошел, и дверь отделила их от дождя и тумана.

– Вы позволите, я возьму ваше пальто? – Мегги была сама любезность. – Пусть оно посохнет возле огня.

– Благодарю вас.

Он высвободился из пальто и наблюдал, как она вешает его на стул около камина. Совсем другая сегодня, с удивлением подумал он. Подозрительно любезная. Нужно быть с ней настороже.

– Интересно, – учтиво сказал он, – бывает в вашем графстве что-нибудь, кроме дождя?

– О, весной у нас обычно чудесная погода, – все тем же любезным тоном ответила Мегги. – Не беспокойтесь, мистер Суини, еще ни один изнеженный житель Дублина не растаял под нашим бесконечным дождем. – Она мило улыбнулась ему, но в глазах таилась насмешка. – Я, как видите, пью чай. Не хотите присоединиться?

– Пожалуй.

Прежде чем она повернулась, чтобы пойти на кухню, он остановил ее повелительным движением, сжав ее локоть. Но его внимание вызвала не она сама, а статуэтка на столе перед ними.

Ледяная до голубизны… Цвет арктического озера… Волнообразные формы. У вершины два куска стекла, две едва намеченные фигуры, прижатые друг к другу, и затем этот жидкий лед начинает струиться загадочными волнами вниз, к основанию.

– Интересная вещь, – восхищенно сказал он.

– Вы находите?

Мегги нетерпеливо стряхнула его руку, которая легко, но с чувством законного обладания сжимала ей локоть, что, надо сказать, привело ее в некоторое замешательство. Она уловила легкий запах одеколона, который он, видимо, употреблял после бритья, смешанный с запахом туалетного мыла. Когда он провел кончиком пальца по верху статуэтки, она с трудом подавила дрожь. Абсурдная мысль пришла ей в голову – на мгновение показалось, что он прикоснулся к ее собственному горлу.

– Очень женственная вещь, – пробормотал Роган.

Его взор был устремлен на статуэтку, но думал он сейчас больше о ее авторе. Напряжение в ее руке, он еще помнил его, словно сжатая пружина, легкая дрожь, которую она пыталась скрыть… первозданный запах спутанных рыжих волос…

– И очень сильная, – задумчиво добавил Роган про статуэтку. – Женщина, готовая вот-вот подчиниться мужчине.

Его слова поразили и взволновали Мегги, потому что он был совершенно прав.

– Какую же силу вы находите в готовности уступить? – спросила она.

Он внимательно посмотрел на нее и снова легко коснулся руки.

– В ком еще может быть такая сила, как не в женщине, готовой отдаться? Вы знаете, вероятно, об этом, и вы это мастерски показали.

– Ну а мужчина?

Он чуть улыбнулся, почти незаметно – уголками губ. Его прикосновение к ее руке стало похожим на требовательную ласку, глаза, удивленные и заинтересованные, впились в ее лицо.

– А это уж, Маргарет Мэри, зависит от женщины, – серьезно ответил он.

Она стояла неподвижно, лишь слегка кивнула, как бы соглашаясь с его сексуальной трактовкой ее работы.

– Ну что ж, – одобрительно сказала она потом. – Хоть в чем-то мы пришли к согласию. Сила и секс – на стороне женщины.

– Я вовсе не это хотел сказать, – возразил он с улыбкой. – Но скажите вы мне: что побудило вас сделать такую вещь?

– Трудно растолковать побудительную силу искусства деловому человеку.

Сказав это, она отступила назад, но он крепче сжал ее руку:

– Попытайтесь, если не затруднит.

Она почувствовала раздражение. Голос ее обрел прежнюю резкость.

– Ко мне приходит то, что приходит. Никакого предварительного замысла, никакого плана. Все идет от чувств, эмоций, а не от мыслей о выгоде, о конъюнктуре рынка. Иначе я бы заклинилась на маленьких лебедях для магазина подарков. О господи, этого еще не хватало!

Он широко улыбнулся:

– К счастью, я не интересуюсь маленькими стеклянными лебедями. Но от чая бы не отказался.

– Тогда пойдемте на кухню.

Она снова сделала попытку направиться туда, и снова он ее удержал.

Это уж слишком! Что ему надо, наконец?

– Вы все время мешаете мне пройти! – возмущенно сказала она.

– Ошибаетесь, – загадочно ответил он. – Я как раз хочу расчистить для вас путь, мисс Конкеннан.

Он отпустил ее руку и молча последовал за ней на кухню.

Дом Мегги не дышал тем сельским комфортом, которым отличалась гостиница «Блекторн», откуда Роган только что прибыл. В воздухе здесь не гуляли заманчивые ароматы печеной и вареной пищи, здесь не было пухлых подушек на диванах, не было и самих диванов, а также блещущих глянцем деревянных изделий в виде украшений. Обстановка тут была спартанской – из вещей только то, что необходимо, но и оно размещено не слишком аккуратно.

Возможно, именно поэтому, предположил Роган, на фоне царящего беспорядка и неприхотливости так поразителен эффект расставленных здесь и там предметов из стекла.

Подумал он и о том, где же спит хозяйка и так ли удобна и хороша ее постель, как та, на которой он спал предыдущую ночь. И еще: а если бы он провел ночь с ней?.. Нет, поправил он себя, не «если», а «когда».

Мегги поставила на стол чайник и две глиняные кружки.

– Вам понравилось ваше пребывание в «Блекторне»? – учтиво спросила она.

– О да. Ваша сестра превосходная хозяйка. А еду невозможно забыть.

Мегги мысленно поблагодарила его за добрые слова о сестре и щедро положила себе в кружку три ложки сахара.

– Бри – домохозяйка в лучшем смысле этого слова, – с теплотой сказала она. – Угощала она вас сегодня сдобными булочками с корицей?

– Я съел целых две.

Мегги ощутила, как испарилось ее напряжение. Она весело рассмеялась, закинула ногу на ногу.

– Наш отец любил говорить, что Бри блестит, как золото, а я – как медь. Боюсь, у меня вы не получите домашних булочек, Суини, хотя я попытаюсь сейчас найти коробку с печеньем.

– Совсем не обязательно.

– Тогда перейдем сразу к делу. – Мегги взяла кружку в обе руки, наклонилась вперед. – Ничего, если я вам скажу честно? Меня не интересует ваше предложение.

Роган ответил не сразу. Он сделал несколько глотков, чай был крепкий и свежий.

– А ничего, если я назову вас лгуньей, Мегги? – Он улыбнулся, увидев, как гневно вспыхнули ее глаза. – Потому что, если вы говорите правду, зачем было приглашать меня и поить чаем на вашей кухне? – Он сделал предостерегающее движение рукой, так как она собралась возразить. – Однако сойдемся на том, что вы не хотите признаться себе самой, что заинтересованы. Ладно?