Рождённая Небом. Три сестры (СИ) - Страница 4

Столица Аманты, бывшей когда-то одним из могущественных королевств, победивших в древности Великое Зло, а теперь — мирной частью Единого Мирового Союза, напоминала одновременно и город, и сельскую местность. Почти все дома горожан, выстроенные из белого искусственного камня с примесью «вечного» стекла, с куполообразными крышами, высотой от трёх до шести пролетов, были окружены живой изгородью из стройных, но прочных и долговечных килотовых деревьев с неопадающими серебристо-зеленоватыми листьями, с калитками в двух местах. Эти деревья огораживали участки земли с плодородной почвой, способные долгие годы кормить проживающие в городе семьи. Транспортные средства, на которых передвигались жители нынешнего Арохена, давно уже представляли собой дальних потомков прежних машин, оставлявших в воздухе и на почве ядовитый химический или радиоактивный след, постепенно отравлявший всё живое. Несколько тысячелетий непрерывного научно-технического прогресса вкупе с духовным позволили элайцам, переименованным после окончательной победы над Тьмой в люциан, превратить свои города и деревни в роскошные сады и цветники, о которых далёким предкам приходилось только мечтать или завидовать обитателям двух соседних миров, у которых уже давно были такие сады.

Ночь выдалась на редкость светлая и звёздная. Не каждый раз можно было увидеть на небе одновременно обе полные луны, загадочное Ночное Око, два соседних обитаемых мира и мириады далёких звёзд, среди которых Аутт без труда выделил ту, что была навигационной. Это было, как он помнил, Золотое Око — одна из древних и самых красивых звезд здешнего неба. И почти каждый люцианин так или иначе был наслышан о цивилизации разумных существ, похожих на него самого внешне, но нисколько — своим характером, необузданными страстями и жаждой приключений. Кто-то даже называл её Проблемной Цивилизацией, поскольку ни один житель далёкого мира Золотого Ока не обходился без целой кучи самых разных проблем, решать которые приходилось всем, в том числе и сильным мира Элайи. Отдалённо людей Золотого Ока соотносили с древними предками люциан, однако те были всё же более понятными и менее склонными к фатальному риску людьми.

Впрочем, история какого-то далёкого и малоизвестного Аутту мира волновала его куда меньше, чем рассказы о древнейшей истории его родного мира. Подходил к концу Пятый Хроном, а тайна Третьего всё ещё не была раскрыта. О Первом же и втором исторические сведения были лишь единичными и гипотетическими, а о Первом отсутствовали вовсе, поскольку людей в ту эпоху на Люции, скорее всего, не было и её населяли какие-то другие разумные существа, не оставившие о себе никаких следов и воспоминаний.

Гуляя так по ночному Арохену, не тревожимый никем, старый Хранитель Истории вышел за пределы обширного города и оказался на берегу широкого пресного озера Эхен, в которое впадали несколько бурных речек и ручьёв. Все небесные светила отражались в его спокойных водах, создавая незабываемую картину, и вновь он увидел, теперь уже над озером, падающие с неба разноцветные огоньки. Они падали прямо на водную гладь и бесследно исчезали, не вызывая даже заметного волнения, кроме того, что создавал лёгкий ветерок. Заворожённый этим зрелищем, Аутт Рам сел на удобный валун у основания ступни Неотены, основательницы города Арохена и Архива Всемирной Истории, вытесанной из камня на берегу этого города полтора тысячелетия тому назад. Позади гигантской статуи стоял, положив руки на её плечи, могущественный древний Правитель Аманты, однако на этот раз старый Рам не придал этому значения. Он пришёл просить прозрения и знаний у Женщины, которая определила его судьбу знаменитого историка. И незаметно для себя, сидя на берегу озера у ступней Неотены, погрузился в глубокий сон.

Знойный ветер, дувший с моря с раннего утра до самого полудня, понемногу стихал. Солёные брызги прибоя, ударяясь о прибрежные валуны, всё ещё падали гроздьями далеко вглубь берега, оставляя на голубоватом с красными и жёлтыми вкраплениями песке размытые следы. Дальше к югу пески становились зыбучими, а узкая извилистая тропа у подножия Голубых гор уходила от берега в узкое глубокое ущелье, бывшее границей между побережьем и горной страной под названием Алайда.

Двое путников верхом на тощем двалифе, мужчина и женщина, остановились прямо против входа в ущелье, не рискнув свернуть с тропы и угодить в смертельно опасные объятия зыбучих песков. Они были ещё молоды, но выглядели устало и попеременно озирались назад, словно их неутомимо преследовала кавалькада породистых меронгов со свирепыми наездниками в чёрных шипастых доспехах.

— Это должно быть здесь, Алерта, — приглушённым голосом сказал мужчина, наклонившись совсем низко над ухом своей спутницы.

Та с недоверчивым видом повернулась к нему лицом.

— Куда ты меня привёз, Гио? Хочешь сказать, что обещанный нам дар мы получим в этих диких горах?

— Так говорил нам Оррам, а он был хорошо знаком с Драконами Алайды. Наверняка они уже знают и оплакивают его смерть от руки Паллиэна.

От этих слов Алерта заёрзала в седле. Гио догадывался, почему она это сделала. Паллиэн был одним из четырёх Императоров, пришедших с диких северо-западных земель, располагавшихся на большом острове посреди океана между Эллиорой и Менанторрой. Покинуть негостеприимную землю и напасть на Союз Восьми Королевств их заставил отнюдь не голод, поскольку даже на самом неприютном участке Элайи можно было прокормиться грибомхом, плодами кустарников и питательными кореньями, и не скука, поскольку северный народ был достаточно многочисленным. Их обуревало совсем другое чувство — примерно то же, что было в крови у вечно ссорившихся между собой правителей восьми Королевств, вынужденных впоследствии объединиться в единый Союз, возглавляемый внезапно помирившимися и побратавшимися между собой правителями перед лицом смертельно опасного врага — братства Четырёх Императоров. Паллиэн был старшим из них, самым воинственным и коварным, и именно он поднял знамя войны, надеясь завоевать сначала восемь ослабленных и вечно дерущихся между собою государств. Однако жадность Паллиэна была больше и глубже, чем о ней думали даже его побратимы — втайне он, вместе со саоей законной супругой Иерой, мечтал завоевать весь мир Элайи, от края до края света, и ради осуществления своей мечты готов был мучить и убивать всех, кто вставал на его пути. Одной из жертв жестокости и алчности Императора Паллиэна стал путешественник-звездочёт по имени Оррам.

Гио соскочил с двалифа и осторожно снял с него свою жену. Освободившееся от седоков животное, взмахнув длинной гривой и широкими крыльями, резво понеслось вдоль берега, однако, внутренним чутьём заподозрив опасность зыбучего песчаного берега, резко остановилось, успокоилось и принялось щипать редкую сизую траву.

— Двалифы умные звери, и Хойо может это подтвердить своим примером, — не без гордости произнёс Гио. — Могу поспорить с предводителем Драконов Алайды, что он будет ждать нас на побережье и щипать траву, пока мы не вернёмся.

И снова Алерта беспокойно заозиралась. И тогда Гио, наконец, понял, что беспокойство у неё вызывали вовсе не разговоры об Императоре и его ужасных деяниях, а упоминания о тех, с кем им предстояло вскоре встретиться. Сам Гио Трейга встречал жителей горных долин Алайды только один раз, но запомнил их на всю жизнь. Эти существа и впрямь напоминали нечто среднее между человеком и драконом. Рослые, статные, они походили на людей, однако у них, тем не менее, были внушительные крылья, напоминавшие драконьи, чешуи на руках и ногах, длинные острые ногти. Гребней и рогов на голове, однако, не было или они были незаметными под густыми гривами чёрных волос (или, значительно реже, какого-нибудь другого цвета). Глаза у них были немного более раскосы, чем у людей, взгляд их горел странным сиянием, однако, несмотря на грозный вид, они были, в целом, благородными и дружелюбными существами. Так, по крайней мере, о них говорил звездочёт.