Рождение шестого океана - Страница 69

Из вестибюля Сергей позвонил Кудиновой. Когда она спустилась в приемную, темноглазая, чернобровая, в белоснежном халате, который подчеркивал яркие краски ее лица, Сергей вновь, как при первом знакомстве, удивился ее красоте, но теперь без неудовольствия.

«Хорошая пара для Валентина», — подумал он.

— Больной Новиков очень ждет вас, — сказала Кудинова Сергею. — Он хочет что-то сказать вам по секрету, не знаю, что именно. Почему-то мне он не может объяснить, в чем дело.

Она подчеркнула слово «мне», Сергей заметил это, хотя обычно не обращал никакого внимания на интонацию. Но сегодня он придирчиво искал намеки на любовь. Ему так хотелось, чтобы догадка Зины подтвердилась.

«Вот как! —подумал он. —Докторша забыла, что мы и друзья детства, и товарищи по работе. Ей кажется, что у Валентина не может быть секретов от нее, даже служебных».

— Постарайтесь успокоить больного, — продолжала Кудинова. — Сердце работает у него хорошо, но нервы еще не срослись, как следует, даже при небольшом волнении могут быть обмороки. Не спорьте с ним, говорите размеренно, не повышая голоса. Если он будет возбужден, успокойте его.

Сергей был растроган.

— Спасибо, доктор, — сказал он. — Не знаю, как благодарить вас за все, что вы сделали для Валентина.

— А почему же вы должны благодарить меня? —обидчиво спросила Кудинова и, не прощаясь, вышла из комнаты. И снова Сергей подумал, что, пожалуй, Зина права. Если друг больного благодарит врача — это понятно и естественно. Но если друг благодарит любящую, женщину— это действительно обидно.

Валентин сильно изменился за время болезни, пополнел, лицо стало у него рыхлым и бледным, как у людей, не бывающих на свежем воздухе. Исчезла порывистость и живость, появилась скованность в движениях. Видимо, Валентин приучился беречь силы и обдумывать каждый жест — стоит ли двинуть рукой или можно обойтись?

— Я давно жду тебя. Есть очень важный разговор, — сказал он Сергею.

— Прежде всего, как твое здоровье?

Но Валентин не дал вовлечь себя в беседу о процедурах и лекарствах, такую заманчивую для каждого больного.

— О здоровье не буду говорить. Надоело. Поправляюсь. Хочу работать. Мария Васильевна считает, что к праздникам можно будет приехать в Москву.

— Я вижу, Мария Васильевна очень заботится о тебе... больше, чем о других больных.

— В ее практике я исключительный случай, живая диссертация. Понятно, что она уделяет мне много внимания. А кроме того, она в самом деле замечательный врач и прекрасный человек— заботливый, мягкий, очень добрый...

— И красавица, кроме того. Она нравится тебе?

— Как она может не нравиться?

— А ты заметил, что она любит тебя?

— Какие глупости! Кто тебе сказал?

— Но это заметно с первого взгляда. Она страшно ревнует тебя. Зину не пускает в палату, обиделась, что у нас с тобой секреты.

Валентин криво усмехнулся:

— Ладно, брось разыгрывать. Как же, полюбит такая женщина калеку. Все понимаю: вы с Зиной решили, что меня надо утешать. А я не нуждаюсь. Обойдусь без сватов. И вообще, — ты мне зубы не заговаривай, Сережка. Я звал тебя, чтобы поговорить по делу. Вопрос очень серьезный. Посмотри, хорошо ли закрыта дверь?

Лицо у Валентина стало озабоченным, на лбу появились морщины.

— Слушай, Сережа. Мне тут делать нечего, я лежу и читаю с утра до ночи. И вот недавно в одном иностранном журнале, притом отметь в популярном журнале, не в специальном, я наткнулся на широковещательную статью под заголовком «Громовержец нашего века». И если отбросить треск, восклицательные знаки и рекламные выкрики, из статьи все-таки можно понять, что за границей есть опытная установка, извлекающая электричество из ионосферы.

Сергей молча кивнул головой.

— По-моему, это очень важно, Сережа. А самое главное вот что: в том же номере — портрет изобретателя. Открой тумбочку, возьми журнал на нижней, полке. Прикрой пальцем усики и прическу. Узнаешь? Это же Лузгин, собственной персоной! Мерзавец, украл нашу идею и выдает себя за изобретателя. А если он построит вышку, что получится? Ведь в ионосфере нет границ. Когда он подключится, часть нашего тока потечет к нему. Я не хотел писать об этом в письме, но ты немедленно обратись в Министерство. Вероятно, можно действовать дипломатическим путем. Ведь он же—вор и убийца! Кажется, есть какие-то соглашения о выдаче уголовных преступников.

Сергей покачал головой.

— Дипломатическим путем ничего не выйдет, найдут отговорки.

— Но надо же принимать какие-нибудь меры.

И тогда Сергей сказал после минутного колебания:

— Думаю, что ты имеешь право знать, Валя. Это все не новость для нас. Действительно, шпион сумел сбежать за границу и около месяца тому назад соорудил в Лагнэге вышку специально для того, чтобы воровать электричество. И так как Лагнэг ближе к Камчатке, чем наши потребители, ток течет туда.

— Тут ничего не поделаешь, это закон Ома.

— Нет, кое-что можно поделать. Ведь между Камчаткой и Лагнэгом лежат советские земли— в том числе цепь Курильских островов.  Если мы поставим там, на. самой границе, вышки мы закоротим ионосферную цепь. Ток примут наши пограничные станции, он не дойдет до Лагнэга.

— Нет, Сережа, все-таки некоторая часть будет обтекать стороной.

— Небольшая часть, процентов пять-десять, вероятно. А у жуликов сидят на проводе потребители. И вдруг сила тока падает раз в десять. Ведь это же банкротство!

—- Они могут увеличить ионизацию в столбе. Тогда сопротивление в их цепи упадёт, их доля увеличится.

— Но ионизацию можно увеличивать только до известного предела. Иначе ионосфера разрядится сама. Шпион знает это. Ведь он подстроил такой же разряд в Мезени.

— Верно, Сережа, он будет опасаться. На этом его не поймаешь.

— А если мы увеличим напряжение в ионосфере, Валя?

— То есть включим станцию с повышенным напряжением?

— Да, несколько станций с повышенным напряжением.

Валентин в волнении присел на кровати.

— Это надо сделать, не откладывая. И тогда электрическая лавина рухнет на голову мерзавцу.

— Все подготовлено, — сказал Сергей торжественно. — Вышки на Курильских островах уже работают. Камчатская энергия почти отрезана. Шпиону пришлось увеличить ионизацию. Он снизил сопротивление до опасной границы. Мы следим за ним, измеряя силу тока на границе. Теперь остается включить высокое напряжение. Это будет сделано...

— Когда? — Спросил Валентин, задыхаясь.

Сергей посмотрел на часы:

— Через четыре минуты, —сказал он отчетливо.

Шесть станций повышенного напряжения включились одновременно. Один миг — тридцатая доля секунды понадобилась для того, чтобы напряжение возросло над Лагнэгом.  

Генри Вильсон находился в это время на вышке с посетителями. Гости оказались не в меру любопытны, даже назойливы. Вильсон побаивался, что по приборам можно догадаться, как неровно поступает ток, как велики затраты на ионизацию столба и ничтожен выход полезной мощности. И загораживая спиной циферблаты, он скалил зубы в предупредительной улыбке, расхваливая свое воровское предприятие:

— Мы открыли практически неисчерпаемый источник тока, — уверял он. —

Затраты ничтожны — только на сооружение и оборудование приемника. Цену за ток можно назначить сколь угодно низкую. Нам важно объединить усилия, со временем мы подчиним все электростанции страны, потом Азии, Южной Америки, всего мира. Электричество — это сила, это жизнь, движение! Мы создадим Всемирный Электрический трест. Планета будет в наших руках...

Гости слушали, радостно улыбаясь. Власть и золото манили их. Подчиним электростанции всего мира — какая чудная музыка!

— Планета будет в наших ру... — произнес Вильсон.

Он не договорил, последнего слова. Вообще, он не сказал в жизни больше ничего. Волна высокого напряжения дошла до Лагнэга... Ионосфера разрядилась, электрическая дуга высотой в сто километров встала над вышкой. И Вильсон сгорел, испарился в одно мгновение. Исчез с лица земли будущий миллионер. Горстка золы, облачко угарного газа—вот все, что осталось от него.