Рождение шестого океана - Страница 48
К общему удивлению рабочий указывает на Бха.
Переводчик смущенно оправдывается... Его неправильно поняли. Он только говорил, что электростанция будет работать на Сергея два месяца, а потом...
— Опомнитесь, Бха! Не два месяца, а через два месяца. И ток придет тут же, сразу, в мгновение ока.
Сергей подыскивает самые простые слова, пытается объяснить рабочим, почему нужно пробиваться к ионосфере. «Я сам был там, за облаками, и спустился благополучно, — уверяет он. — Богов и духов там нет. Никто не сердился, не обижался на нас. У меня есть фотографии и кинофильм, я покажу вам хоть сегодня вечером».
Непроницаемые глаза... Недоверчивое молчание... Десятник говорит упрямо...
— Мы хотим в деревню. Разве у вас рабочих удерживают насильно?
На слова надо возражать не словами, как-ни-будь более убедительно. Но Сергей не может показать, что такое ионосферная передача. В его распоряжении только обещания.
— Уходите, — говорит он наконец. — Никто вас не держит. Наоборот, это даже хорошо. Вы разойдетесь по всей стране и всюду расскажете
о нашей электростанции, как она строится и для чего. Но только говорите чистую правду. Скажите: «На станции работает русский, он хочет доставить нам много-много электричества из своей богатой страны, чтобы перекачивать на поля целые реки. Но мы ему не поверили. А почему не поверили, сами не знаем. Никогда этот русский не обманывал нас. » Идите, но только говорите правду, а не повторяйте слухи.
Толпа молчит. Десятник напряженно думает: ему нужно неторопливо взвесить новые слова. И вдруг из рядов выходит «Вася-монтажник». Задрав подбородок, гордый своей смелостью и всеобщим вниманием, не оборачиваясь, он шагает по дороге... назад... на стройку.
— Держите его! Предатель!
Протягиваются руки, чтобы схватить парня.
Но вот еще двое молодых, вскинув узелки на плечи, выходят на дорогу. И пожилой рабочий с женой и усталыми детьми. И еще... и еще....
Крикун, растопырив руки, выскакивает вперед. Но теперь уже нечего стесняться с ним.
— Ты кто такой? На каком участке работаешь? — кричит ему Сергей. — Десятник, скажи, разве это рабочий?
И, втянув голову в плечи, представитель богов, прихрамывая, обращается в бегство. Где видел Сергей эту прихрамывающую походку? Припоминать некогда... Ловить? «Не надо насилия», — шепчет Бха. Пусть так. Подстрекатель сам себя разоблачил бегством.
— Едем назад, Рамия. Теперь они все вернутся.
И только на обратном пути Сергей вспомнил, где видел он эти узкие глаза и неровную походку. Так прихрамывал шофер Тукера — тот, который чинил им мотор на дороге. Но тогда у него была густая черная борода и нестриженая грива.
Волнующий день передачи приближался.
В конце марта из Советского Союза прибыл ускоритель, источник могучих лучей, которые должны были пронзить воздушную броню вплоть до ионосферы. Оставалось достроить вышку и поднять аппарат наверх. А до той поры он хранился на складе запасных частей, под охраной. Сергей настоял, чтобы охрана была вооруженной.
В марте в пустыне началась жара. Обжигающий ветер вздымал тучи мелкого песка. Даже пальмы поникли от зноя, бессильно свесили громадные листья. А прошлогодняя трава и колючие кусты высохли так, что при малейшем прикосновении рассыпались пылью. Сергей изнывал от зноя днем, не отдыхал и ночью. Ночная прохлада исчезла. Накаленный песок обдавал жаром, как натопленная печь. Трескались и кровоточили губы, высыхал язык. Сергей пил непрестанно, даже ночью.
И в ту ночь он проснулся не от шума. Просто ему захотелось пить. Не зажигая света, он протянул руку к графину. За окном полыхали зарницы. В голове мелькнуло: «Гроза? Хорошо бы! Но какая же гроза в пустыне? » — И тут он услышал лязг гонга, крики, разобрал знакомое слово «горит».
Где горит? Одним прыжком Сергей оказался у окна. Снаружи метались тени, стучали ведра и багры. К окну подбежал Володя Струнин в трусах, с топором.
— Сергей Фёдорович! Пожар у складов!
— У складов!? А там — ускоритель!
Подхватив висевшую у двери лопату, Сергей побежал по пыльной дороге, соревнуясь с самыми легконогими. Даже Володя Струнин отстал от него.
Горели заросли в пойме высохшей реки. Сухие кусты вспыхивали, как бумага, огонь метался с гулом, опаленные листья вылетали, словно из трубы, по спирали взбираясь к звездам. Дождем падали искры и тлеющие сучья. И если они попадали на сухой дерн, тотчас же появлялся дымок, обугленное пятнышко расползалось кляксой, а там уже вспыхивали огоньки на отдельных травинках, только успевай затаптывать.
Мечущиеся языки пламени создавали тревожное, мигающее освещение. Лица то меркли, тонули во тьме, то выделялись кроваво-красными отчетливыми пятнами. Сергей не вглядывался, не искал знакомых, он торопливо топтал тлеющий дерн. Ему удобнее было делать это, чем босым рабочим.
Рядом послышалось тяжелое дыхание. Сергей услышал голос Бха.
— Я здесь. С трудом нашел вас. Командуйте, буду переводить!
— Не надо командовать. Гасите огонь.
Рабочие забрасывали пламя землей, копали канавы на его пути, засыпали траву песком. Воды не хватало. Ведь сюда, в пустыню, ее привозили за десятки километров только для питья и приготовления цемента... Стало так жарко, что сухие листья загорались сами собой, даже без искр... Люди сражались с огненным фронтом, а язычки пламени возникали за спиной, словно вражеские автоматчики, просочившиеся в тылы.
Занялась крыша цементного склада. Искры сыпались на нее дождем, и некому было гасить их. Здесь для огня немного пищи, но рядом — склад лесоматериалов, а за ним та пристройка, где хранится ускоритель! Сергей выхватил у кого-то багор, вонзил в угловую стойку. Пламя опалило брови, запахло горелой шерстью. Верный Бха уцепился за черенок багра, рядом легли еще чьи-то руки. Отворачиваясь от огня, Сергей налег,... Раз-два, взя-ли! Непрочная стойка накренилась, и подгоревший навес рухнул, вздымая клубы цементной пыли... Огонь притих на мгновение, как будто удивился... Потом, собравшись с новыми силами, гудя, полез наверх, по наклонным доскам... При вспыхнувшем свете Сергей увидел «Васю-монтажника».
Почти голый, с блестящим, мокрым от пота телом, он прыгал по рухнувшей крыше, отдирая
доски. На закопченном лице сверкали белки и зубы. Он радостно кричал, захваченный азартом борьбы, смеясь над опасностью, прыгал среди огня. Озаренный малиновым цветом, верткий и гибкий, он сам казался языком пламени.
Эта ночь была похожа на сон: набор отрывочных картинок без всякой связи. Вот десятник, схватив за горло «Данилушкина», трясет его что есть силы. «Лодырь несчастный, как ты смеешь отдыхать в такой час? » Двое рабочих несут Володю Струнина. Рука у него свесилась и чертит по песку, кудрявые волосы сгорели: огонь остриг техника под машинку; его красивое лицо стало маленьким и детским. Катается по земле женщина в загоревшейся одежде, кажется та, которая спрашивала, как женятся советские люди. Десять рабочих тянут за багор... Э-эх! И склад заваливается... Вулкан искр вздымается над ним.
Неожиданно загорается пристройка, где стоит ускоритель. Склад леса удалось отстоять, а пристройка позади него так и полыхает. Непонятно, как это произошло. Но выяснять некогда. Сергей в ужасе. Он уже представляет себе, как умнейшая машина превращается в груду покоробленного железа, как чадит горящая резина, каплями стекает расплавленная медь. Он видит, как сам он, поникнув головой, стоит у телефона, а с того конца провода, за пять тысяч километров, кричат: «Вы понимаете, что вы наделали? Вы представляете, что значит изготовить второй такой аппарат?! »
— Скорее, скорее, Бха! Зовите людей побольше! Водой пусть обливаются, водой... На головы — мокрые тряпки! Скорее!
Двери выломаны, но наличник горит, надо нырять под огненную арку. Аппарат весит тонны две, его не вынесешь в одиночку. Внутри нестерпимая жара; люди прикрывают лица руками. Молодцы рабочие, они не боятся! Вот и десятник рядом, и Рамия, и «Вася-монтажник». А колеблющихся Бха бесцеремонно толкает коленкой. Набралось человек тридцать. Пожалуй, хватит. Взяли! Дружно! Пошли! От тяжести шатает, заплетаются ноги. Только бы не уронили, а то сами себя искалечат. Искры колют спину и плечи. Руки заняты, лицо нечем прикрывать. Сергей сзади, там, где труднее и опаснее всего. Скорее, скорее бы! Хорошо еще, что железо не успело накалиться. Рабочие держатся, никто не отпускает рук. Еще шаг, еще... Пылающий наличник навис над ними... Что-то горячее падает на волосы, Сергей стряхивает угольки головой, руки заняты. Еще чуть... Кажется, нет уже опасности. Все! Опустите! Опустите! Осторожно! Все одновременно!