Рождение шестого океана - Страница 41

Вопросы сыпались, как из рога изобилия. Шутка сказать — впервые удалось передать ток через ионосферу на две тысячи километров — из Новосибирска на Урал! Какие были помехи? Какие потери в цепи? Какие затраты на выпрямление? Как регулировалась передача?

Первым взял слово иностранный гость, смуглый человек в тюрбане. Старательно выговаривая русские слова, он сказал, что его родина — Джанджаристан и сам президент Дасья с особенным интересом относятся к передаче без проводов. Они просят, чтобы самая первая, опытная передача была направлена из Советского Союза в Джанджаристан.

— Может быть, не первая, лучше вторая, для верности, — улыбнулся председатель.

Нет, гость настоятельно просил, чтобы первый ток пошел в Джанджаристан. Их страна хочет принять участие в исследовательской работе. Сколько же раз проверять? Опытная передача уже состоялась.

И дальше пошел деловой разговор: откуда выгоднее взять ток, где имеется свободная энергия, где ставить вышки, когда успеет изготовить космотроны наша промышленность. И, подводя итоги довольно короткому обсуждению, председатель сказал Новиковым:

— Итак, энергию вы получите в Мезени, на новой электростанции, пока еще не загруженной. Там идет ледяная стройка. За одну зиму обещают соорудить плотину, к весне пустить турбины. Валентин Николаевич пусть едет туда, готовится принимать ток. А Сергею Федоровичу придется отправиться на юг, к нашим гостям, в Джанджаристан.

 Стояла зима. Пухлый снежок падал на выскобленные тротуары. Новиковых поджидала машина у подъезда, но они отпустили ее, пошли пешком, подавленные радостью и ответственностью. Шутка сказать, передача энергии за границу — государственное дело! И это поручено им, Сережке и Валентину, вчерашним школьникам с московской окраины... Впрочем, школа была не вчера — давным-давно, десять лет назад.

Сергей шагал молча, солидно, как бы боялся расплескать торжество. А Валентина распирала радость. Он снял шапку, подставил снежинкам разгоряченный лоб, потом разбежался и вслед за мальчишками прокатился по замерзшей луже.  

— Сережка, мне хочется что-нибудь выкинуть. Давай играть в снежки!

— Стыдись, ты же солидный ученый, деятель международного масштаба.

— А все-таки молодцы мы с тобой!

— Только не смей зазнаваться.

— Все равно, я зазнаюсь. Я обязательно зазнаюсь!

Поутру была зима. Сергей простился с другом на снежной равнине подмосковного аэродрома, садясь в самолет — ярко-белую остроносую птицу с узкими крыльями, отогнутыми назад, и приподнятым хвостом. Со старта она не тронулась, а рванулась, как бы прыгнула в небо, разом выскочила за облака и понеслась над пышными клубами, похожими на взбитые сливки. За облаками тоже была зима. Но обедал Сергей уже на юге. Снега там не было, зима, холод остались позади. Южане в узорчатых тюбетейках ели жирные наперченные блюда в привокзальном ресторане. На голубом небе сияло ласковое солнце, оно заметно грело лицо.

Снова в пути. Под крыльями — горы с полосками тумана на голых склонах, с молочными струйками пенных потоков, с голубой дымкой над долинами. Мелькнула серебристая лента реки. Сергей знал, что это граница. Внизу еще теснились неровные глыбы гор, словно обломки взорванного дома, но это были уже чужие, княжеские горы. Под самолетом плыли скалы и воды князя Гористани — обездоленная страна, где владельцам электрических лампочек отрезают носы и уши, а монтеров вешают за ноги на проводах.

И горы ушли назад, потянулась просторная степь. Сергей все ждал, что начнутся тропики, непроходимые джунгли с тиграми и слонами. Джунглей не было. Внизу лежала плоская равнина с разграфленными прямыми линиями дорог и каналов. Там и сям мелькали группы деревьев. Но это были не рощи, а селения. Мы на севере привыкли к тому, что деревня выгрызает в лесах поляну. Здесь деревни были зелеными островами в степи, только возле домов, возле колодцев и каналов могли расти деревья.

И, когда впереди показался большой лес, Сергей догадался, что это город. Так и было. Самолет камнем ринулся вниз. Улицы, дома, сады завертелись, как на колесе смеха. Давление заметно повысилось. Казалось, «на уши нажали пальцами. И Сергей очутился на аэродроме в столице Джанджаристана. Ему пожимали руку, приветствовали на непонятном языке, и какой-то проворный юноша накинул ему на шею тяжелый венок из роз. Розы были обильно смочены водой, за шиворот потекли теплые струйки. Это было непривычно, но приятно, потому что вечер был душный, а Сергей имел неосторожность выехать в зимнем костюме.

На другой день Сергей проснулся с радостным нетерпением: с таким чувством когда-то он шел заниматься с Зиной. И сегодня ему предстояло! свидание с южной красавицей — столицей Джанджаристана, о которой он так много читал и слышал.

«Нарядно! — думал Сергей, глядя из окна на пальмовую аллею. — Вот бы Валентин разахался!»

Валентина рядом не было, роль восторженного зрителя выполнял Володя Струнин. Он был благодарным спутником, всю дорогу находил объекты для восхищения, удивлялся, всплескивал руками и так радовался, что Сергей чувствовал себя польщенным, как будто он для Володиного удовольствия создал горы, города и тропические сады.

— Пальмы похожи на стройных девушек в длинных узких юбках, — оказал Володя. — А листья, словно руки, выгнутые для танца..

По всей вероятности он подбирал сравнения для письменного отчета Люсе Вершковой.

Пока Сергей завтракал, за ним зашли провожатые: техник Рамия с красивыми застенчивыми глазами и переводчик Бха — тот расторопный молодой человек, который накинул на Сергея мокрый венок на аэродроме. Бха изъяснился по-русски и еще на шести языках прескверно, но с отчаянной храбростью. Рамия, видимо, знал русский язык не хуже, но не решался сам обращаться к Сергею.

— У меня только один день в распоряжении. Покажите все самое замечательное, — попросил Сергей.

— Уже составлен план, — объявил Бха. — Мы поведем вас в центр города, вы увидите дворец президента, Джарскую крепость и храм Солнца, элеватор, автосборочный завод...

— И родильный дом, — добавил техник.

Сергей предложил поправку. Элеватор и родильный дом можно отменить, но обязательно он хочет пойти в Старый город.

— На базар? Это же уходящее... не характерное, — запротестовал переводчик.

Сергей понимал, что Бха и Рамия хотят показать свой город с самой лучшей стороны. Пожалуй, и сам он в Москве не водил бы приезжих по задним дворам и церквушкам. Но Ахтубин так красочно описывал Старый город!

Они осмотрели дворец, храм Солнца и Джарскую крепость, переходя от здания к зданию по пустынным аллеям тропического сада. В саду цвели розовые олеандры, лопоухие бананы шевелили листьями, похожими на зеленые простыни, чернели тени под многоствольными баньянами.

— А где купить орехов? — осведомился Сергей. — У вас тут принято кормить мартышек.

И тут же он понял, что сделал промах. Переводчик откровенно рассмеялся, в глазах техника отразилась обида.

— Вы не найдете мартышек в нашем прекрасном городе, — сказал Бха. — Вот Рамия может вам рассказать... Говори, Рамия, я переведу.

Да, Рамии было, что рассказать. Прошлое лето — три месяца подряд — они, студенты техникума, провели в истребительных отрядах. Очищали рощу за рощей, продирались сквозь колючие заросли, вязли в гнилых болотах. В лесах еще было проще, труднее приходилось в садах. Не все жрецы согласились отпустить мартышек к богу Солнца. В иных деревнях студентов встречали камнями и палками. Рамия просил пистолеты для защиты, ему отказали, велели воевать убедительными словами.

— И как же вы убеждали?

— Мы показывали фотокарточки. «Вот ребенок Ахмад, семилетний мальчик, джарис. Засуха сожгла поле его отца. Кого пощадить, кого накормить — ребенка или мартышку? Ахмад не умрет с голода, если мартышка не будет дергать колосья на вашем поле. И отец Ахмада накормит вас, когда случится неурожай на севере».