Рождение Контролера - Страница 8

Рядом с генералом Кременевым вскочил другой, сухощавый, с желтым желчным лицом.

– Это все только от биопринтера?.. Я же говорил, сперва изобретаем, а потом думаем, что изобрели!.. Погодите-погодите перечислять! Скажите, что у нас делается, чтобы… предотвратить опасность хотя бы от этих биопринтеров?

– Ничего, – ответил я хладнокровно. – Но, как догадываюсь, наконец-то собрались, чтобы что-то?

Мещерский медленно кивнул, взгляд его постоянно шарит по лицам в комнате, изучает, анализирует, и, надеюсь, какие-то выводы этот полковник, что собирает на совещание в свой кабинет генералов, делает.

– Самое же главное, – сказал я, – люди, к сожалению, очень редко движимы умом. Даже умные. Настолько редко, что даже удивительно, как крохотнейшей прослойке ученых удается тащить всю эту неподъемную массу к прогрессу. Генерал, вы же знаете, на свете полно как отдельных умников, так и целых групп, которые хотели бы покончить с человечеством! Аум Сенрикё нашумел то ли благодаря газетчикам, то ли красивому имени, но на самом деле таких групп до черта! А еще больше всякого рода религиозных фанатиков, которые жаждут попасть в рай, те же свидетели Иеговы, что с нетерпением ждут конца света…

Генерал сказал недовольно:

– Свидетели Иеговы ждут, но убивать человечество не станут!

– Хорошо-хорошо, – сказал я, – а как насчет «Движение за добровольное вымирание человечества»? Они считают человечество раковой опухолью на теле планеты и готовы его уничтожить, только у них пока такой возможности нет. А чего стоят неолуддиты? Их вожак Теодор Качинский рассылал по почте бомбы ведущим ученым. Трое погибли, десятки покалечены… Погуглите, если кто не в курсе. Да ладно, а сколько людей, которым настолько осточертела жизнь, что готовы покончить с нею не только для себя? А сколько тех, кто берет автомат и выходит расстреливать людей на улице или в кафе, стараясь убить как можно больше? Думаете, такой не рванул бы супербомбу?

Мещерский сказал тяжелым голосом:

– Да, геростраты есть и всегда будут. Я предпосылку принимаю, как, думаю, и остальные.

– К примеру, – сказал я, – сейчас начинается криптовойна, что может быть намного опаснее ядерной. Внезапные анонимные удары, когда непонятно кто ударил, и хуже того, иногда даже пораженная ударом страна даже не подозревает, что удар ей уже нанесли!

– Однако, – начал было генерал, – это же очевидно…

– Уже нет, – ответил я. – Когда в мире больше двух игроков, удар останется безнаказанным. Сейчас такое могут совершить Штаты, Россия, Китай, Иран, Израиль… а завтра еще десяток стран, а через полгода не государства, а отдельные группы будут бить так, что рухнет мировая экономика и начнется хаос.

Мещерский сказал в растерянности, которая показалась мне подчеркнутой:

– Но тогда может начаться война всех против всех!

Они помолчали, я сказал с тяжелым сердцем:

– Отвратительно такое говорить, но мы идем ко всеобщему контролю. Неизбежному. Но я сейчас о другом. У нас есть ООН, однако эта всемирная организация неповоротлива и неэффективна. МАГАТЭ… работает чуть получше, но все же в руках бюрократии. Мирового правительства у нас пока еще нет, хотя, понятно, скоро к нему придем. Остаются только спецслужбы…

Мещерский проговорил невесело:

– Мы как раз и пришли к этому выводу. Однако спецслужбы служат только своему правительству, а вы предлагаете создать некий отдел, что занимался бы межправительственными…

– Надправительственными, – уточнил я. – Это важно, когда не между, а над. Это значит, в интересах всех правительств! Правда, другая беда, будет немалая путаница национальных и общечеловеческих ценностей. Кроме того, конкуренция спасателей…

Генерал, набычившись, рассматривал меня с недоверием и озлобленностью.

– И вы хотите возглавить такой важный отдел?

Я сдвинул плечи.

– Ради бога, возглавьте вы!.. А я вернусь к своей спокойной работе. Думаете, рвусь сюда к вам разгребать дерьмо?..

Мещерский похлопал по столу.

– Тихо-тихо!.. Новому всегда труднее пробивать дорогу, а возражениями можно потопить все, что угодно. Давайте закругляться. Проблему мы, как мне показалось, все поняли. Владимир Алексеевич, у вас есть что сказать в заключение?

– Главная беда, – сказал я настойчиво, – новое оружие, в отличие от атомного, стремительно дешевеет. И находится в частных руках. А это значит, что вот прямо сейчас в десятке стран создается оружие массового поражения… и далеко не всегда правительство это знает!

Генерал спросил резко:

– А что мы можем?

– Задачу можно разбить на несколько этапов, – сказал я. – Первый – принять строжайшие законы на межправительственном уровне. Второй – самим мониторить ситуацию…

Он продолжал смотреть на меня неотрывно.

– И что? Вы сказали, в некоторых азиатских странах законодательство намного либеральнее. Вон в Китае, кроме собак, разрешено модифицировать… еще и свиней?

– И людей тоже, – уточнил я. – Да, уже приступили. У нас пока запрещено. Как и везде в Европе и Штатах. Может, пора перестать нам быть Европой, а стать Россией?

– И что делать в таких случаях? Я имею в виду, вот здесь нам?

Он смотрел исподлобья, недобро, я ответил таким же взглядом и подчеркнуто ровно и без эмоций сказал:

– Интересы государства… да что там государства, на кону существование человечества!.. Я думаю, генерал, даже такой либерал, как я, скажет о допустимости любых средств, чтобы остановить угрозу. Любых.

Он смотрел тяжелым гнетущим взглядом, затем в его лице что-то изменилось. Похоже, видел во мне обычного крикливого алармиста с их вечным «О боже, мы все умрем!», а сейчас я показал себя с другой стороны, а я сам знаю, что с другой я совсем не тот человек, что вижу постоянно в зеркале.

Он посмотрел на председательствующего Мещерского.

– У меня предложение. Принять во внимание выступление господина… господина…

– Товарища Лавронова, – подсказал я, сделав ударение на первом слове.

Он произнес чуть благосклоннее:

– Товарища Лавронова. Пусть наши эксперты поработают. Но не так, как обычно, а в самые сжатые сроки. Хорошо бы госпо… товарища Лавронова почаще привлекать в качестве эксперта и консультанта.

Я перехватил удивленный взгляд Мещерского. Похоже, я своей заменой «господин» на «товарищ» снискал симпатию этого динозавра, не просто заставшего расцвет СССР, но и занимавшего уже тогда высокие посты.

Вообще-то, я не покривил душой, мне «товарищ» и в самом деле нравится больше, чем «господин». Хочется видеть вокруг товарищей, а не грызущихся господ, само слово «господин» все-таки поганое, унижающее, никто для меня не господин, мать вашу.

Мещерский взглянул на часы, поднялся, все разговоры затихли.

– Заседание окончено, – произнес он веско. – Всем надлежит в трехдневный срок подготовить рекомендации. На их основе будет принято окончательное решение.

Он вышел через боковую дверь, остальные начали неспешно подниматься, тяжелые и солидные, осознающие свой вес и значение. Даже те, кто сохранил сухощавость фигуры, двигаются с царственной медлительностью, это как бы признак ума, а кто суетится, тот неумный и малозначащий человек.

Я вышел последним, генералы продолжают переговариваться друг с другом, на меня внимания не обращают, я человек из другого мира, военные к ученым традиционно относятся свысока, ведь и всякий футбольный фанат уверен, что он умнее всех профессоров в мире.

Ингрид ждала в конце коридора, молча пошла рядом, я молчал, она в нетерпении ткнула локтем.

– Ну?

– Чего? – ответил я вяло. – Поговорили.

– О чем? Если это не государственная тайна.

Я сдвинул плечами.

– О крайне новых и важных вещах. Оказывается, ты даже не представляешь, Волга впадает в Каспийское море, а лошади кушают овес и сено!

Она сказала строго:

– Не утрируй. Ты зря их представляешь некой темной силой царизма. В основном это всесторонне образованные и умнейшие люди. И в данном случае не стали ничего сами решать, а обратились, чтобы исключить клановую заинтересованность, к гигантам мирового уровня.