Рождение цивилизации - Страница 18

Впрочем, здесь необходимо, хотя бы вкратце, уточнить следующее. Все эти базисные ритмы, формируемые ритуалом, калибруются и синхронизируются не только со всеми другими проявлениями жизнедеятельности всех членов какого-то данного сообщества, но и со структурой ландшафта, ритмикой сезонных колебаний климата, активности окружающей биологической среды и так далее. Иными словами, все характеристики этого психофизиологического «паспорта» оказываются гармонизированными с полной характеристикой той внешней среды, в которой обитает каждое исходное сообщество. Поэтому в пределах какого-то одного ландшафта и свойственного ему биоценоза все отличия между формирующимися этотипами могут носить, говоря языком философии, только количественный характер, и именно эти количественные отличия должны приводиться к единству и корректироваться всей системой межобщинных и общерегиональных ритуалов (о которых нам еще предстоит говорить). Между тем за пределами данного региона отличия должны становиться качественными, когда никакая калибровка уже не может устранить их до конца, и это обстоятельство впоследствии становится основой языковой дифференциации, не устраняемой общим ритуалом. Но, к сожалению, невозможность объять необъятное диктует необходимость и этот аспект обозначить лишь в тезисной форме.

Итак, ритуал возникает задолго до появления сознания, и именно механизм ритуальной коммуникации образует собой тот единственный фундамент, на котором оно только и может развиться. Иначе говоря, содержание эволюционного процесса, результатом которого является становление нового вида Homo sapiens, в принципе не может быть сведено к преобразованию одних только морфологических структур организма. Мало создать тело, нужно вдохнуть в него жизнь, – гласит старая мудрость. Поэтому сами по себе биологические структуры мертвы, если параллельно их становлению не происходит формирование каких-то новых функций живой ткани. Изменение конструкции таза само по себе не способно обеспечить прямохождение, если нет постоянной практики, непрекращающихся попыток вставать на ноги; увеличение большого пальца кисти руки не гарантирует систематическое употребление орудий. Нет нужды доказывать, что именно новые функции стимулируют соответствующие им видоизменения анатомических структур, в то время как последние открывают возможность последовательного совершенствования и усложнения первых. Словом, здесь существует какой-то замкнутый круг, исключающий первичность чего бы то ни было. Утверждение того, что применение орудий как таковое уже само по себе обеспечивает становление принципиально новой психики, столь же верно, сколь и ошибочно. Сознание, разумеется, возникает, но лишь в конечном счете, непосредственно же его возникновение стимулируется формированием такой принципиально новой для биологических организмов функции, как ритуальная коммуникация.

Разумеется, последующее становление сознания и формирование собственно знакового, речевого (ибо ритуал – это все-таки еще только «предзнак»), общения многое меняет многое в природе человека. Так, обмен сложными формами деятельности теперь уже начинает осуществляться именно на их основе. Но ни сознание, ни речь, обеспечивающие и большую гибкость, и (в отличие от ритуальной коммуникации) возможность общения между отдельными индивидами, отнюдь не «отменяют» ритуальную форму общения. Как органохимические реакции, протекающие на уровне клетки, в конце концов определяют способ жизнедеятельности всего организма, так и когда-то сформированные эволюцией механизмы ритуала продолжают оставаться глубинной основой высших форм психики, ибо с помощью именно этих механизмов по сию пору продолжается преобразование собственно информации в физические формы целевой орудийной деятельности субъекта – и наоборот. Иначе говоря, ритуал и в жизни вполне сформировавшегося человека по-прежнему продолжает выполнять роль коммуникационной системы, но теперь уже не между интегральным опытом рода и индивидом, но, если так можно выразиться, между его сознанием и его «биологией».

В порядке отступления от темы можно заметить следующее.

В индивидуальном развитии человека становление первичной системы коммуникации, образующей собой фундамент сознания и речи, воспроизводится в процессах подражания, игры и обучения. Именно эти процессы предстают как онтогенетический аналог, отчасти даже некоторый рудимент ритуальной коммуникации между отдельным индивидом и обществом, именно в них происходит формирование господствующего в данное время в данном обществе этотипа. Только его становление, другими словами, только формирование и синхронизация базисных ритмов индивидуальной психики с психофизиологическими ритмами других членов общества делает возможным становление единых механизмов преобразования скрытых форм двигательной активности в абстрактные образы отсутствующих предметов (и наоборот). Без этого никакое одухотворение входящего в наш мир человека невозможно.

В этом плане было бы любопытным обратиться к опыту воспитания слепоглухонемых детей. До шестидесятых годов прошлого столетия они, как правило, оставались вне цивилизации, но происходило это совсем не потому, что дети не были в состоянии сформировать канал речевой связи, но вследствие того, что врожденный дефект ребенка препятствует формированию и калибровке свойственного данной цивилизации этотипа. Именно отсутствие психофизиологического консонанса с подобными себе исключает всякую возможность взаимопонимания. Опыт загорской школы воспитания слепоглухонемых, одним из духовных отцов которой был (до сих пор не понятый отечеством пророк) русский философ Э.В. Ильенков, показывает, что формирование необходимого минимума каких-то базисных двигательных структур и ритмов через усвоение элементарных форм свойственной именно данному обществу деятельности (а именно этот процесс является начальным шагом всей работы) открывает дорогу в мир сознания и речи даже для таких, еще недавно рассматривавшихся как абсолютно безнадежных, детей. Больше того, благодаря уникальной для того времени методике, подвижничеству педагогов и, конечно же, собственным талантам и труду, воспитанники этой школы давно уже получают высшие ученые степени…

Суммируя сказанное, можно утверждать, что складывавшиеся еще на стадии антропегенезиса, то есть еще на предисторическом этапе развития механизмы ритуальной коммуникации и по сию пору остаются чем-то первичным по отношению к сознанию и речи современного человека. Необходимо лишь понимать, что это не однопорядковые, но разные по уровню организации живой материи начала, – пусть и не столь расходящиеся друг с другом, как биохимический процесс со стихосложением. Ритуал, повторимся, образует собой что-то вроде переходного промежуточного образования, коммуникационной системы между собственно сознанием и предшествующими ему формами психики. Но именно здесь, на этой таинственной грани, разделившей сознание и «биологию», и совершаются те едва ли не мистические процессы преображения физического в метафизическое и обратной трансформации идеального образа в физическое действие, раскрывать которые человеку предстоит, вероятно, еще не одно столетие.

Понятая таким образом первичность заставляет сделать вывод о том, что ритуал должен быть не только константным началом, которое как бы сквозит и через весь генезис отдельно взятой личности, и через всю историю человеческого общества, но и атрибутивным элементом жизнедеятельности и того, и другого. Существование ритуала оказывается строго обязательным как для индивида, так и для всего социума в целом, ибо без него становится невозможным развитие ни человека, ни создаваемой его гением цивилизации. Но в жизни человека ритуал не может сохраняться как нечто низменное и бездуховное, как нечто, связующее с темным пещерным прошлым далеких его предков. Живущий и в самом деле не хлебом единым, человек одухотворяет все, что существенно для него. Поэтому с развитием культуры мифологизации подвергается и ритуал, и фиксируемое сегодня положение, когда он предстает образованием, моделирующим собой некоторый – знаковый – факт общественного сознания, является именно ее результатом.