Роза севера (СИ) - Страница 8

Человек стоит перед ним — в одном темном халате, несмотря на мороз. Лицо белое и вытянутое, и такая же белая рука лежит на рукояти меча. Глаза то ли прищурены, то ли слегка раскосые…

Опять самурай, только на этот раз как будто живой! Варламов судорожно вздыхает и пятится, пока не упирается спиной в ледяной металл статуи.

Раздается голос, будто скрежет железа по стеклу!

— Ты отступаешь, не открывая спину? Это благоразумно. Но я не вижу у тебя оружия, а это глупо.

Колени Варламова становятся ватными: действительно, оставил двустволку в «ровере».

— Кто ты? — сипло спрашивает он. — Хотя постой, я узнаю тебя…

— Мы встречались на другом континенте, — тонкие губы слегка кривятся. — Но не в этом мире, а в том, что вы иногда называете Тонким.

— Темный воин? — шепчет Варламов. — Но это был персонаж из виртуальной реальности…

— Пожалуй, тебе пора познакомиться с моим мечом, — следует насмешливый ответ. — Твоя шея почувствует, реально стальное лезвие или нет. Впрочем, не обязательно спешить, перед смертью люди бывают занятными собеседниками. Чего-нибудь выпьем для начала, здесь есть буфет.

Обходит Варламова, задев его ножнами меча, и идет к вокзалу.

Какой буфет? Тридцать лет прошло, как здесь кто-то обедал. Но делать нечего, и Варламов плетется следом.

Дверь со скрипом отворяется, внутри пыльно и сумрачно. К его удивлению, загорается тусклый желтый свет. Самурай берет со стойки два стакана и ставит на столик. Из-под полы халата достает фляжку.

— Позаимствовал тут у одного, — неопределенно говорит он. — Хотя жуткая дрянь. Садись!

Варламов садится на стул, сиденье ледяное.

— Выпьем за твою смерть, — поднимает стакан неожиданный собутыльник. — Согласись, она будет поэтичнее, чем в каком-то американском отеле. На твоей родине, под летящим снегом.

Шутник хренов. Варламов скрипит зубами, однако пьет, не хочется праздновать труса. От жидкости дерет горло, похоже на сырой спирт. И закуски нет.

Самурай пьет, медленно двигая кадыком. Ударить бы по нему ребром ладони, но видно, что другая рука на рукояти меча. Небось, того и ждет.

— Хотел спросить тебя, — собеседник ставит стакан. — Когда всё наконец закончится: поколотите друг друга, снова придет Распятый. Что дальше? Будете петь Ему осанну? Не слишком ли скучный конец?

— Не понимаю, — тупо говорит Варламов.

— Я про конец времен. — Глаза его недруга походят на перламутровые раковины с черными дырами зрачков. — До него осталось всего столетие или два, хотя ты не доживешь. Армагеддон и прочая библейская чепуха. Но многое действительно сбудется.

— Никогда не задумывался, — тоскливо отвечает Варламов. Голова слегка кружится от выпитого зелья, а тут еще этот бред.

— Так подумай, — насмешливо советует собеседник. — Пока есть чем.

Юмор висельника, хотя висельник-то скорее он. Что бы сказать этому липовому самураю? Что-нибудь из литературы этого сорта, благо почитывал такую после встречи с Морихеи.

Вот оно, о «Великом пределе»!

Варламов откашливается и говорит:

— Один японец писал, что события имеют в себе скрытую тенденцию к своей противоположности. Она особо проявляется, когда явление достигает своего апогея, Великого Предела. После этого обычно следует провал в противоположность. Так что, если настанет рай на Земле, то возможно, он каким-то образом обратится в ад. Или что-то подобное. Вы-то, наверное, увидите.

— Гм, — собутыльник ухмыляется. — Интересная мысль. Пожалуй, я дам тебе меч. Умрешь как воин.

Толку от этого…

Темный воин распрямляется гибко, как кобра… и тут же садится обратно.

— Ну вот, — говорит невесело. — Только хотел развлечься…

Легкий шелест в воздухе. Аромат роз или иных цветов — Варламов не помнит такого. Женщина вдруг оказывается за столом, и сердце приостанавливается, а потом начинает стучать с перебоями.

— Это опять Ты? — хрипло говорит он, пытаясь разглядеть лицо женщины, но оно словно скрыто жемчужной вуалью. Черные глаза мимолетно смотрят на Варламова, и он испытывает будто удар. Тотчас женщина отворачивается.

— Вы забыли про меня, мальчики, — голос колеблется серебряной струной, и легкая насмешка слышна в нем. — Особенно ты, Темный. Я не хочу тратить время, подбирая сотрудников взамен убитых тобой.

— У Тебя, и мало времени?

— Не имеет значения, Темный, — высокомерно отвечает незнакомка. — Кстати, когда ты не можешь орудовать мечом, то опускаешься до булавочных уколов.

Слышен скрежет — и не сразу понятно, что это скрип зубов.

— Пожалуй, я оставлю вас, — тот, кого назвали Темным, вскакивает со стула. — Приятного свидания!

— Еще одна шпилька, — тихо смеется гостья. — Как по-женски!

Дверь хлопает так, что едва не слетает с петель, и Варламов остается один на один с женщиной. Какое свидание, у него вот-вот остановится сердце! По всему телу выступает холодный пот.

— Ты пьешь с исчадиями ада, — укоризненно звучит голос, — но не со мной. Налей мне и себе.

Она кивает на фляжку, оставленную на столе.

Хотя рука Варламова дрожит, он кое-как разливает спирт. Поднимает свой стакан.

— Постой, — женщина касается его руки.

Будто электрический ток пронизывает тело. В тонкой белой руке оказывается небольшой кинжал и надрезает палец Варламова. Женщина больно стискивает его над стаканом, и туда падает капля крови. Слабая розовая муть…

Незнакомка берет этот стакан и подносит к губам.

— За тебя, — говорит она. — И за Джанет. Она сделала выбор. Точнее, сделает, но это неважно.

Варламов тоже пьет, и это не спирт: лучше вина он никогда не пил. Голова сразу идет кругом.

— До свидания, — слышит он, и еще некоторое время не может прийти в себя.

Наконец унылый свист ветра проникает в сознание, а цепенящий холод — в тело. В полутьме виден замусоренный пол, помещение пусто. Варламов с трудом встает на затекшие ноги и идет к двери.

«Ровер» на месте, двигатель работает. Варламов делает шаг к машине и…

Проваливается в глубокий снег.

«Ровера» нет, как нет железнодорожных путей и вокзала. Вокруг ели, а выше белеют склоны сопок. Ущелье впереди смутно знакомо. По скалам карабкаются деревья, одетые снегом. Сильно болит голова…

Что же с ним происходит?!

Какая-то хижина среди елей, над ней дымок. Охотники или рыбаки? Варламов пробирается по колено в снегу и дергает дверь…

Это не хижина!

Роскошный стол из темно-зеленого камня. В центре серебряный канделябр, и на нем горят свечи. У стены камин, пламя облизывает поленья.

Он уже был здесь! В далекой теперь Америке — только в реальности, или в бреду?

Стены уходят ввысь, кое-где картины. Вдоль стен шкафы, ручки ящиков поблескивают серебром.

Полная тишина, потом раздается стук. Все повторяется!

— Войдите, — устало говорит Варламов.

Неужели снова Лилит?

От сквозняка клонится пламя свечей, и входит женщина, но другая. Не нагая, а одетая в темный плащ, на суровом изможденном лице светятся голубые глаза. Не блудница, а скорее ведьма.

— Евгений Варламов, — хмуро представляется он. — Здравствуйте. Это ваш дом?

— Ты забыл, что он твой! — голос женщины режет уши Варламова. Свист пурги слышится в нем, и мурашки бегут по спине. Как при встрече с Ренатой…

— У тебя Дар, — с трудом выговаривает он. — Что ты сделала со мной?

— Вспомнил Ренату? А меня зовут Рогна. Предложи, наконец, даме сесть.

— Садитесь, — Варламов отодвигает тяжелый стул.

Женщина садится, и снова колышется пламя свечей. Странно — то их с десяток, то много.

— Все-таки, зачем я тебе?

— У тебя плохая память. Ты забыл, что находишься в тюрьме Московской автономии, и у тебя выпытывают секрет «черного света». К счастью, его ты тоже забыл.

— В тюрьме? — Варламов оглядывает роскошную обстановку.

— Ну да. Твое тело дрыхнет на тюремной койке, а твою мелкую душонку я выдернула сюда, чтобы разглядеть получше.

Наверное, следует обидеться, но не выходит.