Роза севера (СИ) - Страница 3

Был май — время белых ночей, но за окнами сгустился сумрак. Даже солнце сделалось тусклым. Мелькали скрюченные деревья, но рассмотреть их из-за скорости не удавалось. Несколько раз пересекли пустынное шоссе.

МГБ-шники скучающе поглядывали в окно. Хотя заговаривать с ними не хотелось, Варламов все-таки спросил:

— А как здесь проложили дорогу? Допустим, блоки с рельсами можно опускать с вертолета, но опоры ведь надо монтировать на земле. Роботов применяли?

Тип с белесыми глазами неприятно хохотнул:

— На исправительные работы направляли врагов нации и Президента. Если выполнят норму, спускали жратвы и водки вволю. Недовыполнят — урезанный паек. А кто не хотел работать, сжигали с вертолетов напалмом. Ударная стройка получилась, за пятилетку опоры поставили. Рельсы в самом деле монтировали с вертолетов.

Варламова передернуло, про такое не слышал. Может, отец что-то и знал, но на эту тему не говорил. Немалая получалась цена за восстановление державы.

Слегка покачивало вверх и вниз, монотонно свистел ветер, и Варламов стал задремывать. Сказывалось недосыпание из-за морской болезни. МГБ-шник в упор смотрел на него глазами дохлой рыбы, забытой на берегу…

Он был признан врагом нации и Президента, и осужден на каторжные работы. Все лето, исходя потом под защитным комбинезоном, он с другими осужденными бурил скважины, закреплял в них сваи, опускаемые с вертолетов, а потом заливал бетоном. Их бригаде приказали поставить двадцать опор с интервалом 50 метров под один путь, и столько же опор под другой. Рельсы будут монтировать на следующий год, когда опоры выстоятся за зиму. После выполнения плана обещали эвакуировать и скостить оставшийся срок вдвое.

Под конец смены Варламов страшно устал. Болели плечи, а дужка ведра, наполненного бетоном, выскальзывала из пальцев. От укусов мошкары, проникшей под комбинезон, горело все тело. Шатаясь, он протащил ведро с десяток метров от бетономешалки и вылил в опалубку с другой стороны опоры. Сашка, бывший учитель физики, «штыковал» бетон — то есть протыкал стальным прутом, а потом раскачивал его, чтобы не осталось каверн. Еще несколько человек копошилось у соседней опоры, а другие зэки таскали щебень и песок к бетономешалке. Ею заведовал бригадир Михалыч, хмурый мужик с техническим образованием. Михалыча обещали освободить вчистую.

Прозвенел гонг. Сашка со стоном выпрямился и стал разминать поясницу. Туфта не проходила, в конце каждой смены Михалыч проверял плотность бетона специальным устройством. Если стрелка отклонялась за красную черту, прихлебатели бригадира били по морде и заставляли трамбовать вручную, пока бетон еще не застыл.

Михалыч подошел с прибором.

— Сторонись, доходяги! — глухо раздалось из-под маски.

Он обошел опалубку, держа коробочку прибора над бетоном и наблюдая за стрелкой. Сашка описывал принцип его действия, но Варламов от усталости плохо понял.

— Вроде нормально. Идите жрать.

Меся грязь, они побрели к вагончику столовой, а навстречу им тащились зэки из второй смены. Было время белых ночей, так что работали круглые сутки по двенадцать часов. Повезло, что Михалыч сначала подошел к ним: не придется ждать в очереди. Сняли тяжелые комбинезоны в прихожей, вымыли руки. Хорошо бы и тело, оно отчаянно зудело — то ли от пота, то ли излучение Зоны все же пробивалось сквозь комбинезоны. Хотя вроде бы специальное металлическое напыление…

На кухне работали две девушки, Нюра и Светлана. За что попали на каторгу, не говорили. Может, как родственницы врагов нации. Двигались как сомнамбулы, лица помятые, под глазами темные круги. Понятно, почему: с утра надо готовить, а ночью вторая смена — тянулись мужики из спального вагончика. За девицами выстраивалась очередь, места в ней разыгрывали в карты, и только Михалыч с прихвостнями проходили без очереди.

Света наложила Варламову полную миску лапши с тушенкой и подмигнула.

— Зашел бы ночкой. А то эвакуируют, а в обычном лагере баб не будет.

Но Варламов стеснялся, да и ночью спал без задних ног.

— Устаю я, Светочка, — пробормотал он и направился в угол. Там на ящиках сидел монах в черном одеянии, выдавая водку и курево. Ляпнул про Президента, что тот «бич Божий», вот и попал сюда. Но раздачу водки доверяли только ему.

— Мне двести грамм, — сказал Варламов.

— Примите, во имя Господа, — ответил тот.

Варламов поставил миску и стакан на стол, сразу выпил половину и принялся за лапшу. Кормили сносно. В голове слегка зашумело, тело начало расслабляться. Варламов не курил, но без водки выжить здесь было трудно. Он допил оставшееся, и жизнь показалась сносной.

Вагончик наполнялся народом и табачным дымом, курили безбожно. Варламов запил лапшу компотом и вышел с Сашкой на улицу. Перед этим тщательно застегнул комбинезон и надел маску. Сашка только накинул куртку.

— Зря, — проворчал Варламов. — Схватишь лишнюю дозу.

— А, — отмахнулся Сашка. — Есть у меня сомнения насчет этих комбинезонов. Посмотри на Михалыча.

Тот видно распределил вторую смену по местам и, подходя к столовой, загодя стянул маску. Лицо землистое, одышка. Немудрено, ночью и днем на ногах.

— Видел, какое у него лицо, — прошептал Сашка, когда Михалыч зашел в вагончик. — Такое бывает в начальной стадии черной немочи. Ни черта комбинезон не спасает, туфта одна. Нас и подгоняют, чтоб доделали опоры, пока не сдохнем.

— Ну… — неуверенно начал Варламов. Стало зябко, самому приходили в голову такие мысли. — А что делать?

Сашка заковылял к спальному вагончику и сел на скамейку.

— Бежать, — прошептал он, дождавшись Варламова. — Помнишь, я пропадал целый день.

Было дело. Сашка вернулся к вечеру и его здорово избили, потому что норму за него пришлось выполнять другим.

— Там выше по речке есть заброшенный поселок. И, по-моему, в нем кто-то живет.

— А какой смысл бежать? — горько спросил Варламов. — Все равно сдохнешь.

— Ну, некоторые выживают… — загадочно сказал Сашка.

Но Варламова неудержимо клонило в сон. Сказывались тяжелая смена и выпитая водка.

— Ладно, я на боковую, — сказал он.

В вагончике было тесно. Варламов забрался на свой второй ярус, натянул вонючее одеяло на голову и сразу погрузился в сон. Снилось что-то несуразное: он почему-то в Америке, в руках снова лопата, но кидает не землю, а снег возле какого-то дома с верандой…

Проснулся от ударов гонга. Пора вставать, завтракать и опять на смену. Варламов потянулся и застонал от боли в суставах.

На завтрак опять была лапша. Света слабо улыбнулась Варламову.

Побрели к опорам — в вечном сумраке Зоны, под моросящим дождем. Отработавшие зэки не торопились к столовой, собравшись в кучу. Михалыч повернулся к подошедшим:

— Кажись, всё. Курите, а я схожу к соседям, спрошу, как у них.

Он потащился через болото к опорам, которые уже давно поставила другая бригада. Сами работяги туда не ходили — хорошо, если оставались силы на баб.

Варламов топтался на месте в тупом недоумении: неужели работе конец и не сегодня-завтра их эвакуируют? Сашка толкнул в бок:

— Пошли, посидим.

Другие зэки потянулись к столовке, там можно покурить в тепле, сыграть в карты. Варламов и Сашка присели на скамейке у вагончика: сыро, но никто не мешает.

Сашка постучал по стене вагончика.

— Дерево, — сообщил он. — Многослойная фанера, а внутри утеплитель. Здорово будет гореть, если что.

— Здесь запрещено курить, — вяло сказал Варламов. — Михалыч голову оторвет. В столовке пожалуйста, она из алюминия.

— Я не об этом. — Сашка покосился направо, где виднелись опоры, поставленные до них, еще в прошлом году. — Помнишь, там были следы пожара.

— Ну да. Нам объяснили, что лес вокруг трассы регулярно выжигают. Для дезинфекции и от всяких тварей.

— Ага, — вздохнул Сашка. — Что-то предчувствие у меня нехорошее…

Они посидели еще, дождик закончился, меж хмурых облаков проглянуло тусклое солнце. На болоте показалась неуклюжая фигура Михалыча.