Ровесники. Герой асфальта (СИ) - Страница 8

- Опоздала! В кабинете химии Канарейка недели две назад отметился. Да так, что до сих пор многие успокоиться не могут. Особенно Вениамин Фёдорович, химик наш. Его до сих пор при виде Вадьки трясёт.

Короче, была лабораторная работа. Веник опыты показывал, а Канарейка как всегда его не слушал – болтал с кем-то. За это его к доске вызвали. Вот тебе, Веник говорит, две пробирки. В одной серная кислота, в другой фенолфталеин. Смешай их, говорит, вместе, продемонстрируй классу, что получится.

Канарейка спрашивает: «Вениамин Фёдорович, а что будет, если этот раствор на вкус попробовать?»

Ну, Веник, естественно, понял, что Вадька прикалывается и тоже шутит в ответ: «Ничего, - говорит, - Вадим, не будет. Только язык сгорит и напрочь отвалится».

А сам отвернулся между тем и начал журнал просматривать. Канарейка, как полагается, смешал фенолфталеин с кислотой. Получилась малиновая такая, ядовитая фигня… Он этот раствор за спиной Веника потихоньку в раковину вылил – и как заорёт на весь класс! Обеими руками за рот схватился, глаза выпучил.

«Ма-ама-а! – вопит, - Горит!!! Язык горит!!! Помогите!!!»

Мы сидим, зажимаемся, чтобы не расхохотаться, видели же, что на самом деле случилось, а Веник-то чуть со стула не грохнулся! Подскочил, к Вадьке несётся. Сел, тормошит его, сам как мел весь белый, а Вадька уже агонию предсмертную изображает: лежит на полу, дёргается, глаза закатывает – вот-вот концы отдаст. В общем, кончилось тем, что Веник полтора часа в кабинете врача просидел с давлением, а Канарейка – в очередной раз на лобном месте у Марго. Опять родителей вызывали, разгон им устраивали по полной программе. Мама Вадькина уже не так болезненно на это реагирует. Раньше, насколько я помню, плакала, когда её вызывали.

Я слушала рассказ Виталика, холодея от ужаса и негодования. Теперь я вообще ничего не понимала

- Слушай, да он просто больной, этот ваш Канарейка! Ему что, удовольствие доставляет над людьми издеваться?! И ты ещё такого подонка защищаешь?!

Виталик посмотрел на меня с глубочайшим изумлением:

- Вадька – подонок? Ты что, обалдела? Ты же в глаза его не видела, чтобы так о нём говорить.

- А мне не обязательно его видеть, достаточно послушать тебя, Пашу и Маргариту Ивановну. Выводы как-то сами собой напрашиваются.

- А я тебе говорю, что ты его просто не видела, не общалась с ним, поэтому так и говоришь. – Упрямо повторил Виталик, однако, это его упрямство ещё больше меня разозлило и раззадорило:

- Конечно, не видела и не общалась! Потому что он как самый жалкий трус от учителей всё утро прячется!

- Ни от кого он не прячется, и никого он не боится! – Горячо возразил Виталик. – Если бы он узнал, что я его тут защищаю перед всеми, сам бы мне мозги прочистил не хуже учителей. Ты совсем его не знаешь.

- Слушай, а ты часом в него не влюблён? – Перебила я насмешливо.

- Чокнулась? – Он даже обиделся от такого нелепого предположения. – Мы с ним в одном дворе с семи лет росли, как братья. За одной партой почти на всех уроках сидим. У нас друг от друга никаких секретов нету.

- Если ты ему и правда такой хороший друг, то мог бы его воспитанием заняться вместо того, чтобы покрывать его перед всеми. Может, он к твоим советам прислушается и вести себя станет лучше.

- Канарейка? – Виталик рассмеялся. – Ну, ты скажешь тоже! Каким это образом я смогу на него повлиять? Канарейка чужих советов не слушает, у него своя голова на вес золота. И делает он только то, что ему самому хочется.

- Всё ясно, короче. Эгоист первостатейный. – Опять не удержалась я от подначки, и снова Виталик твёрдо опроверг мой вывод:

- Ничего подобного. Я же говорю, чтобы так думать, надо совсем его не знать. Просто он авантюрист. Ему скучно жить так, как все живут, ощущений острых хочется, событий каких-то невероятных, от которых адреналин повышается, понимаешь? А в сущности Вадька – большой ребёнок. Школа для него – балаган, а не место учёбы. Вот он и бегает как клоун по арене. Набьёт полные карманы батончиков и оттягивается, только фантики раскидывает где ни попадя. Ты можешь себе представить такое чудо природы? Дымит как паровоз – через день у бабулек на рынке по пачке «Бонда» ворует, на дискотеки по две бутылки водки умудряется пронести мимо технички. Всех девчонок уже, наверное, в школе перепортил, а батончики соевые пожирает как пятилетний киндер – по килограмму в день. В чай по четыре ложки сахара кладёт. Мне бы на его месте плохо давно стало, а ему хоть бы что – восторг щенячий.

- Извращенец какой-то. – Заключила я, выслушав Виталика с интересом. – Алкоголь, табак, секс – и батончики…Как трогательно! Родители-то его хоть в курсе того, что он вытворяет?

- О хулиганстве – конечно в курсе. Я же говорю, они из школы практически не вылезают, что мать, что отец. А вот насчёт вредных привычек – вряд ли. Отец бы за это Вадьке устроил, мне кажется. Хотя…В принципе, не знаю… Он Вадьку обожает.

- Ну, естественно, единственный сынок, наверное, в семье. Всё для него одного. – Иронично вставила я. Мне так и хотелось найти в лучшем друге Виталика хоть какой-то изъян.

- С чего ты взяла, что единственный? – Удивился Виталик. – У Вадьки сестра-близняшка есть, Варька. Её, кстати, тоже сегодня что-то не видать с утра…И младший брат, Никита. Ему двенадцать лет.

- Ого! - Искренне поразилась я многочисленности семьи Канаренко. – И все они такие же хулиганы?

- Нет, представь себе. Вадька один в своём роде. Другого такого природа ещё не выдумала.

Так, за разговорами о Канарейке, мы получили в библиотеке учебники, а там как-то совсем незаметно оказались на третьем этаже возле кабинета химии. Дверь была закрыта, и ученики десятого «Б» сидели на подоконниках. Мы тоже втиснулись в общую массу, покидали на пол свои пакеты. На соседнем подоконнике сидела Маринка Фадеева и непринуждённо болтала длинными стройными ногами в телесных колготках. Короткая зелёная юбка больше напоминала широкий пояс. Интересно, для чего она переодевалась в спортивный костюм, если на урок всё равно идти не собиралась? На случай, если бы её уловка не удалась?

Ещё одна специалистка по канарееведению. Сколько же их всего в этой школе? Мне вспомнились бесчисленные истерические надписи в физкультурной раздевалке, и я задала Виталику вопрос, впервые пришедший мне в голову именно там.

- Слушай, а кроме Канарейки у вас в школе ребят больше нету что ли? Или он такой красивый, что дальше некуда?

- Ну почему некуда? - Серьёзно откликнулся Виталик. – Может, есть и красивее, я в этом не особенно разбираюсь. Тут, мне кажется, дело не только во внешности.

- А в чём же тогда?

- Много в чём…Сама поймёшь, когда увидишь.

- Мне кажется, я его никогда не увижу.

Я действительно сказала то, что думала. Создавалось впечатление, что Вадим Канаренко не учится вообще, а в школу приходит тайком лишь для того, чтобы поиздеваться над учителями. Совершив очередную выходку, он растворяется в пространстве как призрак, успевая при этом влюбить в себя всех девчонок школы. Хотелось бы, конечно, взглянуть на этого неуловимого Канарейку. Хотя…Нет, пожалуй, не хотелось бы. Он просто негодяй и бессовестный эгоист. А мне гораздо больше нравится Виталик Павлецкий.

Звонок затрещал прямо над ухом, и я вздрогнула от неожиданности. Виталик спрыгнул с подоконника, я тут же последовала его примеру. Дверь в кабинет химии отворил маленький плотный старичок, которому по возрасту давно было уже пора сидеть дома и дожидаться естественного старческого артсклероза. Так это и есть Вениамин Фёдорович?! Господи боже мой, ну и сволочь же ты, Вадим Канаренко! Такого почтенного дедушку чуть до инфаркта не довёл! Нет, со мной определённо что-то творится…Это, наверное, новая школа виновата.

Глава 3

Но с характером мне всё-таки повезло. К пятому уроку я уже совсем освоилась в своём новом классе, и кроме Виталика и Яны Лисовенко успела пообщаться с большей частью одноклассников. Они и впрямь оказались доброжелательными и вовсе не высокомерными – охотно шли на контакт, интересовались мною. Я же, в свою очередь, не собиралась ничего от них скрывать. В моей жизни до сих пор просто не было страшных тайн и непристойных историй: родилась во Владимире, жила в Ярославле, потом в Твери. Училась в обычной школе, гуляла с ребятами, рисованием увлекалась. Единственное, пожалуй, чего я не стала говорить своим одноклассникам, это какое жуткое впечатление произвёл на меня их посёлок. Не хотелось обижать их и настраивать против себя с первого же дня.