Роузуотер. Восстание - Страница 68

– Эта верность, конечно, очень трогательна, и я, может быть, даже пролью слезу, добравшись до Майорки, но мне пора. Сейчас или никогда. – Тайво подает сигнал своим людям.

– Дай мне двадцать минут, чтобы попрощаться с женой, – говорит Джек, разворачивая кресло в сторону апартаментов.

– Я даю тебе пять, – кричит вслед Тайво, но без злобы, и Джек понимает, что если понадобится, он прождет и тридцать.

В комнате он начинает было смазывать свои язвы мазью, одновременно убеждая Ханну, но замирает. Язвы, кажется… уменьшились.

– Ханна… – Джек едва способен говорить. Он показывает.

На глазах у них язвы высыхают и от краев к центру зарастают кожей, оставляя лишь маленькие точечки шрамов, которые исчезнут через несколько минут.

– Что это значит?.. – Ханна так же ошарашена, как и сам Джек.

– Это, дорогая моя супруга, значит, что мы снова в деле. Лора! Набирай этого уебка-президента. Я хочу лично сказать ему, чтобы он засунул себе в жопу мелкий ямс или большую картофелину.

Все именно так, как он подумал. Исцеление означает, что пришелец вернулся в игру, а на голограмме Джек видит, что та парочка каким-то образом уничтожила растение. Купол не просто открыт, его граница как будто непрерывно расширяется. Растительность оживает, на каждом клочке влажной почвы проклевываются кусты, деревья и вьюнки. Плющ взбирается на дома, по пути порастая цветами. По всему городу выросли новые ганглии, а захватчики либо отступают, либо уничтожены. Жители Роузуотера, вновь познавшие исцеление, которого лишились, танцуют на улицах и празднуют.

«У этих паршивцев все-таки получилось».

– Майорка подождет, – объявляет Тайво. – Можем и прямо здесь тропический рай без налогов построить.

– Назовем его пока налогово-дружелюбным раем, – говорит Джек. – Можешь идти домой, или где ты там поселился. Мне еще нужно кое-каких людей разочаровать.

Уставшие уже звонят ему, однако у Джека пока нет желания с ними разговаривать. Он связывается с Феми и пытается достучаться до ее команды, но никто из них не отвечает. Дахун и его бойцы вне зоны доступа. Президент снова начинает заваливать его гневными сообщениями, но, как ни странно, пока не звонит.

Лора смотрит на Джека так, словно все это было частью его плана.

– Что? – спрашивает он.

– Все так, как вы говорили, господин мэр. Навык, тяжелая работа и компетентность, – это еще не все. Последний ингредиент успеха – везение.

– А я так говорил?

– Неоднократно.

– Ну ладно. Значит, поставлю это себе в заслугу.

– Хорошо. Вы в настроении говорить с президентом?

– А ты можешь с ним связаться?

– Его звонок у меня на удержании уже тринадцать минут.

А-а.

Джек бросает взгляд на последнее сообщение от президента.

Это фотография члена.

Джек говорит:

– Давай-ка помаринуем его еще немножко.

У Аминат все еще есть силы бежать.

Несмотря на суету и толпы на улицах, она гонится за фантомом, призрачным цербером, который, кажется, хочет, чтобы Аминат за ним следовала. Она почти нагоняет его, но Йаро внезапно сворачивает за угол.

Он останавливается рядом с одним из домов и исчезает.

– Пусть он будет жив, пусть он будет жив, – твердит, а может, думает Аминат.

Она взбегает по лестнице, ища Кааро, которого чувствует у себя в голове. Распахнув дверь, оказывается в комнате, битком набитой реаниматами, и понимает, что он где-то здесь. Реаниматы пассивны, так что она вытаскивает троих наружу, чтобы освободить место, а потом начинает расталкивать остальных. Если они оказываются нерасторопными, Аминат для скорости швыряет их через бедро или через плечо. Несколько секунд спустя она слышит тявканье пса.

– Кааро!

Она находит его свернувшимся в углу, слабого, но в сознании, бубнящего, живого. Аминат приседает и покрывает его поцелуями. От Кааро несет высохшим потом, на одежде засохла грязь, но она все равно прижимает его к себе. И даже гладит дворнягу.

– Что мы?.. Привет… – бормочет Кааро.

– Привет, – отвечает Аминат. – Выгони свою прислугу.

– Зачем?

Аминат снимает форму.

– А ты как думаешь?

После они идут, рука в руке, сквозь ликующие толпы. У Аминат все болит, но она не жалуется. Высохшая кровь подождет, пока они не доберутся до базы. Наверное, еще и раны зашивать придется. Улицы усеяны сброшенной солдатской формой, а реаниматов, кажется, больше обычного. Мертвецов нет, и Аминат понимает, что у Алиссы все получилось. Кое-кто собирает дроны и кибернаблюдателей – видимо, на сувениры. В воздухе кружат хлопья оставшегося от Бейнона пепла. Под ногами – мягкая, похожая на мох, поросль; не земная, по крайней мере, изначально. Феми была права: настоящая война – это война с чужими. Какие-то радостные люди подбегают и обнимают их обоих, а потом исчезают, распевая песни. Даже воздух кажется слаще, хотя это наверняка иллюзия.

– Что будет дальше, милый? – спрашивает Аминат. – Мы на грани согласованного вторжения инопланетян. Что нам делать?

Кааро пожимает плечами.

– Не знаю. Справедливости ради, они не хотят нас убивать. Просто… заселить.

Кааро рассказал ей о том, как умер Энтони, и теперь, поварившись в ее голове, это знание о чем-то напоминает Аминат. Обезьяны и статуэтки близнецов… и тут она понимает.

– У меня есть идея, но сначала мы должны добраться до бункера мэра, или где он там сейчас находится. – Аминат тащит Кааро к особняку сквозь пьяные от счастья толпы.

Кабинет мэра кажется Аминат китчевым и показушным, – возможно, это худший кабинет, в котором она когда-либо бывала.

– Вы уверены, что этот план сработает? – спрашивает Джек Жак.

– Он лучше, чем то, что мы имеем сейчас, – отвечает Кааро, – то есть чем угроза полного уничтожения. Так ситуация будет отчасти под нашим контролем. Это придумка Энтони; он попытался передать ее мне, а Аминат поняла, что она значит.

– Это сработает, – говорит Аминат.

– Они здесь, – сообщает Лора.

Алисса изменилась. Во-первых, она выросла и теперь заметно выше шести футов, и мышц в ней стало больше, чем жирка. А еще она сменила цвет кожи. Энтони так тоже делал, но окрашивался в нелепые оттенки коричневого, чтобы слиться с толпой. Алисса сливаться даже не пытается: она теперь зеленая – волосы, точно водоросли, а кожа переходит от салатового цвета к оливковому. Ее тело, даже лицо, покрылось органеллами: кристаллоподобными, – похожими на вросшие алмазы, – разбросанными случайным образом. Радужки стали черными и настолько увеличились, что белки теперь видны лишь когда Алисса скашивает взгляд. Воздух вокруг нее наэлектризован – буквально. Аминат чувствует, как от статического электричества у нее поднимаются волоски на теле. Алисса одета в свободное платье, скорее всего, сделанное из чего-то биоразлагаемого. «Она знает, что может носить любую хрень, какую пожелает, и ее все равно будут принимать всерьез».

– Я выступаю от лица Полыни, – говорит Алисса. – Я наделена полномочиями принимать решения за нас обеих.

– Я выступаю от лица человечества, – без малейшего стеснения или скромности отвечает Джек. – Мы хотим кое-что предложить вам в обмен на те защиту и заботу, которые вы нам предоставляете.

– Что нам может от вас понадобиться?

– Место для вашего вида, – говорит Джек. – Дом для домян.

«Я же просила его так не говорить. Откуда нам знать, ценят ли они поэтичность и не считается ли это на их планете оскорблением?»

– Джек Жак, мы уже постепенно занимаем выбранный нами дом. Нам не нужно, чтобы вы нам его отдавали.

– Так вам придется ждать еще долгие годы. Я предлагаю кое-что уже сейчас.

– Мы терпеливы, Джек Жак. У нас иное понимание и восприятие времени и энтропии.

– Ваш способ убьет нас, точно так же, как ты убила Алиссу Сатклифф, чтобы захватить ее тело. Я не верю, что вы этого хотите, или, по крайней мере, что этого хотят все из вас.