Рот, полный языков - Страница 19

Когда Эштевао закончил свой рассказ, друзья некоторое время молчали, переваривая услышанное. Наконец хозяин гостиницы нарушил тишину.

— Ну, и в чём же мораль этой невероятной истории? Или вы предлагаете мне вырезать такого же деревянного болвана и отправить вместо себя на приём?

— Нет, конечно, — усмехнулся Эштевао. — Я всего лишь хотел указать на опасности, которым подвергается человек, когда решает прибегнуть к помощи сверхъестественных сил. Если бы вы с самого начала не поддались чарам вашей ведьмы и не пустили её в свою постель, то не попали бы под колпак к Реймоа. Вам не пришлось бы поздравлять эту спесивую распутницу Дарсиану и мы спокойно могли бы всей компанией предаться невинным развлечениям в борделе.

— Как вы смеете обвинять сеньориту Йеману, которой я обязан новой рукой! — взорвался Кинкас. — Смотрите, чтобы я не расквасил этой самой рукой вашу сморщенную физиономию!

— Ну, ну, друзья мои! — вмешался мудрый Рикардо. — Ведь вся проблема не стоит выеденного яйца. Детский праздник никак не может продолжаться допоздна, а наши постельные игры в доме сеньоры Граки едва начнутся к полуночи. Не волнуйтесь, Арлиндо, идите спокойно к Реймоа, а потом присоединяйтесь к нам и наслаждайтесь всей полнотой жизни.

Лицо Кинкаса просияло.

— И вправду, почему бы и нет? Какой же я осёл! Запросто успею и то, и другое.

Под дружный хохот собутыльники принялись хлопать его по спине, и только угрюмый Эштевао недоверчиво покачал головой.

— Такие слова я слышал от многих, однако излишняя самоуверенность никогда ещё не доводила до добра.

На середине крутого подъёма подвесной вагончик, ярко размалёванный красным, жёлтым и оранжевым, разминулся, глухо задребезжав, со своим спускающимся двойником. Внизу расстилался покрытый густой зеленью склон горы, на котором, словно экзотические пирожные, красовались богатые особняки. Борта кабинки были облеплены людьми. Пристроившись на подножках и цепляясь за медные поручни, они с завистью поглядывали на счастливцев, занявших места внутри. За некоторыми исключениями, публика там резко отличалась: это была по большей части домашняя прислуга, разряженная в красочную униформу, в то время как снаружи преобладали незатейливые костюмы садовников, конюхов, лесорубов, кочегаров и прачек.

Достигнув вершины, вагончик остановился. Стыковочные защёлки глухо лязгнули в пылком стальном поцелуе. Ожидавшие своей очереди спуститься, которых в этот ранний утренний час было немного, устало кучковались поодаль, давая выгрузиться новой смене. Те, кто висел по бортам, спрыгнули первыми и по дорожкам, обсаженным высоким кустарником, откуда доносились резкие крики попугаев, разбрелись по своим кухням, прачечным, клумбам и конюшням. Внутренние пассажиры спустились следом, подождав, пока сложится гармошка двери.

Молодая женщина, уверенно ступившая на деревянную платформу, выделялась среди своих соотечественников уже своими густыми огненно-рыжими волосами, собранными в увесистый пучок. Её гладкая светлая кожа с лёгким оливковым оттенком резко контрастировала с лицами цвета красноватой глины, преобладавшими в толпе пассажиров. Пышное мускулистое тело с высокой полной грудью и массивными бёдрами смотрелось несколько странно в скромном белом костюме горничной с высокими чулками и благопристойными чёрными туфлями, начищенными до зеркального блеска. Слегка изогнув губы в сдержанной улыбке, рыжеволосая красавица уверенно шагала по тенистой дороге, извивавшейся среди остролистых пальм и палисандровых деревьев. Время от времени из-за высоких кованых оград раздавался лай сторожевых собак. Няньки и гувернантки катили на колясках или вели за руку своих малолетних питомцев. Рабочие с метлами и совками толкали тачки с конским навозом, накопившимся за вчерашний день на узких улицах, усыпанных гравием. Вежливо приветствуя всех встречных, женщина в белом дошла до высоких ворот, увенчанных заострёнными пиками. На металлической доске красовалась надпись: «ДОМ РЕЙМОА». Между прутьями ограды торчал раструб переговорного устройства. На той стороне труба уходила в землю и вела, по-видимому, внутрь дома. Приблизив вплотную к воронке полные ненакрашенные губы, женщина представилась:

— Маура Колапьетро, пришла на работу. — Сделав паузу, она добавила: — Я сегодня в первый раз.

Никакого ответа из трубы не последовало, вместо этого за оградой послышалось шарканье ног и показался пожилой сторож. Он отпер калитку тяжёлым ключом размером с собачью ногу, пропустил Мауру и молча указал ей на дверь чёрного хода.

В прихожей за дверью стояла женщина средних лет, одетая во всё чёрное. Её суровое угловатое лицо и жёсткий взгляд не обещали приятного разговора, каковое впечатление никак не могли ослабить густые серые волоски над верхней губой.

— Сеньорита Колапьетро, вы чуть не опоздали!

— Я пришла вовремя, сеньора Соареш.

Глаза гарпии сверкнули хищным огнём.

— Здесь я решаю, что бывает вовремя, а что не вовремя, заруби это себе на носу, соплячка! Будешь приходить за пятнадцать минут до начала смены, чтобы я могла посмотреть, в каком ты виде.

— Тогда мой рабочий день будет начинаться не в восемь, а в семь сорок пять. Могу я рассчитывать на дополнительную плату?

— Ещё чего! Какая наглость! Вот что бывает, когда иностранцев берут на работу вместо коренных горожан. Если бы тебя не наняла сама сеньорита Дарсиана, я бы дала тебе пинка под зад!

— Прошу прощения, сеньора Соареш, — попыталась Маура умилостивить грозную начальницу. — Я всего лишь хотела уточнить условия работы. У кого же спрашивать, как не у вас?

Сеньора Соареш фыркнула, с презрением отвергая предложенное перемирие.

— Надевай-ка передник и перчатки, будешь чистить столовое ребро, которое я выложила в буфетной. И держи ухо востро — хозяйка и любой момент может тебя вызвать. Запомни: малейшая прихоть сеньориты Дарсианы важнее всех твоих дел.

— Слушаюсь, сеньора.

Вспомнив о своём намерении оценить внешний вид новой служанки, Соареш придирчиво окинула её взглядом с ног до головы и нехотя буркнула:

— Ну что ж, одежда у тебя чистая, и мылась ты вроде не так давно. А что, ничего побольше размером не нашлось? Застёжки вон — того и гляди лопнут.

— Я всегда ношу этот размер, сеньора.

— Оно и видно. А что у тебя с волосами? Ты что, их красишь?

— Нет, что вы.

— Кому могут понравиться рыжие волосы?

— Мне, сеньора.

Решив, видимо, что дальнейшие пререкания могут нанести ущерб её авторитету, сеньора Соареш сердито проворчала:

— Ладно, иди работай, нечего тут прохлаждаться.

Обнаружив в буфетной гору серебра, которой бы позавидовал турецкий султан, Маура натянула перчатки и принялась начищать ложки и вилки, морща нос от едкого запаха абразивной пасты. Около одиннадцати её вызвали на кухню. Мрачный шеф-повар, затянувшись сигаретой, указал ей на большой поднос с горой разнообразных пирожных и стопкой тарелок. Рядом на подносе меньших размеров стоял кофейник, чашки, кувшинчик со сливками и сахарница.

— Сеньорита Дарсиана желает подкрепиться. Наша принцесса сегодня претерпевает адские мучения, и ей необходимо восстановить силы.

Маура окунула палец в миску со взбитыми сливками и сунула в рот, задумчиво выпятив губы.

— У неё что, занятия?

— Как же, жди! — расхохотался повар. — С тех пор, как умерла мать, дочка вытворяет что ей заблагорассудится, а уроки стоят далеко не на первом месте в её списке любимых развлечений.

— А что случилось с сеньорой Реймоа?

С опаской оглядевшись по сторонам, повар прошептал:

— Умные люди здесь об этом не говорят.

— Понятно, — кивнула Маура. — Так чем же всё-таки занята наша маленькая принцесса?

— Примеряет платье для завтрашнего бала.

— Это так мучительно?

— Для Дарсианы — да. Ну что, донесёшь оба или позвать кого-нибудь на помощь?

Маура подняла большой поднос на уровень плеч, потом, сдвинув одну руку к его центру, освободила другую и легко подобрала маленький.