Российские оригиналы - Страница 35

Безработный, безденежный, Саша оказался приживалом у отставника-отца и пенсионерки матери. Отец, подполковник, выслужил себе за беспорочную службу двухкомнатную квартирку в месте последнего срока службы: в городе Вольске Саратовской области.

До Ирины было - три часа автобусом.

Саша не ехал, Саша писал письма Гале. Значительное место в этих письмах занимали уже не расспросы об Ирине, а повествование о буднях своего бытования и о состояниях ума и души.

Галя отвечала тем же - о себе, приписывая лишь в конце, что Ирина живeт теперь без дочерей, свободной женщиной, но у неe есть зато молоденький дружок.

Молодо-зелено, думал Саша. Но на всякий случай занялся оздоровительной физкультурой, и никто бы не дал ему сорока двух лет.

Повезло и с работой: его взяли на знаменитое вольское объединение "Цемент". Там он быстро продвинулся и, хотя объединение переживало не лучшие времена, стал прилично зарабатывать.

Несколько раз его посылали в командировку в Саратов, но он не приходил к Ирине. Не приходил даже и к Гале, и даже не сообщал ей в письмах, что он был в городе.

Но однажды, в апреле, он шeл среди луж по заводскому двору и вдруг остановился, посмотрел на весеннее солнце, ярко освещавшее окрестную пыль и грязь, и понял, что больше не может.

Всe.

Пора.

И - поехал.

Не описать, с какими чувствами подходил он к знакомому дому и звонил в знакомую дверь.

Открыла старуха. Сказала, что никаких Ирин тут не живeт и ни жило никогда, а живeт тут она сама - всегда, лет двадцать, а то и больше.

Тогда Саша позвонил в дверь Гали.

Она очень изменилась. Она растерялась. Она сказала:

- Здравствуйте.

- Здравствуй, Галя.

Она заплакала.

Плача, она налила ему стакан водки, а себе рюмочку и рассказала, что Ирина умерла двадцать четыре года назад, умерла от заражения крови после неудачно сделанного аборта, а мать еe вышла замуж и уехала в неизвестном направлении, Галина же все эти годы живeт одна - и ничего, привыкла.

- Зачем же ты? - спросил Саша - обо всeм сразу, думая почему-то, что Галя скажет сейчас о любви к нему.

Но Галя не сказала о любви к нему. Она сказала, что сперва боялась ему сообщать, потом как-то само сочинилось про Ирину, и пошло, и поехало, а главное - она представить уже не могла, что не получит от Саши письма раз в две недели и что самой ей некому будет писать.

- Ясно, - сказал Саша.

Он вернулся в Вольск, на свою работу. Несколько дней ходил и о чeм-то думал. А однажды под вечер взобрался по ступенькам на большую eмкость, куда ссыпали готовый цемент, и прыгнул туда, сразу погрузившись с головой в мягкую, сухую и тяжкую жижу цементного порошка, из которой - не выплыть.

- Нет страшней смерти, - сказал мне давний мой приятель, житель Вольска Н. Н., от которого я и узнал эту историю.

- Откуда тебе известно? - спросил я. - Ты, что ли, пробовал, какая страшней?

- Я догадываюсь, - сказал Н. Н. - На то я и человек, чтобы догадываться.

Э. ЭНТУЗИАСТ

Человек, бродящий на свалке (см. "Универсал") в поисках деталей для оригинального летательного аппарата, который он строит вот уже седьмой год, - из Энтузиастов.

Энтузиастом в советское время сперва считался тот, кто выполнял трудную работу в трудных условиях с огромной энергией и почти даром. В энтузиастах недостатка не было, особенно после 37-го года.

Кончилось время громких первых пятилеток, отгремела война, опять понемногу стала налаживаться жизнь. Пропаганда сначала ещe говорила об энтузиастах той или иной масштабной стройки, но знала себе, что уже другой пошeл Энтузиаст: тот, кто выполняет трудную работу в трудных условиях, но с посильной энергией и за большие деньги, иначе его калачом туда не заманишь. Пропаганда придумала синонимы. Замелькали в сводках и новостях ударники, передовики, застрельщики, инициаторы и т.п. Под шумок промелькивали средь них и энтузиасты, но все понимали, что их нет. Как, впрочем, и всех остальных. При этом само коренное слово "энтузиазм" в пропагандистской риторике осталось основным. Небывалые взлeты энтузиазма рабочих, крестьян и советской интеллигенции были регулярными, аккуратно совпадая с очередными и внеочередными партийными съездами и пленумами. Взлeты эти совершались как бы сами собой, в силу очевидных преимуществ реального социализма, без участия и даже без ведома рабочих, крестьян и советской интеллигенции.

И вроде что сейчас говорить об этом? Но таково свойство моей памяти: я помню и хорошее - и хорошо помню! - и плохое, а уж ежедневную феерию лицемерия забыть не смогу до самой смерти. Всe можно простить и забыть, кроме унижения. А унижение ложью - оскорбительнейшее из унижений.

Да ладно...

Энтузиаст - остался. Но энтузиазм настоящего Энтузиаста настолько редко совпадал с его работой, что почти никогда. Больше того, чем горячее Энтузиаст отдавал себя любимому делу, тем прохладней он относился к той работе, за которую получал деньги.

Трудно спорить с древним постулатом, что труд есть проклятие человека. Но - подневольный труд, постылый труд. Труд же радостный и свободный приносит человеку счастье. (Ишь в какую риторику шибануло!)

И вот вам парадокс: в самые, как их сейчас называют, застойные годы социализма в нашей стране развелось огромное количество счастливых людей - и развелось именно благодаря существующему строю, существующей системе. Она, эта система, сделала всe возможное, чтобы отбить у любого нормального человека охоту горбатиться на рабочем месте, и даже принцип материальной заинтересованности, последняя уступка нашего социализма перед его агонией, не сработала: заинтересованность, может, и появилась бы, да с материальностью стало туго. Зато государство как бы освободило людей от моральной ответственности перед собой. Оно дало им своеобразную свободу для самовыражения помимо работы, и, поскольку человеку всe-таки необходимо уважать себя за что-то, он начал самовыражаться: вне работы, помимо работы, вместо работы и даже на работе, но делая что-то для себя. Токарь-рыбак мормышки мастерит, плотник любимой женщине наличнички строгает для заветного окошка...

Энтузиаст советской поры имел все условия для развития. Во-первых, уйму свободного времени. Во-вторых, уйму ресурсов, что было важно для Энтузиастов технического направления. Эти ресурсы имелись не только на свалках, а, естественно, прямо на предприятиях и заводах, вопросы же их выноса решались простейшим образом: сторожу поллитровку, кто не скупой, а кто скупой - есть дыра в заборе. В-третьих, была уйма единомышленников. И т.д.

Не перечислить всех областей, где бурлили в созидательном порыве Энтузиасты, отдавая себя до дна, до капли: это и астрономия, и то же самолeтостроение, и абсолютно все виды художественного творчества, это садоводство, минералогия, археология, палеонтология, народная медицина, собирание, засолка и засушка грибов, рыболовство - само собой! охота конечно! туризм пеший, конный, байдарочный, велосипедный - естественно!

И так далее, и тому подобное.

Казалось бы, сам собой напрашивался гениальный и простой вывод для всех и каждого: сделай работу увлечением, вот и всe! Любишь охоту и рыбалку стань лесником. Любишь модели кораблей строить - не пожалей ума, получи образование, стань профессиональным корабелом. Любишь стихи писать - ступай в Союз писателей, пусть принимают и печатают, не им одним жировать!

Если б так просто!

Алексей Александрович Локотев был Энтузиаст резьбы по дереву. Как и все Энтузиасты, он только этим и жил, существуя параллельно на унылую зарплату техника в какой-то жилконторе. В старом сарайчике старого двора своего старого дома он творил чудеса выпиливая, строгая, полируя. Всю мебель для своего жилья он сделал сам, но жену его это не утешило, потому что от Алексея Александровича, кроме мебели, она ждала ещe и любви, а на любовь его не хватало, он, подобно всем Энтузиастам, был мономан. Она ушла субботним утром с маленькой дочкой, а Локотев даже и не заметил, потому что именно с субботнего утра залез в сарайчик и не вылезал до вечера воскресенья. Ну, погрустил, конечно, но что ж делать... Судьба!