Российская карьера ружья-пулемёта «Мадсен» - Страница 4

Ружья-пулемёты дополняли немногочисленные в крепостях пулемёты «Максим» (в это же время, кстати, в крепости передавали и станковые «максимы» обр.1905 г.). Так, например, пехотные части крепости Осовец, выдержавшей во время I мировой войны более чем полугодовую осаду, к началу этой войны имели ружья-пулемёты «Мадсен», пулеметы «Максим» обр.1905 и 1910 г., а также старые картечницы (всего – 200 разных пулёметов).

Кроме указанных, на конец 1912 г. числилось: на складах Киевского военного округа 58 ружей-пулемётов (из них 13 учебных), в Читинском складе – 20, в Казанском – 45, в Хабаровском – 11, в Георгиевском – 21.

Таким образом, передача «мадсенов» в крепости произошла только через семь лет после войны. За эти годы войска получили опыт обращения с подобным оружием, причём не только кавалерия, но и пехота: ружья-пулемёты «Мадсен» были в нескольких пехотных полках, включая 177-й Изборский, 189-й Измаильский, 196-й Ингарский, откуда попали на склады.

Передача в крепости «мадсенов» ещё не означала отказа от «лёгких» пулемётов вообще. В 1909 г. фирма «Гочкис» представила на рынок ручные пулемёты массой 7 и 10 кг. Сразу же Оружейный отдел Арткома ГАУ решил испытать в России «тяжёлый образец» с быстросменным стволом с радиатором. Хотя испытания на Ружейном полигоне прекратились в связи с поломкой ствольной коробки, Оружейный отдел, «принимая во внимание…распространение в иностранных армиях наряду с пулемётом также и ружей-пулемётов» (США, Япония), решил продолжить испытания, и был выдан заказ на три пулемёта. В 1912 г. фирма представила «образец для воздушного флота» с пистолетной рукояткой вместо приклада, специальным прицелом и вертлюжной установкой. 23 июля 1914 г. «Гочкис и Ко» выслала четыре комплекта пулемётов в Офицерскую стрелковую школу.

В 1913 году русских специалистов заинтересовал американский пулемёт системы С. МакКлена и И.Н. Льюиса. Производством его уже занялось «Бельгийское общество автоматического оружия», и в начале июля 1913 г. представитель Общества Б.Г. Варбуртан доставил в Петербург образец пулемёта с запасными частями и 250 магазинами. Его было выдали Офицерской воздухоплавательной школе, но Военный министр приказал передать в Офицерскую стрелковую школу. Прошедшие там испытания двух пулемётов «Льюис», согласно справке от 17 сентября 1913 г., выявили ряд недочётов. Главное нарекание вызвало охлаждение ствола, не позволявшее делать более 500-600 выстрелов (что считалось для пулемёта очень мало). 9 июля ГАУ внесло в Военный Совет предложение закупить для испытаний в 1914 г. 10 ружей-пулемётов МакКлен-Льюиса, три – Гочкиса (для аэропланов), а также два лёгких пулемёта Бертье (Бертье-Паши). 25 июля 1913 г. Военный Совет утвердил эту закупку. С началом войны средства, ассигнованные на приобретение «гочкисов» и «бертье», пустили «на усиление средств военного фонда», интерес же к «Льюису», видимо, сохранился. После испытаний 10 «льюисов» улучшенной системы в Офицерской стрелковой школе Начальник ГАУ распорядился передать их для обучения в Офицерскую кавалерийскую школу. Последняя от пулемётов отказалась, и распоряжением помощника военного министра они были переданы «на Корпусной аэродром».

Вообще, ручные пулемёты (ружья-пулемёты) в те годы, хотя и имелись в некоторых армиях, нигде не получили ясного места в системе вооружения: где-то их считали вооружением кавалерии, где-то средством самообороны артиллерии, их пробовали брать на аэропланы, но нигде не ожидали существенной пользы для главного рода войск – пехоты. Для индивидуального оружия они были слишком громоздки, для пулемёта недостаточно устойчивы и не могли развивать столь же интенсивный огонь, как станковые. К тому же в ряде стран уже шли работы над «автоматической» (самозарядной, по современной классификации) винтовкой. Замена магазинной винтовки самозарядной хотя бы у лучшей, наиболее подготовленной части стрелков, казалась куда более радикальным решением проблемы увеличения огневых возможностей пехоты. В России с 1908 по 1914 г. работала Комиссия по выработке образца автоматической винтовки. 2 апреля 1914 г. Комиссия сообщала: «В течение ближайшего будущего будет получено для полигонных испытаний три образца автоматической винтовки:

1) 12 экземпляров трёхлинейной винтовки подъесаула Токарева;

2) 10 экземпляров 6,5-мм винтовки полковника Федорова;

3) 10 экземпляров трёхлинейной винтовки г-на Браунинга.

После полигонных опытов, которые будут окончены в нынешнем лете, необходимо будет перейти к широким войсковым испытаниям…». Об этих работах ещё придётся вспомнить. А пока стоит привести слова того же генерал-майора С.И. Фёдорова, написанные, когда работы Комиссии только ещё разворачивались: «Дело принятия в армии автоматических ружей по многим причинам…должно затянуться, и в типах ружей-пулемётов, как дополнительном к ружью средстве, будет ощущаться большая надобность, особенно в кавалерии». Генерал оказался прав – серийной «автоматической винтовки» Русская армия так и не получила, а вот потребность в ружьях-пулемётах оказалась куда больше. Но когда эта потребность стала очевидна, пришлось ждать возможности заказа до конца 1915 года.

В первые же месяцы мировой войны пехота осознала, что пулемёты – её неотъемлемое и важное оружие, и они же – её главные противники. Исполнявший должность Начальника Генерального Штаба генерал Беляев отмечал 22 августа 1915 г.: «Число пулемётов в пехоте недостаточно, а в коннице – ничтожно. Между тем на последнюю…часто возлагаются задачи, которые она, за недостатком стрелкового элемента, не в состоянии выполнить». Вспомнили о ружьях-пулемётах. Генерал А.А. Маниковский писал позже, что с началом войны «кавалерийские части, что называется, «с руками» рвали их у ГАУ».

В 1915 году ГАУ собрало в крепостях и через Петроградский склад передало фронтам ещё пригодные «мадсены», некоторые из них перед отправкой пришлось исправлять (включая, видимо, доработку под патрон с остроконечной пулей) на Сестрорецком и Тульском заводах. Пока ещё просто пытались сгладить общую нехватку пулемётов, но вскоре роль ружей-пулемётов выявилась яснее, как и проблема насыщения ими армии. Станковый пулемёт при передвижениях на поле боя был слишком тяжёлым грузом, на открытой позиции оказывался слишком заметной целью, к тому же требовал выбора площадки для установки. Находясь позади цепей, даже имея возможность вести огонь через головы или в промежутки, пулемётчики не видели всех внезапно появляющихся целей и не могли быстро открыть по ним огонь. Войска стали присылать всё больше заявок на ружья-пулемёты, которые могли повсюду следовать в цепях пехоты, быстро занимать позицию и открывать огонь. От ружья-пулемёта не требовалось «заливать» огнём позиции противника – достаточно было обстреливать очередями отдельные точки, где были замечены или могли находиться пулемётчики или стрелки противника. Ружья-пулемёты позволяли увеличить силу огня, одновременно сокращая число стрелков в цепи при наступлении, и «экономить» стрелков в передовых траншеях в обороне.

Эффективность ружей-пулемётов описана, например, в рассказе корнета Лейб-гвардии Уланского полка С. Кропоткина о бое на переправе через реку Западный Буг у деревни Джарки 6 июля 1915 г.: «В 2 ч. 30 м. ночи противник, открыв убийственный огонь, начал переправу…С рассветом выяснилось, что численность наступающего противника доходит до одного батальона пехоты. К этому времени подоспели посланный нам на подкрепление взвод улан при двух пулемётах. Противник неоднократно пытался приблизиться к нашим окопам, но каждый раз ружейным и пулемётным огнём был отброшен. В 7 часов утра выяснилось, что противник обходит наш левый фланг, но командир эскадрона, послав туда имевшееся в эскадроне ружьё-пулемёт, приказал всё-таки держаться, и только когда пришло приказание отойти на другую позицию и когда противник, распространяясь у нас в тылу, бросился, примкнув штыки, на наши окопы, командир эскадрона ротмистр князь Кропоткин приказал отходить, причём ввиду малой численности людей несколько раз сам лично вёз пулемет» (комментарии к «Запискам кавалериста» Н.С. Гумилёва).