Российская империя в сравнительной перспективе - Страница 94
В журнале «JaLOUSE» приводятся общеизвестные прогнозы: «По данным специалистов ООН, уже к 2050 году население
Африки будет втрое превосходить количество европейцев. Если после Второй мировой войны европейцы составляли 22 % населения Земли, а африканцы – 8 %, то сегодня эти цифры сравнялись. На долю и тех и других приходится по 13 %. А через полвека, когда население Африки, несмотря на СПИД и прочие дела, удвоится, чернокожих будет втрое больше, чем европейцев»28.
Усиление роли Азии и Африки и быстрый рост иммиграции с этих континентов в Европу способствуют сохранению, а порой и оживлению, ностальгии по имперскому прошлому в бывших метрополиях. Появляется страх перед усиливающимся азиатским и африканским расовым сознанием, перед «антирасистским расизмом».
Но в целом и в бывших метрополиях, и вообще в Европе отношение к имперскому прошлому в последние годы заметно изменилось. Причины тому разные. Далеко не все можно напрямую связать с политикой и социальными проблемами. И для народа, как и для отдельного человека, применима пословица «что пройдет – то будет мило». Возникает ностальгия по прошлому, тем более, если прошлое связано с величием, с пышным имперским величием. К тому же, у колониализма, у дальних путешествий, связанных с ним, у знакомства с дальними странами была своя романтика, и очень яркая.
Эти настроения настолько давние, они настолько глубоко въелись в сознание людей, что, не учитывая их, невозможно понять историю Европы Нового и Новейшего времени. И невозможно понять очень многого в сегодняшней жизни, в сегодняшнем сознании, в отношении к «третьему миру» и к его переселенцам в Европу.
Безусловно, мотивы колонизации были сложными. Сводить их только к грабительству, наживе и стремлению эксплуатировать было бы неверно. Среди них и мессианство, и патернализм, и искреннее стремление помочь тем, кого считали меньшими братьями, а бывало, и глубокое уважение к этим братьям.
Можно ли ставить на одну доску работорговцев, которые отправляли в Америку закованных в цепи невольников, и миссионеров, которые отказывались от благ европейской цивилизации и обрекали себя на жизнь среди совершенно чуждой им природы и чуждых им племен, чтобы нести то, что они считали словом Божиим?
Сейчас очевидно, что кровавые междоусобицы и этнические конфликты во многих «развивающихся» странах унесли за последние десятилетия, вероятно, уже больше человеческих жизней, чем продолжавшаяся столетиями европейская работорговля, – и это вызывает в Европе неверие в способность некоторых стран организовать свою жизнь. На смену тому чувству вины перед колонизованными народами, которое ярко выражал Сартр и многие европейские интеллектуалы, приходят мысли о позитивном вкладе империй в историю человечества.
Слово «империя» в 1950-60-е годы считалось символом зла. В последние годы оно произносится уже иначе, оно стало модным. Слово «империя» входит в названия кинотеатров, ресторанов, кафе, лучших марок духов и одеколона. И в названия популярных фильмов.
Похожие настроения присутствуют и в нашей стране. Одно из последних проявлений – опубликованная в конце 2003 года статья «Бремя белого человека». В ней говорится: «Европейские империи были разрушены за какие-то два десятилетия. Мир за пределами сообщества западных стран в одночасье превратился из terra nostrum в terra nulla, из территории относительного порядка в бескрайние ничейные просторы, опустошаемые войнами и беспощадной эксплуатацией ресурсов и населения…»29.
Это утверждение известного политолога нельзя отнести ко всем новым афро-азиатским государствам. И все же по отношению ко многим оно, увы, справедливо.
Но сомнения в эффективности многих новых государственных образований – это лишь одна из причин, вызывающих перемену в отношении к имперскому прошлому. Причин много и других. Страх перед быстро набирающим силу Китаем, который также еще сравнительно недавно был зависим от европейских империй. Тревога перед растущей мощью молодых «тигров» Юго-Восточной Азии. Беспокойство, с каждым годом усиливающееся, по поводу демографических перемен в самой Европе.
Боязнь утраты своей национальной идентичности проявляется у многих европейских народов. Осознанная или не всегда осознанная, она превратилась в серьезную силу. Националистические партии набирают голоса в Австрии, Сербии, Франции, даже в таких политически стабильных государствах, как Швейцария.
Не обошла эта тенденция и страны постсоветского пространства. Это остро ощутило на себе русскоязычное население в Прибалтике и Средней Азии. Русский язык теснят в Молдавии и даже на Украине.
Да и в самой нашей России не усиливаются разве националистические тенденции?
О таких явлениях, как рост расового самосознания в Азии и Африке, конечно, надо знать, понимать их опасность. Но бороться со злом расизма надо прежде всего у себя, а не у других.
Я никогда не любил цитировать наших руководителей – слишком часто это отдавало раболепием. Но слова, сказанные Путиным Татьяне Сапуновой, 28-летней девушке, жертве «плакатного терроризма», все же хочу привести. «Если мы позволим развиться бацилле шовинизма, то разрушим страну. Люди, которые взращивают такие проявления, планируют или осуществляют подобные акции, либо действительно сознательно разрушают страну, либо не понимают, что творят, в силу ограниченности своих интеллектуальных способностей и низкого культурного уровня». В ходе трехчасовой «Прямой линии», отвечая на вопросы со всей страны, В.В. Путин говорил и об этом. Он заявил, что если кто-то во время кампании по выборам в Думу, действительно, выступал с призывом «Россия для русских», то он, Путин, попросит Генерального прокурора проверить эти высказывания30.
В предвыборной ли кампании или помимо нее, таких заявлений, как известно, в последние годы делается немало.
Скинхеды и многие идейно близкие к ним движения открыто объявляют своей целью борьбу против «цветных», за чистоту «белой расы» и за ее монопольное право жить в Европе; выдвигают лозунг «Россия для русских». Но вот статья из считающегося солидным журнала «Молодая гвардия» – «Абсолютная идея нашего будущего». Она появилась несколько лет назад, в преддверии XXI века, и публиковалась с продолжением в двух номерах. Вот один из ее выводов: «Русские и чеченцы, русские и азербайджанцы, русские и грузины, русские и узбеки, русские и арабы, русские и негры – нации абсолютно некомплиментарные (то есть несовместимые). Это означает, что наши интересы всегда будут прямо противоположны, а любое приближение друг к другу на расстояние ближе пистолетного выстрела будет восприниматься, как вызов»31. Что же удивляться тому, какой оттенок придается сейчас слову «черный» и его расширительному толкованию. Это уже не только африканцы, а и свои, люди «кавказской национальности» (тоже новое словообразование).
Так что стремление многих афро-азиатских стран считать виновником своих бед кого-то внешнего – разве оно такое уж особенное, новое, присущее только им? Православный философ Георгий Федотов видел такое же настроение в России после поражений в Первой мировой войне, революции и разрухи. «Русское национальное чувство было уязвлено глубоким поражением, разделом, падением России и, не желая взять на себя ответственность, не имея мужества покаяния, стало искать виновника вне себя – на Западе…»32
Не этим ли порождено настроение даже таких властителей умов в нашей стране, как Солженицын? Как известно, академик Сахаров писал о нем: «Недоверие к Западу, прогрессу вообще, к науке, к демократии толкает, по моему мнению, Солженицына на путь русского изоляционизма, романтизации патриархального уклада, даже, кажется, ручного труда, к идеализации православия и т. п.»33.
Уже находясь в Америке, став ее гостем, Солженицын написал статью «Чем грозит Америке плохое понимание России»34. Но почему-то не захотел увидеть другую, не менее важную сторону отношений: а чего стоит России плохое понимание Америки? А Африки? А Востока? «Под моими подошвами всю мою жизнь – земля отечества, только ее боль я слышу, только о ней и пишу»35. Значит, боль других народов – нипочем, ничего для нас не значит? Если бы на Западе так же рассуждали, разве приютили бы Солженицына, когда его выдворили из СССР? Настроение, которое Сахаров определил как изоляционизм, проявилось у Солженицына и по отношению к народам тех стран, которые были колониальными. Тех, кто с сочувствием относится к их трагической истории, он с иронией назвал «страдатели Африки»36.